Мариинский театр заново отлил «Бенвенуто Челлини»
Фото Валентина Барановского / Мариинский театр
Еще не кончилась осень, а Мариинский театр уже разделался со всеми обещанными перед началом сезона оперными премьерами: вслед за новым спектаклем – «Директором театра» Моцарта – организовали капитальное возобновление берлиозовского «Бенвенуто Челлини» десятилетней давности, которое состоялось в Концертном зале 27 октября.
Тогда, в 2007 году, Валерию Гергиеву нужно было попрактиковаться перед Зальцбургским фестивалем, где он дирижировал Венским филармоническим оркестром в спектакле Филиппа Штёльцля. Зальцбургская премьера состоялась 10 августа; за месяц до того Мариинский выпустил собственного «Челлини» – Концертный зал впервые был использован для полноценной сценической оперной постановки. Режиссером был Василий Бархатов, незадолго до того выпустивший в Мариинском «Енуфу», а художником-постановщиком – постоянный напарник Бархатова по работе в России и за рубежом Зиновий Марголин.
В отличие от «Енуфы» или другого яркого бархатовского спектакля, «Отелло», которые возобновляются в театре из сезона в сезон, «Челлини» в свое время прошел только три раза: дважды в 2007 и один раз в 2008 году. Это напоминает начало сценической жизни самого произведения: когда в 1838 году в Парижской Опере состоялась премьера первой редакции «Бенвенуто Челлини», то за сезон было дано всего четыре спектакля, и относительный успех к сочинению Берлиоза пришел лишь в 1852 году, причем для этого понадобилось оперу переделать.
Фото Наташи Разиной / Мариинский театр
Сегодня «Челлини» ставится редко, зато часто становится событием. Зальцбургский спектакль Штёльцля был выпущен на DVD, а спектакль Терри Гиллиама 2011 года (совместная постановка Английской Национальной Оперы с Нидерландской и Римской) транслировался на больших экранах из Лондона, а потом по телевидению из Амстердама. И Штёльцль, и Гиллиам держатся в одном русле – стараются сделать трехчасовую оперу как можно более развлекательной, подчеркивают ее комический дух и прямо прописанную в сюжете карнавальность, постоянно отвлекая зрителя от музыки. Бархатов тоже пытается шутить, но в целом ему не смешно.
В версии 2007 года спектакль был четко привязан ко времени своего создания. Несменяемая декорация – модульные витрины, до отказа набитые украшениями – с безжалостной иронией воспроизводила характерное сочетание дешевизны и роскоши, а монотонные офисные костюмчики героев закрепляли это впечатление (художник по костюмам Татьяна Машкова). Но история о ювелире, который соблазняет дочь видного сановника и срывает заказ влиятельного покровителя, только внешне напоминала отечественный телесериал – финал, где Челлини, вопреки либретто, не выходил сухим из воды и в отместку становился пародией на статую, переворачивал с ног на голову задорный сюжет об авантюризме в искусстве.
Для возобновления, над которым работала та же самая команда постановщиков, спектакль отполировали внешне: добавили эффектный светящийся пол, более стильно и сдержанно разложили украшения в витринах, привесили к потолку хрустальную люстру. Артистов одели по сегодняшней моде, а на смену навязчиво однотонным костюмам пришли навязчиво повторяющиеся принты. Вне времени оказался только главный герой – он пытается мимикрировать под общую моду, но спортивные штаны с пиджаком и золотая цепь отсылают даже не к 2007, а к 90-м.
Фото Валентина Барановского /Мариинский театр
Еще эффектнее стали фокусы, которые заменяют пантомиму в сцене на площади. Для премьерного спектакля, как и в 2007 году, ангажировали петербургского престидижитатора Романа Борща. В команде с ассистенткой и магическим партнером-кроликом (а также живыми голубями и крысой) он совершенно зачаровал публику.
Безукоризненный профессионализм мастеров иллюзий контрастирует с любительской работой Сергея Шнурова в написанной специально для него разговорной роли Старого Челлини, который расхаживает по сцене в костюме XVI века (Шнуров уже появлялся в этой роли один раз в 2007 году; без него сцены Старого Челлини в спектакль не включаются). Значение Шнурова как артиста и медиаперсоны трудно переоценить – но эффективен он всё же на своем поле, а как драматический актер неубедителен; неловко слышать, как натужно он произносит текст, написанный драматургом Натальей Скороход на основе автобиографии исторического Челлини. Впрочем, зрители с восторгом фотографировали Шнурова чуть ли не при каждом появлении на сцене.
Фото Валентина Барановского / Мариинский театр
Из спектакля убрана часть гэгов – в частности, Бархатов не пытается больше шутить в сцене с трактирщиком (сделанным в спектакле курьером из китайского ресторана). В результате многие номера, особенно сольные, провисают, и артисты то заполняют их хаотичными бытовыми движениями, то просто сидят с пустыми лицами, как будто и у них, и у режиссера кончился завод. Самой насыщенной оказывается второстепенная роль Асканио, ученика Челлини. В спектакле Бархатова эта травестийная партия сделана женской, но меццо-сопрано Екатерина Крапивина играет мальчика в платье; без слов, за счет походки и пластики, ее Асканио ведет разговор о гендерных стереотипах и социальных условностях.
Тенор Сергей Семишкур, бессменный мариинский Челлини, сыграл своего героя как наглого и неприятного представителя бомонда и был почти безупречен вокально; в этот раз, в отличие от 2007 года, в спектакле исполняется самая известная ария Челлини, лиричная «Sur les monts les plus sauvages». Его возлюбленную Терезу с блеском спела Анастасия Калагина, тоже участвовавшая в первых показах спектакля. Баритону Виктору Коротичу хорошо удался соперник Челлини Фьерамоска. В партии трактирщика с беспроигрышно комичной ламентацией-перечислением неоплаченных напитков сверкнул характерный тенор Андрей Зорин.
Фото Наташи Разиной / Мариинский театр
Дирижировал на премьере не заявленный изначально Валерий Гергиев, большой поклонник Берлиоза и музыкальный руководитель постановки, а Кристиан Кнапп. Богатейшая фактура берлиозовского оркестра, его насыщенная музыкальными событиями партитура сгладилась во что-то усредненно-романтическое, словно тонко гравированное украшение отполировали шлифмашиной. Зато хор, большей частью спрятанный в этой постановке в оркестровую яму, звучал и оттуда ровно и громко (хормейстер Павел Теплов).
За десять лет, прошедших с первой постановки, «Бенвенуто Челлини» не только приобрел новую огранку – он был переплавлен и превратился в совсем другую историю. Ведь в новом финале скульптора не покрывают золотой краской и не привязывают к его ногам тубы. Теперь Челлини становится статуей как следует: певец заходит в ящик фокусника, туда же как бы на переплавку отправляются украшения из витрин и куски музыкальных инструментов, а выходит оттуда статист в облике того самого челлиниевского Персея, который и должен быть отлит по сюжету оперы. Гламурный, гладкий и глянцевый, как те статуи, что тиражируются в Мариинском из одной постановки «Пиковой дамы» в другую. Конформность и китч торжествуют, несмотря на участие в спектакле нонконформиста Шнура. Впрочем, в остальных премьерных показах он не заявлен – хотя магия его имени уже создала им аншлаг.
Фото Наташи Разиной / Мариинский театр
Раскуплены билеты и на другое событие Мариинского – гала-концерт, посвященный 100-летию революции 1917 года, который пройдет на новой сцене театра 7 ноября. Ставят его те же Бархатов и Марголин, а в программе заявлено в том числе и выступление Шнурова с его группой «Ленинград». Видимо, этому параллельному проекту «Челлини» и обязан своей недошлифованностью. Что ж, будем ждать новую попытку его поставить – еще через десять лет.
Все права защищены. Копирование запрещено
Пока нет комментариев