Постановка оперы «Свадьба Фигаро» в Мариинском театре увлекательна, весела, воздушно-легка и игрива, как и музыка гениального Моцарта. И если не заглянуть в программку, где указана дата премьеры, в жизни не догадаться, что спектаклю 8 лет! Спектакль-долгожитель – отличный повод поговорить о том, почему иные постановки много лет сохраняют актуальность и свежесть.

Информационный повод для рецензии 

Премьерные спектакли всегда жарко обсуждают в прессе: новое всегда привлекательно. Однако иные спектакли-долгожители справедливо заслуживают гораздо большего внимания рецензентов, нежели премьеры, именно потому что продержались на сцене много лет, но морально не устарели, сохранили свежесть исполнения и актуальность темы.

Но… так уж повелось: для написания текста о спектакле, который давно и прочно держится в репертуаре, нужен информационный повод – юбилей спектакля или артиста, обновление постановки или сценографии. Я долго искала повод и, наконец, нашла: ваша покорная слуга, Лилия Ященко, впервые в жизни оказалась в стенах Мариинского театра! Это ли не информационный повод?!

Конечно, я давно люблю этот театр и видела его постановки в Москве, не говоря уже о видеозаписях. «Игрок» по роману Достоевского – одно из ранних творений молодого Прокофьева и его зрелый шедевр «Любовь к трем апельсинам» запомнились благодаря их яркой театральности: динамичности действия, выразительности мизансцен и по-актерски ярким образам, созданным певцами. Постановки эти стали для меня незабываемыми, хотя «Игрока» я видела почти двадцать лет назад на фестивале «Золотая Маска» (лучший спектакль, лучшая работа дирижера – Валерий Гергиев и лучшая мужская роль – Владимир Галузин в 1997 году), а «Любовь к трем апельсинам» – почти десять лет назад на «Пасхальном фестивале» в 2007 году.

 

Беда с режиссурой в музыкальном театре?

Последнее время музыкальные критики и все, пишущие о театре, часто сетуют: «Ох, беда нынче с режиссурой оперы…» Об одной из недавних оперных премьер и вовсе отозвались жестоко: «Это апофеоз гибели жанра». Причем тут жанр? Опера живее всех живых. Ставить надо уметь.

Скажем, откройте партитуры великого композитора-драматурга Прокофьева: у него же все происходящее на сцене прописано в каждом такте но-та-ми! Аккорд – смертельный удар шпагой, группы шестнадцатых – ручьем струящаяся кровь, царапающие слух диссонансы – осознание того, что рана смертельна и отчаянный вопль: «Чума на оба ваши дома!» Затем восемь (в оркестровой партитуре – шестнадцать) тактов тяжелых однообразных аккордов в басовом ключе – это предсмертные шаги, когда Меркуцио еще надеется устоять на ногах, но… тщетно. С последним аккордом он падает замертво: фермата означает погружение героя в небытие…

И это лишь две страницы нотного текста из сцены «Смерть Меркуцио», которая, говоря языком Станиславского, есть «завязка» трагедии – импульс к дальнейшим страшным событиям в балете «Ромео и Джульетта». Если до этой сцены между Монтекки и Капулетти случались лишь дворовые драки, мелкие стычки, то здесь впервые пролились кровь. Начиная с этой смертельной раны, как снежный ком катятся события повести, которой нет печальнее на свете… Так вот, если режиссер владеет нотной грамотой, – ему даже мизансцены придумывать не надо! Достаточно прочитать нотный текст, где все предельно точно прописано Прокофьевым. А когда в музыкальном театре за постановку берутся режиссеры, для которых ноты все равно что японские иероглифы, конечно, с режиссурой будет беда…

Тут уместно сравнение режиссеров… с врачами. Все медики, как известно, имеют узкую специализацию: кардиолог не лечит зубы, стоматолог не врачует душевную боль – этим занимается психиатр. А про режиссеров почему-то думают, что они, образно говоря, могут лечить и зубы, и сердце. Дескать, какая разница: если человек по профессии режиссер, значит поставит и драму, и оперу. Нет! Разница между постановкой драматического и оперного спектакля безграничная как между небом и землей…

 

Опера плюс драма: все по Станиславскому

Безусловно, опера, как и драма, может и должна быть динамичной, если, конечно, динамика заложена в либретто и партитуре. Когда певцы, исполняя арии, дуэты и ансамбли, действуют и взаимодействуют между собой, когда происходит столкновение разных характеров и их интересов, – это и есть «петелька-крючочек» по учению Станиславского. Когда все поступки персонажей имеют четкую мотивацию, а их действия устремлены к конкретной цели, – по Станиславскому это называется «сквозное действие», – то и спектакль смотреть интересно, будь он драматический или оперный.

Уже в XIX веке осознали, что опера будет скучной и безжизненной, если музыка в ней – главное, а действие – нечто второстепенное. Начиная со Станиславского, постановщики пытаются превратить оперу в гармоничный музыкально-театральный ансамбль, но… не всем это удается. Поэтому, когда видишь оперный спектакль, в части режиссуры и актерских работ не уступающий драматическому, диву даешься! Если оперный спектакль оказывается еще и зрелищным – это большая редкость, хоть Станиславский и начал свои опыты в оперном жанре около 100 лет назад…

В качественной оркестровой партитуре, вокальных партиях, во всех динамических оттенках заложено множество подробностей, нюансов и тонкостей, помогающих постановщику понять и раскрыть характеры персонажей. В нотах все написано! А если режиссер оперы не имеет хотя бы элементарного музыкального образования и не читает ноты с листа как книгу, увы, не получится интересного спектакля… Было же в XIX веке нормой то, что аристократы свободно владели и несколькими иностранными языками, и нотной грамотой, и музицировали прекрасно…

Люди, осуществившие постановку «Свадьбы Фигаро» – музыкальный руководитель Валерий Гергиев, режиссер Александр Петров, сценограф и художник по костюмам Елена Орлова – явили не только высокий уровень профессионализма, но и поистине аристократическую образованность. Поэтому спектакль, говоря на профессиональном жаргоне, не «разваливается», живет на сцене Мариинского театра 8 лет, а выглядит так, словно премьера была вчера. Прочная постановочная конструкция как каркас удерживает его в прекрасной форме.

 

Ах, вот о чем писали Бомарше с Моцартом!..

Увертюра «Свадьбы Фигаро», знакомая на слух от первой до последней ноты, звучит перед открытым занавесом, и действие разворачивается стремительно, в темпе увертюры: свадебный переполох, приготовления чад и домочадцев к свадьбе Фигаро и Сюзанны, примерка подвенечного платья и прочие хлопоты…

Мало кто помнит в подробностях все коллизии бессмертной комедии Пьера Огюстена Карона де Бомарше – замысловатых поворотов в сюжете пьесы великое множество. И потому пред началом спектакля торопливо изучаешь либретто. Читаешь и… не понимаешь ни-че-го! Путаешься в именах персонажей; кто, куда и зачем побежал; что там вообще происходит?!.. Вот прозвучали три величественных удара в гонг, означающие начало спектакля, а ты все вчитываешься в программку уже при погасшем свете… Но, стоит взглянуть на сцену – происходящее становится ясным как белый день! Потому что характеры персонажей конкретны и выразительны, а мотивация их поступков оправданна и понятна.

Идея комедии Бомарше, оперы Моцарта и постановки Мариинского театра абсолютно прозрачна: перед нами история банальной супружеской измены со всеми ее скандалами и сценами ревности – старая как мир и, как выясняется, вечно актуальная.

 

Назовем оперу «Свадьба Сюзанны»

Стоит лишь взглянуть на Сюзанну, партию которой исполняет Карина Чепурнова, становится очевидным, почему именно вокруг этой женщины вихрем закружилась замысловатая интрига оперы-буффа. Сказать, что Сюзанна хороша – не сказать ничего. Ослепительно красивое лицо, точеная фигура изящна как фарфоровая статуэтка, походка и движения – сама грация, а если еще и услышать, как волшебно она поет!.. Плюс ко всему, по характеру героиня весела, шустра, трудолюбива, в миг уладит любую проблему и себя в обиду не даст. Архетипический образ Золушки. Не мудрено, что все вокруг мужчины в нее влюблены! И это еще мягко сказано: все они вожделенно ее хотят. Каждый жаждет заполучить этот лакомый кусочек и потому идет на самые бессовестные ухищрения. Честно сказать, спектакль не назовешь целомудренным, но и ханжества в нем нет. Ухаживания мужчин за Сюзанной пикантны, балансируют на о-о-очень тонкой грани, но не переходят грань дозволенного.

Нареченный в женихи красотке Сюзанне Фигаро, партию которого исполняет Эдуард Цанга, в этом спектакле – этакий увалень, вовсе не похожий на своего проворного тезку из «Севильского цирюльника». Здесь Фигаро не слишком-то суетится в отличие от россиниевского «Фигаро здесь, Фигаро там, Фигаро вверх, Фигаро вниз», потому что прекрасно знает: все проблемы решит Сюзанна. Удобно иметь такую жену, не правда ли? Спектакль можно смело назвать «Свадьба Сюзанны» – ведь именно вокруг этой молодой красавицы закручивается пружина комического сюжета.

Вальяжный и самоуверенный граф Альмавива – не просто образ Ловеласа, а пародия на него. Исполнитель партии графа Альмавивы Сергей Романов точно транслирует ироничное отношение к своему персонажу, который волочится едва ли не за каждой юбкой, но при этом и мысли не допускает о неверности собственной жены. Ему – можно, а ей нельзя! Такой «герой-любовник» – достойный предмет для насмешек.

Искреннее сочувствие вызывает графиня Розина, жена графа Альмавивы. Исполнительница этой партии Екатерина Соловьева так же ослепительно хороша, как и Сюзанна, но на прекрасную Розину никто и заглядываться не смеет: еще бы, жена графа! Видя, как Альмавива под любым предлогом сбегает из дома, но по-прежнему его любя, Розина скучает в одиночестве и глубоко страдает от измен супруга. Ее душевные муки ощущаешь почти физически – настолько по-актерски точно передает их певица. Чувства Розины солистка тонко и трепетно выражает в лирической арии во второй части спектакля.

Интриган Дон Базилио в исполнении Николая Гассиева настолько комичен, что сразу понятно, почему герой страдает комплексом неполноценности: да вы только посмотрите на него, разве может влюбится в такого хоть одна женщина?..

 

Действующие лица – действуют!

Все вокальные партии, с присущими им скачкообразными мелодиями, исполнены безукоризненно точно и выразительно. Речитативы, произносимые с астрономической скоростью под аккомпанемент клавесина, отличает прекрасная артикуляция: с последнего ряда Концертного зала Мариинского театра отчетливо слышно каждое слово.

Кстати, клавесин – пожалуй, единственный инструмент или предмет, отсылающий нас к XVIII веку – времени создания комедии Бомарше и оперы Моцарта. Декорации и костюмы выполнены в стиле модерн с его бесконечно текучими линиями, эстетством и вечной актуальностью: модерн всегда в моде, значит и история о супружеской неверности может происходить в прошлом, настоящем и будущем… Сценография в стиле модерн делает спектакль вневременным.

Великолепны многоголосные вокальные ансамбли и хоры, сопровождаемые деликатным и утонченно-чутким аккомпанементом оркестра под управлением Заурбека Гугкаева. Артисты хора не формально существуют на сцене, а опять же живут на подмостках по завету Станиславского: «Нет маленьких ролей, есть маленькие актеры»: каждый вовлечен в действие и вносит свою лепту в масштабную сценическую картину.

Опера начинается свадебным переполохом в графском доме: один готовит постель новобрачным, другой вносит в их комнатку мебель, третий приносит парадную одежду – словом, все пребывает в движении. И так от начала спектакля и до финала, потому что в Мариинском театре понимают: если в программке написано «действующие лица и исполнители», значит персонажи должны действовать.

Даже ария Фигаро, которая на слуху у каждого зрителя, – «Мальчик резвый, кудрявый, влюбленный, / Адонис, женской лаской прельщенный, / не довольно ль вертеться, кружиться, / не пора ли мужчиною быть?» звучит по-новому и воспринимается публикой с улыбкой и смехом. А все потому что в слова «Не пора ли мужчиною быть?» Фигаро вкладывает вполне конкретный смысл: дескать, отправляйся-ка ты, Керубино, в армию, да понюхай там пороху, глядишь – и вернешься оттуда настоящим мужчиной. А пока Фигаро исполняет свой коронный номер – одну из самых знаменитых партий мирового оперного репертуара, юный паж Керубино, роль которого исполняет Ольга Бобровская, быстро, как по боевой тревоге, переодевается из шелковых рубашек с кружевными воротничками в суровое военное обмундирование. И так в каждой сцене: за вокальным номером – конкретные мысль, смысл и действие, никакой размытой абстракции.

Еще пример: в комнате Розины стоит фотография, запечатлевшая графа Альмавиву и ее, молодую и веселую, когда они еще были молодоженами. Это фото – горькое напоминание о семейном счастье, от которого не осталось и следа, – позволяет зрителю еще острее прочувствовать нынешние страдания Розины, вечно обманутой мужем. Казалось бы, мелкая деталь – фотография, но именно из таких «мелочей» и складывается незабываемый образ спектакля, который не стирается в памяти годами.

Главное достоинство спектакля «Свадьба Фигаро» на сцене Мариинского театра в том, что певцы поют как оперные, а играют как драматические, справляясь с непростыми режиссерскими задачами. Скажем, ария некоего персонажа длится несколько минут: что делать тем временем остальным? Бездействовать?! Нет, постановщик Александр Петров проявил всю свою режиссерскую изобретательность, чтобы артисты не присутствовали на сцене статистами, а каждую минуту находились в динамике. А чтобы включить всех героев в действие, занять их конкретным делом, надо о-о-очень внимательно вчитаться в текст Бомарше, так же тщательно изучить партитуру Моцарта и добавить к сочинениям авторов собственную режиссерскую фантазию – только и всего!

Когда измены, страсти и сцены ревности достигают апогея по нотам Амадея – настолько стремителен вихрь событий, заявленный в бравурной увертюре! – апогея достигают и восторги публики: чем ближе к финалу, тем головокружительней темпо-ритм спектакля, и почти каждая сцена завершается аплодисментами.

Медленно, но верно, черепашьими шагами – столетиями – мы все же движемся к осуществлению мечты великого Станиславского и убеждаемся, что он как гений театра был прав. Синтез искусств, соединение оперного жанра с драматическим возможны, и «Свадьба Фигаро» в Мариинском театре – убедительное тому подтверждение.

 

P.S. После такого искрометного спектакля и впрямь захотелось по совету Александра Сергеевича откупорить шампанского бутылку иль перечесть «Женитьбу Фигаро»… Я предпочла чтение!

 

Фото Наташи Разиной,

предоставленны пресс-службой  Мариинского театра