«Жар-птица», первый балет Стравинского, вмиг превративший его в композитора первого эшелона, был написан, как известно, для «Русских сезонов» Дягилева в Париже. И ключевое слово здесь – «русские»: балет, как и весь проект в целом, должен был дать наиболее полное представление о России.
Фото Наташа Разина @Мариинский театр
Спустя сто лет подобную роль взял на себя другой, уже российский фестиваль – «Звёзды белых ночей». В этом году уже в двадцать пятый раз во время белых ночей, когда весь мир съезжается в Петербург, Мариинский театр представляет публике шедевры своего репертуара и премьеры как театральные, так и симфонические и камерные. Разумеется, программа не могла состояться без музыки Стравинского: во-первых, учитывая 135-летний юбилей композитора, а во-вторых и главных – потому, что передать русский колорит невозможно без исполнения одного из главных русских композиторов ХХ века.
«Есть странный русский город…» – этой знаменитой петербургской фразой начал своё эссе о «Пиковой даме» академик Асафьев. Если Москва – царский город, то Петербург, без сомнения, город императорский, и размах империи чувствуется не только в его облике, но и в каждом созданном в нём произведении.
Есть композиторы-петербуржцы, в каждой написанной ноте которых слышна принадлежность их к великой культуре, а есть те, для кого среда Петербурга стала лишь трамплином, началом длинного пути. Один из таких композиторов – Игорь Стравинский. Он, как никто другой, ещё в детстве впитал в себя атмосферу столичного театра благодаря отцу, солисту Мариинки, и, возможно, именно поэтому впоследствии музыкальная судьба Стравинского уведёт его так далеко от истоков. Но первые сочинения, написанные ещё под влиянием его учителя Николая Римского-Корсакова, пронизаны духом музыкального Петербурга того времени.
Вслед за учителем Стравинский обращается к тематике русской народной сказки. Для сезона 1910 года Дягилеву не хватало балета на русскую тему, и главной проблемой было найти нужный сюжет – ведь самые сценические сказки уже были использованы Римским-Корсаковым в его операх. Сюжет «Жар-птицы» стал чудесной находкой для постановщиков, и автор либретто, великий хореограф и танцовщик Михаил Фокин в своих воспоминаниях поражался тому, насколько образ Жар-птицы соединил в себе «самое фантастическое создание народной сказки и вместе с тем наиболее подходящее для танцевального воплощения». Вкупе с гениальными декорациями Александра Головина и Леона Бакста премьера «Жар-птицы» стала одной из самых главных, знаковых премьер «Русских сезонов» за всю историю их существования.
И, пожалуй, самое удивительное в версии Мариинского театра – это степень сохранения почти столетнего опыта. Сейчас, когда весь современный театр живёт только новыми постановками, когда режиссёр выходит на первый план, а иногда и вовсе заменяет собой настоящих авторов оперы или балета, практически исчезают спектакли, призванные реконструировать изначальную идею. Отчасти это справедливо – ведь от многих подобных постановок, что называется, «пахнет пылью», и публика вместе с критиками единодушно скучает. Но бывают удивительные исключения, и «Жар-птица» в Мариинском – именно такой редкий случай.
Фото Наташа Разина @Мариинский театр
О том, что в постановке будут соблюдены все традиции, становится понятно ещё до первых звуков оркестра – даже занавес с вышитым на нем Les Saisons Russes выполнен наподобие эскизов Бакста и Головина. Вообще, художники Анна и Анатолий Нежные поставили перед собой сложную задачу – восстановить по максимуму оригинальные декорации и костюмы, которые отчасти были утеряны ещё в годы Первой мировой войны. В итоге визуальная часть спектакля стала одной из главных удач – нисколько не настаивая на себе, костюмы подчеркнули образы персонажей, а декорации и свет создали идеально точную атмосферу на сцене: если «Поганый пляс Кащеева царства» – то это выглядит действительно страшно и по телу бегут мурашки, если «Величание Ивана на царство» – то мощь и величие музыки усиливаются искусно построенной мизансценой.
Тем более эффектно прозвучало вступление, звучащее, как было принято во времена премьеры балета, при опущенном занавесе. Благодаря этому в полной мере удалось сделать акцент именно на музыке, подчеркнуть то главное, что иногда уходит на второй план и исчезает за вычурными спецэффектами.
Одним из важнейших впечатлений от балета стала удивительная уместность всех до единого решений постановки. И, коль скоро «вначале была музыка», то нельзя не сказать о трактовке дирижёра Алексея Репникова. Стравинский – композитор крайне многоплановый, и одна из главных сложностей в исполнении его музыки заключается в том, что можно легко ошибиться в определении стиля того или иного произведения, а значит – избрать неверное прочтение. Ранняя музыка композитора во многом находится под влиянием стиля Римского-Корсакова, и здесь необходимо было идеально сбалансировать традиции (то, что от великого учителя) и новаторство (то, что привнёс великий ученик). Потрясающий оркестр Стравинского, роскошные соло духовых и скрипки, молниеносные смены настроений – всё это дирижёру удалось сполна, и уникальный стиль композитора – ещё ранний, не в полной мере «вызревший» – уже прекрасно чувствовался.
Сравнения с Корсаковым правомерны ещё в одном – в плане сюжета. Знаменитая «парность женских образов» встречается во множестве его опер, и появляется она также и в балете Стравинского – хоть и в несколько ином виде. Жар-птица – несомненно, символ Природы, фантастического мира, но, так или иначе, это женский образ, и сопоставление её с Царевной – Ненаглядной красой неизбежно. Сама собой напрашивается аналогия с оперой «Садко» и оппозицией Волхова – Любава, где Волхова – река, превращающаяся в девушку (мир природы), а Любава – обычная земная женщина, жена главного героя (мир человеческий). Но совершенно разными оказались стихии в произведениях – если в «Садко» это вода, то в «Жар-птице», естественно, огонь.
Фото Наташа Разина @Мариинский театр
Главная героиня выглядела по-настоящему огненной – и великолепная красная пачка здесь лишь подчеркивала порывистую полётную пластику балерины Анастасии Петушковой. За её руками, напоминающими языки пламени, казалось, следил весь зал, не отрываясь ни на минуту. Потрясающим эффектом стала неуловимость как Жар-птицы, так и Царевны (Александра Попова) – но если первая постоянно исчезает, оставляя Ивана-Царевича в недоумении, лишь как Природа, испуганная человеческим появлением, то Царевна ускользает от него, ведомая лишь земным, женским кокетством. Удивительно лиричным и тонким получился сценический дуэт Александры Поповой и Александра Романчикова (Иван-Царевич), а последний и вовсе стал одним из ярчайших моментов спектакля – сильный, эффектный танцовщик с мощными прыжками и замечательно подходящей музыке энергетикой. Говоря о солистах, нельзя не упомянуть Кащея Бессмертного (Вадим Беляев), появление на сцене которого вызвало неподдельный страх и ужас – и это именно то, чего требовал образ и что заложено в музыке.
Премьера «Жар-птицы» в Мариинском театре состоялась в 1994 г., то есть спектаклю исполнилось двадцать три года. Полагаю, ни один зритель, которого озадачат вопросом о том, как долго постановка идёт на сцене, даже не предположит столь солидную цифру. Мариинскому театру удалось невероятное – создать удивительно яркий спектакль, нисколько не прибегая к его «осовремениванию», и сохранить его свежесть и актуальность на протяжении почти четверти века. Именно такие постановки вселяют веру в то, что аутентичные решения в режиссуре театральных произведений по-прежнему остаются интересны зрителю и могут полноправно соседствовать с современными премьерами.
Все права защищены. Копирование запрещено
Пока нет комментариев