Фото Нины Колосковой/ facebook.com
Игорь Стравинский и Николай Метнер. Почти ровесники – Метнер старше на два года. Признанные композиторы-классики. Оба считались на родине западниками, и оба вторую половину жизни провели вдали от России, оставаясь успешными и в годы эмиграции. На этом сходство биографий заканчивается. Ни в одном из воспоминаний, писем, аудио- и даже видеоинтервью Игоря Фёдоровича Стравинского нет даже упоминания имени Метнера! Не говоря уже о личной встрече.
А вот Метнер, напротив, считал модерниста Стравинского чуть ли не своим идейным врагом номер один. Из всех современных композиторов Николай Карлович признавал только Рахманинова. «Метнер – он как Рахманинов, только более интеллектуальный. Боюсь, он никогда не приобретёт популярности» – это высказывание жены пианиста Владимира Горовица стало пророческим.
Яркий магнетизм музыки Стравинского, несмотря на обилие диссонансов и всю новизну языка, сделал его человеком мира ещё при жизни. Триумфальное возвращение в Советскую Россию с гастролями в 1962, поклонение молодых коллег, увидевших живую легенду, приём на высшем правительственном уровне. Словно не было десятилетий опалы, когда в 30-е годы студента могли исключить из консерватории со строгим выговором за спрошенные в библиотеке ноты Стравинского. В России нужно жить долго, минимум до 88-ми, как Игорь Фёдорович, чтобы познать свою славу.
Метнер, тихо скончавшийся в Лондоне в 1951, на 72-м году, оставался для наших музыкантов терра инкогнита вплоть до конца шестидесятых.
Любовь Анатольевна Орфёнова – замечательный вокальный концертмейстер и коуч, одна из «пионеров» познания и восхищения наследием Метнера. Её рассказ перед концертом в Бетховенском зале о студенческих квартирниках, на которых слушали, затаив дыхание, привезённые с Запада пластинки романсов Метнера в исполнении Элизабет Шварцкопф, а потом с огромными трудностями добывали ноты этих произведений, – ценнейшее свидетельство непосредственного участника событий.
Одно из главных отличий камерных вокальных сочинений Метнера – технически и смыслово насыщенная фортепианная партия. Сам блестящий пианист, Метнер создавал полноправный ансамбль голоса и инструмента, где слово «аккомпанемент» не подходит в принципе.
Музыкальный вечер начался с труднейшего для пианиста романса «Зимний вечер» на стихи Пушкина, ставшим прологом к основной программе. Именно этот романс был первой «метнеровской» любовью для юной Любы Орфёновой, и она выучила его наизусть на всю жизнь! Завывания вьюги в фортепианных пассажах в исполнении Любови Анатольевны и сейчас покорили точностью и богатством оттенков. И далее, когда ведущая вечера, Л. А. Орфёнова, садилась к роялю, её мягкое полнозвучное туше, надёжность по отношению к вокалистам соответствовали критериям высшего концертмейстерского мастерства.
Две другие молодые пианистки, Елена Бурова и Елизавета Дмитриева, в данной программе могут считаться ученицами Орфёновой. Она тщательно готовила все номера и с певцами, и с концертмейстерами. Обе девушки работают в Молодёжной оперной программе Большого театра не первый год и всё время совершенствуются. На сей раз даже не знаю, кто произвёл большее впечатление. Чувствовалось, что сам материал, исполняемый редко, их музыкально увлекает. Подчас виртуозно, но удобно написанная фортепианная партия романсов Метнера или оперные фрагменты Стравинского убеждали и в более мягком, женственном варианте Елены Буровой, и в графически заострённой манере Елизаветы Дмитриевой. Несколько раз в моей рабочей программке «лайк» в виде восклицательного знака ставился именно пианистке, даже если солист в данном номере не впечатлял.
Романсы Метнера от вокалистов требуют основательной технической подготовки, их тесситура и диапазон рассчитаны на мастеров. Поэтическая основа – золотой век: Пушкин, Лермонтов, Тютчев, Фет, Гёте в оригинале. Практически отсутствуют броские, страстные музыкальные обороты. Все эмоции должны быть точно выверены, соблюдены вкус и чувство меры. Если возникает хоть намёк на «школьность» исполнения – сразу становится скучно слушать.
Отмечу особенно запомнившиеся и удавшиеся номера. Тонкой филировкой на пиано и прекрасным чувством стиля порадовала Кристина Мхитарян в «Вальсе» («Давно ли под волшебные звуки») на стихи А. Фета и «Испанской песне» («Ночной зефир») на стихи А. Пушкина.
Илья Кутюхин бархатным баритоном проникновенно исполнил трагический монолог «Бессонница» на стихи Ф. Тютчева, написанный Метнером на смерть брата.
Крепко и ровно звучало объёмное сопрано Марты Данусевич в «Песне ночи» на стихи Ф. Тютчева.
Философская «Телега жизни» на стихи Пушкина органично легла на голос и темперамент Василисы Бержанской.
«Цветок засохший» на стихи А. Пушкина, озвученный свежим, как распускающийся цветок, сопрано Русланы Коваль, оставил светлое впечатление, вопреки грустному смыслу.
Как ни странно, зазвучавший после антракта И. Ф. Стравинский на фоне интеллектуального интроверта Метнера воспринимался легче. Здесь отличились все участники.
Начала Василиса Бержанская с раннего опуса «Весна монастырская» на стихи С. Городецкого. У неё получилась яркая сцена девичьего весеннего томления («Где ты, милый, лобызаный, где ты, ласковый такой?») с опасливой интонацией («Мать игуменья велела у ворот монастыря не болтаться зря!»).
Другая меццо-сопрано, Дарья Шкредова, дважды выходила с псевдофольклорными циклами миниатюр. Лучше ей удались «Прибаутки» на тексты из сказок Афанасьева. В «Кошачьих колыбельных» хотелось большего разнообразия красок, Но вокально эта певица (только в начале сезона принятая в МОП) заметно выросла по сравнению с её первым концертом в октябре.
Эффектный номер получился у Александра Уткина. «Как грибы на войну собирались» – сочинение 1904 года, комическая притча, в которой много текста, подтекста, метафор. Похоже, в лице нового штатного солиста с приятным баритоном Большой театр приобрёл незаурядного характерного артиста.
Далее настал черёд оперных фрагментов Стравинского.
«Царь Эдип» был написан на латинское либретто. Оттого ария Иокасты – монолог несчастной царицы, ещё не знающей, что выходит замуж за сына, – звучит и возвышенно, и отстранённо. Величественно красивая мелодия большой развёрнутой арии свободно и осмысленно лилась почти контральтовым затемнённым тембром, неожиданным у по-балетному стройной Евгении Асановой.
Совсем иной мир – гротескный, саркастичный – в опере «Похождения повесы». Здесь герои изъясняются по-английски. Руслана Коваль блестяще спела длинную и трудную сцену Энн. А Василиса Бержанская была просто неотразима в образе Бабы Турчанки.
Пожалуй, самая известная опера Стравинского, «Мавра», заканчивала вечер. Персонажи из «Домика в Коломне» Пушкина ожили в исполнении Анастасии Барун (Параша) и Сергея Радченко (Гусар). Им удалось не только справиться с прихотливой мелодикой, но и создать подобие настоящего театра. Шаль на плечах – и вот уже, кокетливо пританцовывая, ждёт Параша своего «друга милого, красно солнышко». Сергей Радченко заливал зал мощным тенором и вёл себя вызывающе лихо, как и положено Гусару. Цветная метёлочка для пыли и надвинутый на голову платок очень шли бравому молодцу, ради любви решившему переодеться в горничную Мавру.
На этой сочной, оптимистичной ноте закончился очередной вечер Молодёжной оперной программы в Бетховенском зале. Всё усложняющиеся концептуально программы молодых певцов Большого театра дарят постоянным слушателям радость открытия новой, вернее, хорошо забытой музыки.
Осталось интереснейшее послевкусие от сопоставления двух русских изгнанников, разных, как «вода и камень… лёд и пламень», – Метнера и Стравинского. Но ведь и Вагнер с Брамсом считали друг друга если не врагами, то антиподами при жизни. Однако уже давно их имена в одном ряду у почитателей немецкого романтизма, и часто их произведения соседствуют в афише.
Все права защищены. Копирование запрещено
Пока нет комментариев