5 ноября в Большом зале консерватории вновь выступил Фредерик Кемпф – знаменитый британский пианист, лауреат XI Международного конкурса имени П.И.Чайковского (1998), ставший с той поры любимцем московской публики

Фредерик Кемпф

Фото: trch.co.uk

В первом отделении прошедшего концерта прозвучали Соната № 17 Людвига ван Бетховена и Баллада № 1 Фредерика Шопена. Оба произведения написаны в первой половине XIX века, но композиторы являются представителями разных эпох. Шопен – романтик от первой и до последней ноты. Бетховен большую часть сочинений создал в классическом стиле. Тем не менее он во многом был предтечей романтизма, о чем свидетельствует и исполненная в концерте Соната № 17. Фредерик Кемпф вывел на первый план все то романтическое, что есть в этом произведении. Мы ясно услышали противостояние двух миров – героического и лирического – с помощью широкого динамического диапазона и усиления контрастов между forte и piano. Особенно как-то по «романтически» звучали и его штрихи. Нежное, певучее, почти «шопеновское» legato, не кричащее, мягкое staccato в тихих разделах тем острее воспринимались слушателями, когда развитие приводило к кульминациям, звучащим как tutti большого симфонического оркестра – ярко, мощно, заполняя все пространство в зале.

Вторая часть перенесла нас в иной мир образов. Там господствовала страсть, здесь – блаженное созерцание. Первая часть – порыв души, вторая – способность ощущать окружающее и наслаждаться им. «Легкие», деликатные пассажи создали эту атмосферу величавого спокойствия. Весь зрительный зал погрузился в блаженное состояние умиротворения.

Финал появился как бы издалека, постепенно. Он удивил оттенком танцевальности с самого начала. В созвучии с характеристикой Вильгельма Ленца, который описал финал сонаты, как «пьесу воздушную, тонкую, страстную, несмотря на свое изящество», эта часть в исполнении Фредерика Кемпфа была легкой, полетной и стремительной.

В заключение первого отделения прозвучала Баллада № 1 Фредерика Шопена. На первый план Кемпф выставил вторую тему, и она заиграла в его исполнении новыми красками. Преобладание танцевальности привело в кульминации к головокружительному вихрю вальса, который сдерживался первой темой. Обычно первую тему основного раздела баллады играют, как некую песню – мягко, доверительно, певуче. Но, Кемпф преподнес ее по-иному – не такой элегичной, но более строгой и холодной. За счет этого конфликт образов был ясно слышен с самого начала экспозиции, даже до появления второй темы – их противопоставление угадывалось уже в первых мелодических оборотах основного раздела. Конфликт возникал не в процессе развития, образы сталкивались с самого своего появления – сначала более мягко, как бы независимо друг от друга, потом темы начинали взаимодействовать, сталкиваться и бороться друг с другом. В непрерывном процессе музыкального развития раскрылся поэтический замысел баллады: в строгой последовательности развертывается длинная цепь повествования, берущего начало в лирических образах – как воспоминание о прекрасном прошлом – и завершающегося трагической катастрофой в настоящем.

Во втором отделении прозвучал фортепианный цикл «Новеллетты» Роберта Шумана. «Новеллетты» создавались Шуманом в первой половине 1838 года, в период глубоких и порою очень тяжелых переживаний композитора. «Все является ко мне само собою, и временами я чувствую, что мог бы играть все дальше и дальше, никогда не приходя к концу», – писал несколько позднее Шуман. Подобной неистощимой творческой фантазией отмечен этот цикл. Для пьес этого цикла, в сравнении с более ранними сочинениями Шумана, характерна тенденция к укрупнению формы, симфоническому развитию материала. При кажущейся импровизационной пестроте тематические и интонационные связи способствуют внутреннему единству. И Фредерик Кемпф очень ярко передал все особенности музыкального языка произведений. Несмотря на внутреннюю контрастность, на категорическую независимость и завершенность каждой пьесы, мы будто слушали одно произведение, состоящее из восьми частей – так плавно, на одном дыхании, охваченный одной идеей прозвучал цикл Роберта Шумана.

В заключение, приводя слова самого Фредерика Кемпфа: «Каждый раз, когда я выхожу на сцену, то просто стараюсь затронуть чувства людей, передать им свои музыкальные ощущения», могу сказать, что это ему, безусловно, удалось.

Все права защищены. Копирование запрещено