О ведущих западноевропейских оперных фестивалях принято писать восторженно. Всё-то там распрекрасно и расчудесно ? передовые постановщики, именитые певцы, превосходные дирижеры, словом, сплошной праздник высокого искусства. В этом потоке славословия очень редко можно услышать критические голоса или хотя бы даже критические нотки. Особенно неумеренными восторгами отличаются российские журналисты: складывается впечатление, что приехали они из глухой деревни, страны, где в оперном искусстве не происходит вообще ничего (да и существует ли оно там?) и европейский воздух пьянит их настолько, что они не видят вообще никаких недостатков в заграничных продукциях. Сплошной восторг и умиление. Однако, посетив «Травиату» на знаменитом фестивале во французском Оранже, всякий здравомыслящий критик обязан увидеть грубые промахи авторов новой постановки.
Начнем с того, что гигантский античный амфитеатр по определению не подходит камерной, интимной опере Верди по роману Дюма-сына. Циклопические расстояния съедают весь психологизм драмы, тонкие нюансы ускользают совершенно. Камерное по сути творение обречено доказывать свою состоятельность в формате стадиона – это неизбежно ведет к выпячиванию массовых сцен, которые в этой опере вовсе не главные. Однако пространство властно требует шоу, многолюдности и ярких красок и поскольку в «Травиате» этого немного, режиссер и дирижер, каждый по-своему, педалируют то, что по идее должно быть всего лишь фоном, рамой в тонкой истории о настоящих чувствах и несбывшихся надеждах.
Второй негативный момент вечера – очень странный вокальный состав премьеры. Фестивали типа Оранжа всегда ориентированы на самых громких звезд – другого им не надо. Часто погоня за именами не лучшим образом отражается на качестве. Пример данной «Травиаты» ? весьма показательный, насколько такая практика пагубна.
Немецкую примадонну Диану Дамрау, чей техничный голос адекватен в Царице ночи и жидковат для Виолетты Валери, заменили на албанскую диву Эрмонелу Яхо. «Калласовский» вокал последней ? с напряженным звучанием и технически точными колоратурами в целом производит впечатление, а если прибавить к этому нервическую манеру игры актрисы, получается вполне запоминающийся образ. Однако такой вердикт можно вынести лишь в конце спектакля, поначалу же долго приходится приноравливаться к небеспроблемному пению албанки. Практически весь первый акт Яхо не пела, а распевалась, взяв более-менее себя в руки лишь на большой финальной сцене-арии «E strano»: голос не слушался, интонация хромала, верхние ноты брались с усилием и были не точны. Яхо не откажешь в харизме, яркости голоса и магнетизме, на чем, собственно в итоге она и выезжает. Но поначалу несовершенство ее пения досаждает достаточно долго ? центральная женская партия в столь знаковой опере требует более уверенного звучания.
Итальянский тенор Франческо Мели поет сегодня везде и всюду и всё подряд. Альфреда он исполнял уже бессчетное число раз: партия и роль сделаны очень уверенно, даже мастерски. Тонкая нюансировка, богатая тембровая палитра в сочетании с приятной внешностью заставляют сердца растаять: теноровый герой у этой «Травиаты» есть. Но искреннее сожаление вызывает обилие портаменто, которыми злоупотребляет певец: подъезды практически к каждой ноте к концу спектакля становятся просто невыносимыми и отдают изрядным дурновкусием. Особенно печально сей факт констатировать, ибо еще совсем недавно за Мели такой грешок не числился, и его интонирование было практически безупречным.
Третьего центрального персонажа (папу Жермона) исполнил звезда из звезд и ветеран из ветеранов ? 75-летний Пласидо Доминго. Он вернулся в Оранж через 38 лет после своего дебюта здесь в опере «Самсон и Далила», когда он был еще тенором. Доминго мог бы просто стоять на сцене, не делая вообще ничего – его все равно принимали бы оглушительно. Бешеные овации, доставшиеся легендарному певцу, сопровождавшие каждый его выход, делают как бы неприличной любую критику в его адрес. Однако нервы автора этих строк на пределе: как долго еще можно дурачить публику? Да, он мастер, да, он харизматичен, да, артистическая и музыкальная культура у него по-прежнему на высоте. Но невнятное мерцание его бледного некогда тенора в баритоновой партии, где оказываются не озвученными ни низ, ни середина, могут удовлетворить лишь того, кто слепо и преданно любит певца Пласидо Доминго.
Опера – искусство музыкальное, прежде всего певческое. Когда недостаточно хороши важнейшие его компоненты (а в данной «Травиате» ситуация именно такова), все остальное, как бы симпатично оно ни было, приносит мало удовлетворения. Постановку Луи Дезире не назовешь неудачной: тотальная чернота, разбитое гигантское зеркало, через которое являются на сцену и покидают ее все персонажи, огромные роскошные люстры, говорящие об уровне клиентуры «дамы с камелиями» и привычном для нее обществе – все это работает на раскрытие замысла бессмертного шедевра. За исключением неуместного звукового напора в многолюдных сценах, вполне корректен и фестивальный оркестр под управлением Даниэля Рустионе, так же ловко управляющегося и со сводным хором Нанта, Авиньона и Марселя. Изящны и костюмы Диего Мендеса Касарьего – в них чувствуется благородство и угадан стиль музыки Верди. Будь эта постановка драматической, возможно, всего этого хватило бы с лихвой. Но для оперы успех визуальный – слишком несущественен.
Фотограф Philippe Grommelle
Специально для Музыкальных сезонов
Оранж, Франция
Пока нет комментариев