В пальцах Владимира Юровского — огромная энергия. Если бы оркестр чаще их видел…
Государственный академический симфонический оркестр России имени Евгения Светланова отметил свое 80-летие. Естественно, концертом. И естественно, таким, в котором была предпринята попытка отразить универсальный статус этого коллектива в отечественной и мировой музыкальной жизни. Юбилейная программа соединила эпохи, континенты и даже разные взгляды на музыку, от предельно широкого «вселенского» до предельно скрупулезного «микроскопического».
На самом деле был у этого вечера в Большом зале Московской консерватории и еще один «юбилейный» повод, не объявленный, но, думаю, имевшийся в виду: нынешней осенью исполняется пять лет со дня прихода Владимира Юровского в ГАСО. Тогда, в 2011-м, коллектив после расставания с Евгением Светлановым и десятилетия безвременья с надеждой посмотрел в будущее, получив наконец яркого, молодого, харизматичного худрука. За эти годы мы наблюдали и космические взлеты в сферы сложнейшего репертуара ХХ века (фестивали «Другое пространство», исполнение «Предварительного действа» Скрябина), и мужественные экскурсы в драматичную историю советского искусства (циклы «Рассказы о музыке»). А бывало и такое, что прославленный коллектив тушевался в самом что ни на есть повседневно насущном репертуаре вроде Первого концерта Чайковского на конкурсе имени великого композитора. И это лишний раз напоминало нам, что Юровский взял на себя лишь обязанности художественного руководителя, но не главного дирижера, каковой систематично штудирует с подопечными оркестровую прозу, наподобие того как делает это Гергиев, чей оркестр разбуди – посреди ночи сыграют любую симфонию Бетховена, Шумана, Брукнера, Малера, Чайковского, Шостаковича…
Все это вновь вспомнилось на концерте, прошедшем в Большом зале консерватории 5 октября. Были здесь и репертуарные изыски, и авангардная музыка, и диковинные трактовки… Хотя начали довольно традиционно – увертюрой к «Нюрнбергским мейстерзингерам» Вагнера. Впрочем, какие могут быть возражения? Музыка роскошная, звучание оркестра богатейшее… Недостает интриги? Этот дефицит Юровский восполнил своим фирменным средством – словесным обращением к публике. Оказывается, нынешний концерт замыслен им как арка к самому первому концерту оркестра 5 октября 1936 года. Но там в качестве преамбулы исполнялся… «Интернационал», тогдашний гимн страны, чьим правительственным решением и был создан Госоркестр. Той страны уже нет, зато есть на свете замечательный город под названием Нюрнберг, где некогда, согласно преданию, государственные дела решались теми, кто сведущ в музыке, и чем более они сведущи, тем выше их авторитет. Конечно, в реальности все, наверное, было прозаичнее, но именно такой образ запечатлен в опере Вагнера «Нюрнбергские мейстерзингеры». Отсюда и идея сыграть увертюру – гимн прекрасной утопии.
Зато потом пришла очередь сочинения, которое никто пока, кроме самих участников оркестра, не слышал. Это «Песнь восхождения» Александра Вустина – современного московского мастера, «композитора в резиденции», как его торжественно объявила конферансье. Дело в том, что оркестр Юровского одним из первых в России (знаю еще пример Госоркестра Татарстана с композитором-резидентом Эльмиром Низамовым) ввел практику, давно распространенную в западных коллективах: заключать контракт с композитором на эксклюзивное написание произведений для этого коллектива. Зимой мы уже услышали первую работу Александра Кузьмича для светлановцев – «Песню Лукерьи» для голоса с оркестром. Теперь последовало продолжение серии – а то, что это именно серия, подтвердил своим письменным комментарием сам композитор, связав нынешнюю работу с рядом предыдущих, также основанных на соединении оркестрового и хорового звучания. И так же, как «Песня Лукерьи» (то была очень вольная обработка напева, услышанного когда-то Вустиным от одной северной крестьянской певицы), новая пьеса очень лаконична. По крайней мере заметно лаконичнее, чем вступительное слово, предпосланное ей Юровским. Владимир Михайлович увлекательно рассказал о структуре сочинения, обратил внимание на использование в его заключительном разделе текста 129 псалма Давида, порученного хору (камерный хор Академии хорового искусства имени Виктора Попова). И восприятие, раззадоренное первыми резкими звуковыми «мазками», контрастно наложенными на протяженные партии струнных, настроилось на длительное развитие. Музыка активизировалась, нарастила темп и громкость… потом пропел несколько тактов хор… и все?! Юровский опускает руки – и только секунд через десять первый смельчак, раньше других оценивший обстановку, начинает аплодировать. 5 минут 46 секунд длилось это «Восхождение»… А с другой стороны – разве Господу, чтобы услышать знаменитый призыв «Из глубины воззвав к Тебе», нужно больше? Ведь главное – искренность. В то, что Вустин искренен, лично у меня нет оснований не верить. Но вот насчет других слушателей – хватило ли им 5 минут 46 секунд и вложенного в этот короткий отрезок материала, чтобы перейти в музыкальную веру композитора, широко заявленную дирижером? Не уверен.
После авангардного прорыва музыканты решили дать публике отдохнуть слухом на более привычной музыке: Прокофьев, Третий фортепианный концерт, солист Николай Луганский. И здесь было все, чего положено ждать от этой прекрасной партитуры: чистые голоса оркестровых соло и жизнерадостный напор тутти в первой части, гротесковые карнавальные маски вариаций во второй, солнечное сверкание и переливы лирической темы финала – одной из красивейших мелодий ХХ века. Разве что солисту я бы пожелал чуть большей яркости и темпераментности игры. Впрочем, не исключаю, что претензию надо переадресовать к акустике Большого зала и рассадке прессы, из-за которых звуки рояля до обозревателя «Музыкальных сезонов», попавшего на крайнее левое место первого ряда, долетали с большими потерями. К счастью, на восприятие биса – Соль мажорной прелюдии Рахманинова – это обстоятельство не повлияло: оркестр молчал, и ничто не мешало насладиться изумительными мелодическими переливами и звончатыми переборами, словно подслушанными Сергеем Васильевичем у птиц и ручьев его любимой Ивановки.
Наконец главный, во всяком случае самый масштабный номер программы – Третья симфония Бетховена. Снова «в рифму» к 1936 году, когда исполнялась эта, а перед ней Первая симфония. Но опять-таки в рифму не буквальную, поскольку Владимир Юровский исполнил не каноническую редакцию, а ту, что сделал в конце XIX века Густав Малер, «помножив» бетховенскую страсть на свою собственную, для чего увеличил состав оркестра почти вдвое. Тем самым Владимир Михайлович напомнил о такой стороне своей деятельности, как откапывание музыкальных редкостей. Правда, малеровскую редакцию он уже играл в Москве четыре с половиной года назад. Но то, что было исполнено теперь, имело мало общего с трактовкой 2012 года. Если тогда мы услышали как бы «нарастившего мускулы», но оставшегося в рамках традиционных прочтений Бетховена, то сегодня прозвучал музыкальный рассказ о совершенно другом. Т.е. «слова» были те же, но темпы и настроения их полностью переакцентировали. Неожиданные сильнейшие замедления вплоть до внезапных полных остановок в первой части, углубление в трагичнейший ступор во второй… Музыка вселенского масштаба словно превратилась в объект для рассмотрения в микроскоп, что радикально изменило ее облик. Даже оживленное скерцо будто подернулось сурдинной пеленой – но масса-то оркестра осталась, что родило ощущение вселенского тумана, из которого потом нарочито неловко, толчками, словно стрекоза из кокона, «вылезла» на свет божий тема финала…
Над такой трактовкой впору ставить уже не два, а три имени: Бетховен-Малер—Юровский.
Еще бы только оркестр всегда с полной готовностью слушался своего лидера. К сожалению, новаторские залеты маэстро время от время спотыкались о нестройное «блям» вместо мощного аккорда-удара (самое начало) или невнятный разброд струнных (скерцо). И здесь впору припомнить то, о чем говорилось в начале этой заметки насчет недостатка систематичности общения худрука с коллективом.
Нам же всегда хочется лучшего, правда? «Лучшее – враг хорошего» – это ведь не про искусство, да? По крайней мере не про такие артистические силы, как ГАСО и Владимир Юровский, которые просто не имеют права получать за технику «четверку».
Фото Сергея Бирюкова
Пока нет комментариев