Моя краткая поездка в Веймар была примечательна еще и тем, что она была озвучена и украшена музыкой Ференца Листа. Его музыка звучала у меня в машине с первого до последнего дня. И «помог» мне в этом замечательный пианист Борис Блох, подаривший буквально накануне чудный комплект из шести дисков с музыкой великого композитора, на которых он записал все фортепианные циклы «Годов странствий»: «Швейцарию», «Италию», «Венецию и Неаполь» и «Третий год». Плюс к этому «Поэтические и религиозные гармонии», парафразы из опер Вагнера, обработки пьес Шопена и много других произведений мелких жанров, которых я, к стыду своему, раньше не слышал, например, два роскошных полонеза. Но об этом чуть позже.
Итак, пока ехал, я все время наслаждался музыкой Листа. Борис Блох возвратил меня мысленно к молодым годам, когда я был буквально помешан на музыке величайшего венгерского композитора.
Практически все крупные пианисты XIX–XX веков в своем репертуаре имели произведения Листа, такие как С. Рахманинов, итальянский виртуоз Ф. Бузони, И. Гофман, Л. Заэур, В. Горовиц, А. Микеланджели. В нашей стране признанными листианцами считались Л. Берман, впервые записавший полностью на пластинках все произведения композитора. Его игра была в высшей степени виртуозная и экспрессивная! Затем Л. Власенко, прекрасный романтический пианист, исполнявший Листа ярко, красочно и темпераментно. Обоих я слышал неоднократно как в записях, так и на «живых» концертах. А в последнее время огромным открытием для меня явился Борис Блох, чудный пианист, так же замечательно игравший эту музыку, в свое время получивший звание лауреата Международного конкурса имени Ференца Листа в Будапеште. Почему у нас так мало истинных листианцев на сцене? Да потому что его музыку невероятно трудно играть! Дело не только в том, что нужно преодолеть ее фортепианные трудности в чисто виртуозном аспекте. А в том, чтобы передать все разнообразие и глубину музыки великого композитора. Лист – самый многогранный, разнообразный композитор из всех романтиков XIX века. В его фортепианном творчестве есть практически все жанры музыки, диапазон чрезвычайно огромен – от небольших виртуозных пьес, этюдов, рапсодий, ноктюрнов, парафразов до крупных эпических, глубоких философских полотен, как сонаты и концерты. Он внес вклад в музыку своей эпохи настолько огромный, как никто другой. Ни Шопен, ни Шуман, ни Брамс с Мендельсоном не сделали того, что сделал Лист в фортепианном творчестве. Он был настоящим реформатором в музыке, ее трибуном и страстным просветителем. Уже не говоря о том, что сделал поистине революцию не только в форме произведений, но также в самой фортепианной игре, подняв ее на небывалую высоту. В этом отношении он оказал влияние буквально на всех романтиков, живших с ним в одно время. Относительно самого пианизма Листа — более пластичной, органичной, приятной и комфортной для игры фактуры, чем у гениального венгерского композитора, трудно найти во всей фортепианной литературе. Это самый «удобный» для пианистов композитор. Он знал фортепиано изумительно, можно сказать, изнутри!
Борис Блох играет Листа просто замечательно! Убедительность его исполнения буквально во всем: в темпах, в трактовке и в пианистическом воплощении. Что самое интересное, в отличие от многих исполнителей Листа в современном мире, показывающих прежде всего виртуозное начало, что, собственно, и не удивительно, потому что сама фактура провоцирует на это, Б. Блох как бы скрывает ее, то есть, демонстрацию особого технического мастерства, связанного с быстрыми темпами, пассажами, трудными скачками, громыхающими октавами и т.д. Оно, это пресловутое мастерство, вовсе не заметно. Это ему не нужно, потому в первую очередь его заботит и интересует сама музыка, ее интонация, чуткое произнесение фразы, передача образа, характера, настроения, величия духа, и в целом — стремление показать истинную красоту самой музыки.
А то, что сама виртуозность у него не вылезает на первый план, вовсе не означает, что пианист ее лишен, конечно же нет!
Если вы послушаете в его исполнении, например, «Долину Обермана», сонату «По прочтении Данте», этюд «Хоровод гномов», «Погребальное шествие» из «Годов странствий», а также «Тарантеллу» из цикла «Венеция и Неаполь» или многие парафразы из вагнеровских опер, то вы услышите во всех них прекрасное владение всеми виртуозными фортепианными видами техники, о которых говорилось выше.
Но техника у пианиста, еще раз повторяю, совершенно незаметна, она ему просто органично помогает раскрыть образ!
Я заметил у Б. Блоха еще одну поразительную вещь, которая для меня явилась в некотором роде открытием, и которая заставила пересмотреть многие вещи на исполнение музыки Листа.
Выяснилось, что Борис Блох играет эту музыку в совершенно спокойных и «нормальных» темпах! Он словно никуда не торопится, но, однако, при этом достигает не менее значительного эффекта в воплощении замысла композитора за счет других средств выразительности. Ни один пассаж у него не проскакивает пусто и бессмысленно, словно «мимо ушей». Каждая нота проинтонирована, пропета, точно произнесена. Каждый изгиб мелодии не остается без внимания. Общая манера исполнения ПОВЕСТВОВАТЕЛЬНАЯ! Но при этом в игре остаются огромный накал, темперамент и страстность! И получается, фактически, что быстрые темпы и огромные скорости ему вовсе не нужны, чтобы произвести нужный эффект.
И, очевидно, это правильно — так и нужно играть Листа!
Побывав в Веймаре всего несколько дней, гуляя по паркам, городским улочкам, дыша чистым и свежим воздухом, наблюдая за неспешной жизнью города, проникшись всей спокойной атмосферой, я прекрасно стал понимать, что и сам Лист, прожив в этом городе значительную часть своей жизни, находился примерно в том же жизненном темпо-ритме. Поэтому я и сделал вывод, что композитор НЕ МОГ играть слишком быстро свою музыку. Еще раз прочитав воспоминания А.П. Бородина о его посещении Листа в Веймаре, обратил внимание на то, что он усиленно повторяет и доказывает нам очень важную мысль: сам Лист играл в высшей степени просто, без излишеств, естественно и в спокойных темпах.
Совершенно очевидно то, что он воздействовал на слушателей иными средствами выразительности: темпераментом, особым романтическим пафосом, страстным накалом, благородной манерой игры, возвышенностью и проникновенностью.
И это как раз самое главное, что передает нам в исполнении произведений Листа Б. Блох.
Небольшой пример. Соната «По прочтении Данте». Как правило, многие пианисты в этой музыке сразу после вступления начинают безбожно гнать всю экспозицию в сумасшедших темпах, словно устраивая бегство от пожара. Играют страшно быстро, сумбурно, смешивая всю фактуру в одно месиво, полагая, что этим самым они демонстрируют адское inferno, изображая Данте с Вергилием в аду. И в итоге получается, как говорил Л.Н. Толстой про писателя Л.Н. Андреева: «Он меня пугает, а мне не страшно!» Шум, гам, суета и ненужная поспешность!
Борис Блох всю экспозицию сонаты играет в другом ключе, в темповом отношении не так быстро, более умеренно, но зато с отчаянной страстью, с эмоциональным накалом, интонируя все изгибы фраз с предельно выпуклой выразительностью, выполняя прежде всего указания автора: lamentoso и disperatо, то есть, жалобно, горестно, отчаянно и безнадежно! И эффект получается более убедительным.
Примерно в таком же ключе у него звучит октавная и аккордовая кульминации в пьесе «Долина Обермана» — «сомнения и страстные порывы Чайльд Гарольда» — молодого человека XIX века из романа Э. Сенанкура. Рояль звучит наполненно, вдохновенно и мощно, наподобие симфонического оркестра.
Если говорить о пианизме Б. Блоха, то в первую очередь в глаза бросается прекрасное владение всеми видами фортепианной техники, ярко представленными в листовской фактуре: это октавы и аккорды (соната «По прочтении Данте», «Долина Обермана», оба полонеза, «Траурное шествие», «Эклога», многие парафразы из опер Вагнера), бисерная «мелкая» пальцевая и репетиционная техника с ясной атакой, блестяще продемонстрированная в этюде «Хоровод гномов» и в «Тарантелле» из цикла «Венеция и Неаполь». Далее, легкая, почти воздушная и ажурная филигрань — «Хор прялок» из оперы Вагнера «Летучий голландец», «Фонтаны виллы д’Эсте», начало этюда «Шум леса», длинные арпеджированные, очень ровные и виртуозные волнообразные пассажи («Сонет Петрарки № 104»). У пианиста сочно и певуче звучит кантилена, например, в «виолончельном» соло левой руки в «Benediction» из «Поэтических и религиозных гармоний»; наполненный певучий и мягкий звук в «Балладе» из «Летучего голландца», в «Сонетах Петрарки», в «Тренодии» из «Кипарисов виллы д’Эсте».
И особенно поражает мощное оркестровое звучание рояля в конфликтных и драматических полотнах — вагнеровском парафразе «Смерть Изольды» и «Фантазии» из оперы «Риенци», в которой фактура по-настоящему, рельефно и очень зримо расцветает.
Поражает у пианиста бережное отношение к звуку, который у него никогда не бывает грубым и форсированным даже в громких кульминациях, как, например, в парафразе из оперы Вагнера «Риенци», «Хоре пилигримов» из оперы «Тангейзер» или в «Меланхолическом полонезе» до минор, который он играет страстно и вдохновенно, с огромным темпераментным накалом. Аккорды наполненные, звучат объемно и величественно.
Манера игры на рояле Б. Блоха благородная, поэтичная и возвышенная, подстать самой красоте музыки, которую он исполняет. В этом отношении исключительной удачей в его трактовке являются «На Валленштадском озере», «Пастораль», «Женевские колокола» и «Капелла Вильгельма Телля» из цикла «Швейцария», и особенно «Sposalizio», в которой он находит удивительные краски в звуке.
Если говорить об общем впечатлении от игры произведений Листа на представленных шести дисках, то это прежде всего благородство, гармоничность, «повествовательная неспешность», предельная ясность в интонации, трактовке, подлинный страстный романтизм и любование всей красотой великой и вдохновенной музыки композитора романтика. Именно Борис Блох исполняет произведения Листа так, как я всегда представляю себе их в собственном воображении.
Хотелось бы поздравить замечательного пианиста с огромной творческой удачей!
Все права защищены. Копирование запрещено
Пока нет комментариев