В первой части подробно разбиралось благотворное влияние классической музыки на людей, детей, хомяков и пчел и приводились возможные объяснения этой таинственной тенденции менять в поколениях гаечные ключи на скрипичные.

В публикуемом сегодня продолжении мы рассмотрим непосредственно процесс замены ключей и подстерегающие в этом процессе трудности перехода. Забегая вперед, скажем: все будет хорошо.

 

Часть первая »»

Автор рисунка Л.М. Яковис

Печальной гипотетической картине не сложившейся музыкальной карьеры, описанной в первой части статьи, недостает, однако, причинно-следственной связи. Почему, собственно, музыкальная карьера не сложилась? Ведь чтобы она сложилась, не нужно ничего сверхъестественного: некоторый талант, грамотное обучение, не такие уж большие инвестиции, умение улыбаться всегда, когда нужно и очень, очень много человекочасов. Некоторый талант к музыке можно найти в большинстве детей, грамотное обучение призваны обеспечить школы, человекочасы и инвестиции – поначалу родители, потом уже и сам ученик. Но в реальности подтверждается только первый пункт: крайне мало категорически неспособных к музыке детей переступают порог специальной музыкальной школы. Бытует невероятно далекое от действительности мнение, что для занятия музыкой, а особенно скрипкой, нужен суперталант, выражающийся в абсолютном слухе, и тогда всё сразу получится. В реальности абсолютный слух не только не обязателен, но часто создает дополнительные проблемы, особенно в случае игры на перестроенном инструменте (скордатура). Хороший музыкальный слух является скорее побочным признаком музыкального таланта, к тому же, часто не определяемым родителями у своих детей в силу отсутствия координации слуха и голоса (если мальчик басит на одной ноте, это вовсе не значит, что он не слышит, он просто не умеет еще спеть). Гораздо более серьезным признаком таланта (но тоже не обязательным) является гармонический слух. Попросту, это если вы слышите, что бард, аккомпанируя себе на гитаре, взял не тот аккорд. Вот это признак того, что вы нативно чувствуете логику ладовых тяготений, на которых основана вся музыкальная экспрессия. Важнейшей способностью также является точное деление времени, то есть, ритм (и ребенка на прослушивании непременно попросят похлопать в ладошки, повторяя за учителем).

Принципиальное значение имеет качество личности, которое так не любят психологи: способность к драматизации. То есть, если попросту, способность рассматривать каждое жизненное явление не per se, но в ряду подобных жизненных явлений, заостряя при этом внутренние конфликты и кристаллизуя единую идею (пример драматизации, в котором катализатором послужила музыка, приведен выше с помощью кошки и мышки). Это качество настолько же полезно музыканту, насколько вредно в жизни, но на вступительном прослушивании на него никто не обратит внимания – да и вряд ли это возможно в условиях детского экзамена.

Практически каждый компонент музыкального таланта хорошо поддается развитию у грамотного педагога. Однако на это потребуется значительное количество усилий, как от педагога, так и от ученика, в связи с чем возникает еще один вопрос из реальности – кто будет возиться?

Ведь цели профессиональных музыкальных школ, где по традиции еще работают самые грамотные педагоги, и семьи кардинально разнятся. Цель любой специальной музыкальной школы при консерватории – выдать как можно больше юных гениев. Соответственно, ей выгодно, раскинув пошире сеть, собрать таланты на входе и предельно их нагрузить. Тех, кто справился, мы видим на конкурсах, в президентских программах, в Доме музыки и пр. Те, кто не справился, оказываются на обочине. Их выкидывают, и чем быстрее это происходит, тем лучше для школы, можно взять новых, вдруг попадется еще талант. Ведь учить по-настоящему талантливого ребенка много проще и быстрее, он схватывает «на лету», иногда достаточно простого показа.

В то время как интересы семьи лежат совсем в иной плоскости: дать ребенку профессию или хотя бы полноценно его развить. Быть вышвырнутым на обочину – мощная психологическая травма, последствия которой могут сказываться всю жизнь. К тому же, ребенок с обочины нисколько не менее талантлив, чем тот, успешный: ведь, к счастью, столичным спецшколам есть, из кого выбрать. Просто – как-то не пошло.

Немного не хватило ловкости. Здороваясь рукопожатием с юными учениками-мальчиками (девочкам этикет не позволяет подавать руку первым) при первой встрече в классе скрипки, сразу можно примерно понять, какие ждут проблемы, а чего удастся избежать. Баланс процессов возбуждения и торможения, скорость протекания нервных импульсов к мышце – очень важные составляющие игры – коррекции практически не поддаются.

Чуть труднее дается концентрация, а помочь некому. Безразличное многократное повторение – никак не мать учения, но злая мачеха. Даже стихи учить лучше, эмоционально вникая в каждую строчку и подвязывая таким образом не только зрительную, но и эмоциональную память. Что уж тогда говорить о музыкальной фразе. А на дворе столько интересного. Вон Витёк вышел, зовет в футбол играть. Эх. Тут без мягкого, но непреклонного контроля родителей не обойтись, они – первая помощь педагогу и всегда сидят на уроке (в идеале), записывая его инструкции и мучительно сдерживая желание наподдать чаду за каждую фальшивую ноту. Для тех родителей, которые, согласно современным тенденциям, предпочитают партнерские отношения с детьми, у меня плохие новости. Быстрого прогресса, который необходим для потогонной спецшкольно-конкурсной системы, не будет. Хотя, возможно, удастся воспитать гармоничную личность. При условии, если эта гармония действительно живет в семье.

Попал к не самому лучшему педагогу. Факт, что педагоги есть лучшие и не самые лучшие, вряд ли нуждается в доказательствах. С того времени, когда советская скрипичная и фортепианная школы гремели на весь мир, прошло достаточно времени. Иных уж нет, а те, получив престижные места в западных университетах, далече. При смене поколений в выигрыше, как и обычно, оказались более сметливые, энергичные, лучше встроенные в общество люди, педагогический ресурс у которых обычно идет в придачу к жизненной хватке. К тому же, река талантов, протекающая через спецшколы, и гоночный режим, выставляющий ученика на серьезный конкурс уже к 8-9 годам, породили тенденцию, которую можно описать словами «талант дает Господь, а мы поставим ручки». Почти не заботясь о музыкальной стороне, педагог будет выверять положение каждого пальца, локтей, плеч, шеи (это в лучшем случае, освободив шею и, соответственно, плечи, к которым она приделана, можно решить половину проблем с зажатиями), заставляя постоянно следить за множеством физических движений и состояний. О собственно музыке речь зайдет примерно за пару недель до концерта, с началом репетиций с аккомпаниатором (что создаст дополнительные трудности: вхолодную выученная техника посыплется при попытке нагрева эмоциями). Естественно, что желание петь (основа любого исполнительства) в таких условиях начисто пропадает и ученик скучно скребет что-то, пытаясь обработать хотя бы половину требований педагога и беся его своим закономерно плохим звуком. Дома он часами отрабатывает на упражнениях движения, движения, движения. Программы при этом неподъемные и часто превышающие с точки зрения музыкальных идей интеллектуальный и эмоциональный уровень юного музыканта, которого в музыкальном плане никто особо не развивает (Господь же дает талант, какой с меня спрос?). План делать надо. Болит рука? Сходите к массажисту. Страх сцены? Сходите к психологу. Прогресс застопорился? Сходите к директору, заберите документы. Все это с большей, чем хочется, вероятностью приводит к срыву в раннем пубертате, когда меняется психика, уходит детская непосредственная живость, приходит оценочность в принципе и самооценка в частности. Сомнения кислотой разъедают пустое беглое исполнение. Желание пойти пошататься с Витьком становится непреодолимым, достала уже эта скрипка. В действующем в спецщколе режиме постоянного намывания музыкального золота такой процесс оправдан (с точки зрения школы), и пусть неудачник плачет. Вникать некогда, наверно, мало позанимался, надо еще больше упражнений. Но этот неудачник, недоигравший упражнений, в семье часто – единственный наследник, любимое чадо и смысл жизни. К тому же – совершенно полноценный человек, ничем не уступающий большинству детей.

В связи со всем вышесказанным, отдавая ребенка со скрипкой в этот сверкающий несколько истершейся позолотой мир, нужно понимать несколько вещей:

а) Понадобится терпение. И от ребенка, и от родителей. Очень много терпения. После младенческого плача, звук плохой скрипичной игры стоит на соседней ступеньке пьедестала раздражителей. Если кошка спрыгнет на клавиатуру фортепиано, раздастся несколько нот с определенным тембром и звуковысотностью, которые юный скрипач будет искать в своей китайской скрипочке еще месяцы с начала обучения. (Поэтому фортепиано настолько выгоднее скрипки в плане начального обучения – почти мгновенно приходит удовлетворение от первых результатов. В этом контексте занятия фортепиано можно уподобить изучению английского языка, азы которого знает каждый второй, но достичь высших ступеней владения которым достаточно сложно).

б) Понадобится спокойствие и некоторый дзен. В истошной атмосфере трудно вырастить настоящего музыканта. Это ничего страшного, что педагог стал красного цвета и орет: он просто осознал, что концерт через неделю, а недоработок куча, и его не минуют ядовитые реплики коллег. Вообще он хороший и добрый (это не ирония, так зачастую и есть). Сценическая уверенность – драгоценнейшее и жизненно необходимое качество, которое строится по кирпичику годами, с самого детства. К сожалению, обстановка в спецшколах по этой части далека от идеала.

в) Понадобятся средства. Ну, это уж, как везде сегодня. Большое спасибо Китайской Народной Республике, устремившейся в европейскую культуру, за массовое производство дешевых скрипок и смычков, но на них далеко не уедешь. Попав в класс к знаменитому педагогу, к чему стремятся все родители, придется и инструментарий соответствующий подобрать, и репетиторам платить: без репетиторов вы ему не интересны, слишком медленное продвижение. Ребенок не способен эффективно заниматься самостоятельно лет до…12. Цифра условная, зависит и от личности, и от инструмента. Некоторые и в 17 не могут, но в 7 не может никто. По мере приближения к профессии расходы растут в геометрической прогрессии, туда входят, конкурсы, мастер-классы, дорогой инструментарий. Автору все никак не удается сесть и посчитать, сколько времени нужно скрипачу получать зарплату около 25-30 тыс. руб в месяц, нормальную для негрантовых коллективов (в провинциальных городах можно до сих пор получать в месяц тысяч 9 рублей), чтобы оправдать скрипку, смычок, многолетние услуги репетитора и поездки по мастер-классам, возможно, платное обучение. Для справки, консультация профессора Санкт-Петербургской консерватории http://www.conservatory.ru/sites/default/files/uploads/abiturientam/Konsult_uslugi.pdf в течение 45 минут стоит 8000 р.

г) Ну, ладно, музыкальные способности. Без них и начинать не стоит. Но наличие только их одних ни к чему не приведет. Автор придерживается точки зрения, что научить можно практически любого. Это вопрос, прежде всего, времени. Но линия обратной зависимости времени и усилий, затраченных на обучение, от музыкальных способностей рано или поздно (на самом деле, довольно рано) пересечет предел целесообразности.

Не стало ли читателю страшно? Хочется надеяться, что стало, автор сгущал краски, насколько мог. Несмотря на огромный спрос на грамотных технических специалистов, количество желающих получить гуманитарное (в том числе музыкальное) образование намного превышает как общественную потребность, так и возможности образовательных учреждений. Факультеты дизайна растут при технических вузах. Музыкальные – при университетах. Качество такого обучения трудно оценивать, но плохо верится в обучение, лишенное традиций.

Если есть сомнения в целесообразности музыкальной карьеры исполнителя, вопрос следует решить в сторону сомнений. Только для ребенка, который берет скрипку вместе с куклой вечером в постель, или молодого человека, физически ощущающего тоску разлуки с инструментом, открыта эта кривая, заросшая терновником дорога. Для них она будет автомагистралью. Но не стоит унывать. Нет ничего более дефицитного сегодня, чем просвещенный, культурный слушатель, по Т.Адорно – «потребитель культуры», именно он – основной адресат исполнителя. Именно он заполняет залы филармоний, именно на его мнение ориентируются как худрук, так и финансовый директор. Ведь это единство, без слушателя нет исполнителя, без исполнителя слушателю нечего слушать. Привычка слушать классическую музыку лечит и очищает душу, вплоть до желания спрятаться в волшебном музыкальном мире и наслаждаться бесконечно сладкой болью, транслируемой из глубин истории хрустальными звуками рояля или берущим за душу пением скрипки. Этому желанию, конечно, нужно противиться, налив себе кофе с пирожным (вариант, пино нуар с грюйером) или открыв, например, кредитный калькулятор. Но оно – необходимая часть жизнеощущений, без которой невозможен органичный баланс личности.

 

Все права защищены. Копирование запрещено.