Если бы у цеха музыкальных критиков был герб, это изречение следовало бы начертать на нем в качестве девиза, хорошо бы на латыни. Заражаясь, заражай. И это вовсе не выдумка самонадеянного автора, а подлинные слова такого патриарха, как Борис Асафьев, только слегка перефразированные (как именно, об этом в конце).
Почему это важно – заражать других? Разве недостаточно просто информировать? Просвещать, в конце концов – разве это не благородная цель? Разъяснять непонятное? Воспитывать вкусы? Всё так, всё это прекрасно, но, кажется, ещё никто и никогда не говорил вслух об ещё одном аспекте. О том, в какое воодушевление приводит читателей рецензий сама возможность того, что переживание будет переложено в слово. Человек так устроен, говорит нам наука психология, что стремится к цельности. Для чувств должны найтись слова, иначе чувства не дают покоя.
Как известно, концертные залы нынче полны, по крайней мере в обеих столицах. Кто их наполняет? Вряд ли будет грехом против истины, если мы признаем, что среднестатистический филармонический слушатель – это интеллигентная особа возраста вокруг сорока пяти и старше. Поколение 70-х, бывшие ученицы массовых советских ДМШ. Конечно, и ученики, но последних заметно меньше. У многих из них с этими самыми ДМШ были в то время сложные отношения, но теперь они люди состоявшиеся и часто обнаруживают, иногда с удивлением для себя, что классическая музыка им что-то говорит. Кто-то берется опять за инструмент, пытается возобновить навыки, вспомнить забытое – это известно тем педагогам, кто работает со взрослыми. Им приятно знать, в чем разница между терцией и секстой, а для многих даже слова «главная партия» имеют ассоциацию не только с комсомольским прошлым. Что касается концертов, то у этих людей выросли дети, появилось свободное время, а у многих и деньги на то, чтобы ездить на интересные концерты даже в другие города – они пришли в концертные залы и с большим интересом ждут, чтобы кто-то объяснил им, что они чувствуют и почему, и имеют ли к этому отношение смутные знания о главной партии. Когда это удается, благодарность читателей бывает поистине трогательна. Очень часто приходится слышать: «Спасибо, это в точности мои ощущения, но вы сумели их выразить, в отличие от меня».
И ещё одно. Человек жаждет, чтобы в своих ощущениях и впечатлениях он не был в одиночестве, ему важно принадлежать к тому или иному объединению людей. Когда находится ещё кто-либо, кто чувствует, как ты, то это подтверждает, что с тобой всё в порядке (отсюда стремительно растущая популярность фан-клубов в соцсетях, например). И отсюда же неожиданная мысль о том, что музыкальный критик, помимо того, что проинформирует, просветит и разъяснит – он, как всякий вербализатор, может способствовать обретению читателем цельности и установлению им общности с кем-то ещё, а ведь это фундаментальные человеческие потребности. И как знать, не является ли этот эффект более ценным, а деятельность в этом поле более благодарной и увлекательной, чем все перечисленные.
Отвечает ли этим потребностям то, что сейчас пишется о музыке в публичном пространстве? Информированию – безусловно, просвещению – тоже, хотя надо знать места, где читать; воспитанию вкусов – покажите человека, который мечтает, чтобы его воспитывали… А вот задаче помочь самоосознанию, выразить неясные чувства, найти единомышленников – нет, нет и нет. Почему? Первая причина лежит на поверхности: количественная. По сравнению с общей массой всего пишущегося о классической музыке на долю рецензий приходится хорошо если одна десятая, а то и того меньше.
Вы видите не полный текст статьи. Оформите подписку, чтобы увидеть материал целиком.
Вы можете прочитать текст не оформляя подписку. Оплатите доступ к материалу на одни сутки.
Пока нет комментариев