Роман Муравицкий, Тимофей Рябушинский, Петр Маркин, Алексей Франдетти, Туган Сохиев.

Кому принадлежала идея выбрать именно «Кандида» для празднования юбилея Леонарда Бернстайна, прямо не говорится. Но, основываясь на словах главного дирижёра театра, готовившего постановку и дирижировавшего премьерой (Туган Сохиев), можно сделать предположение, что он, дирижёр, не захотел «тягаться» с авторским исполнением «Вестсайдской истории» (а она была, вероятно, серьёзной альтернативой в момент принятия решения), но в случае с «Кандидом», авторское исполнение которого тоже сохранилось, это оказалось возможным.

«Кандид» — произведение необычное. Вроде бы композитор назвал его «опереттой», но в то же время оно очень сильно отличается от классических парижских и венских образцов «маленькой оперы». С другой стороны, границу между жанрами не всегда можно провести чётко, да и версий этого произведения Бернстайн создал за свою жизнь много, поэтому призываю избегать музыковедческих споров и согласиться с автором. Оперетта так оперетта. Написана она по сюжету маленькой, очаровательной и шутливой повести Вольтера, где он высмеял в этой «безделушке» абсурдный с его точки зрения оптимизм Лейбница.

Кандид — Илья Селиванов.

«Кандид» — это череда нелепых приключений, в которые, путешествуя по миру, попадает главный герой и его окружение, включая возлюбленную Кунигунду. Почти все персонажи периодически умирают, но Кандид вновь воссоединяется с ними на другом конце света и приключения продолжаются. Мест действия — 17 (честно говоря, сам я не считал, но верю режиссёру). Как можно, имея современную технику, воспроизвести такой охват в течение двух часов? Правильно, с помощью видеопроекций. В этом спектакле два экрана, демонстрирующие то декорации разной степени статичности, то «мультяшную» вращающуюся планету «Земля», то подвижные картины в духе Шагала и Дали, и многое другое. Эта форма — самая оптимальная для подобного произведения и именно так, на мой взгляд, и стоит ставить «Кандида». Можно было бы пойти ещё дальше и сделать концертно-театрально-кинематографическое действо. Зрелищности в этом спектакле много. Декорационная упрощённость и статичный хор говорят в пользу «концерта», но солисты настолько активны, будто это полноценный спектакль (хористы иногда «подыгрывают» им со своих мест). Очень красочны костюмы, да и видео сделано с хорошим вкусом.

Режиссура была доверена Алексею Франдетти. Будучи студентом, я с большим интересом наблюдал за работой этого режиссёра на конкурсе Нано-опера, даже «болел» за него. Мне тогда нравилось, что он делает, потому что он превращал оперу в «праздник» и сильно оживлял атмосферу за счёт «развлекательных» приёмов. Но вот там, где эти приёмы, казалось бы, должны смотреться органично, их обнаружилось мало и выглядели они не всегда убедительно. Были весёлые моменты, например, оплакивание Кандидом оторванной руки Кунигунды, что, безусловно, удачно вписывается в контекст мировых новостей, обсуждающих искусственную руку Елизаветы II, созданную для приветствий (не знаю, намеренно это было сделано или простое совпадение). Но мне хотелось бы больше смелости от режиссёра и больше оригинальности в движениях артистов. То ли Франдетти «повзрослел», то ли Большой театр попросил его избегать скандальности. Не видев других его постановок, не могу сказать наверняка. Но материал, полный сатиры и аллюзий на всё, что угодно, можно было превратить в аналог «Идеального мужа» Богомолова в МХТ, но сделано этого не было, о чём остаётся сожалеть.

Кунигунда — Надежда Павлова.

Музыка Бернстайна, как и в принципе его творчество, не имеет однозначной оценки. Он и при жизни получал много упрёков со стороны коллег в отсутствии «серьёзности» и нежелании примыкать к музыкальному авангарду. При этом сам Бернстайн был бы рад называться американской версией Густава Малера, но развлекательная музыка удавалась ему лучше, за неё его и полюбил мир. И здесь надо отметить, что в «попсовости» упрекнуть Бернстайна, конечно, можно, но в банальности — нет. Композитор виртуозно оперирует средствами, достигнутыми «серьёзной» музыкой, но ставит их на службу «приятности» и «лёгкости». Например, обращает на себя внимание ритмическая изобретательность Бернстайна, требующая от музыкантов зверской концентрации во всех полиметриях. Иначе музыка просто не будет звучать «собрано» и не произведёт желаемый эффект. И вот этой концентрации оркестра мне и не хватило в Большом театре. Оркестранты играли хорошо, но в общем потоке ощущалась некая «рыхлость».

Что касается певцов, то тут надо сделать скидку кому-то на слишком молодой возраст и нехватку опыта в распределении приёмов музыкальной выразительности, а кому-то на «взрослость», но не в плане качества вокала (хотя и там было не без заметных проблем), а в плане несовместимости зрелых артистов с подобной юношеской эстетикой и английским языком. Не знаю, как другие зрители, а я ощущал этот «диссонанс» серьёзных артистов с развлекательным жанром. У молодых этих сложностей не возникло.

Максимилиан — Александр Миминошвили (в центре). Старуха — Елена Манистина. Ракоци — Роман Муравицкий. Кунигунда — Надежда Павлова. Шулер — Марат Гали. Пакета — Екатерина Вороцова.

Я, конечно, не хочу судить Большой театр за его репертуарную политику, я убеждён, что там работают люди, разбирающиеся в тонкостях выбора произведений лучше меня. Но в данном случае обращение к «Кандиду» мне представляется шагом не самым удачным, особенно в отношении Исторической сцены. «Кандид» не подходит этому интерьеру, что обидно, потому что артисты стараются и многое у них получается действительно хорошо. Пара Кунигунда-Кандид (Надежда Павлова и Илья Селиванов) — вообще выше всяких похвал.

Атмосфера на вечере царит позитивная, и, безусловно, оптимистическая. Если зрители выходят из зрительного зала довольные, то в данном случае Большой театр своей цели достиг и его можно поздравить с премьерой. Но какой-нибудь Черняков театру не помешал бы.

 

Фото Дамира Юсупова/ Большой театр.

 

Все права защищены. Копирование запрещено.