сильфида

Фото Елены Фетисовой

Балету «Сильфида», созданному балетмейстером Ф. Тальони, либреттистом А. Нури и композитором Ж. Шнейцгоффером в 1832 году, принадлежит особое место в истории жанра. С него началась в балете эпоха романтизма.

Сюжет «Сильфиды» полностью соответствовал эстетике романтизма. Новелла Ш. Нордье «Трильби», положенная в основу либретто, была навеяна шотландским фольклором, а сюжет – метания героя между обычной земной женщиной и идеальным, фантастическим существом, которое можно любить, но которым нельзя обладать – отражал центральную тему романтического искусства: жестокий контраст между поэтической мечтой и прозаической реальностью. Эта антитеза в балете Ф. Тальони строилась на противопоставлении двух стихий: танец на фольклорно-этнографической основе, характеризующий шотландских крестьян, и непосредственно выражающий чувство танец дочерей воздуха.

Среди восхищенных «Сильфидой» современников был датский балетмейстер Август Бурновиль. Высоко оценив произведение Ф. Тальони, он хотел включить его в репертуар Датского королевского балета, но в дело вмешались экономические интересы: слишком уж большую цену запросила Парижская опера за партитуру, и А. Бурновилю пришлось обратиться к другому композитору – Х. С. Левенскольду. Создавая новую музыку для балета, композитор использовал несколько шотландских мелодий, а А. Бурновиль поставил балет, сохранив стиль оригинала. В версии А. Бурновиля, впервые представленной публике в 1836 году, балет ставится в разных театрах мира и сегодня, будучи старейшим романтическим балетом, дошедшим до современности.

Йохана Кобборга, поставившего балет «Сильфида» в Большом театре, можно считать истинным продолжателем традиций А. Бурновиля. Балетмейстер прекрасно знает творчество своего знаменитого соотечественника: в 18-летнем возрасте он участвовал в записи видеокассеты «Техника Бурновиля», а в Дании, где сценическая жизнь «Сильфиды» не прерывалась никогда, он стал 29-ым исполнителем партии Джеймса. Осуществляя постановку, хореограф не стремится ниспровергать традиции – и все же его интерпретацию можно назвать истинно творческой.

В спектакль вошли обнаруженные датскими музыковедами утраченные страницы партитуры с пометками А. Бурновиля – хореографию этих эпизодов создал сам Й. Кобборг. Балетмейстер остался верен стилю знаменитого предшественника – и сумел передать этот стиль труппе Большого театра: бурновилевская школа предполагает непринужденное исполнение самых сложных движений, не акцентируя кульминационные па.

В спектакле прекрасно передана основная идея балета «Сильфида» – присущее романтизму чувство разлада между возвышенными идеалами и реальностью. Эту атмосферу подчеркивают декорации и костюмы, созданные художником Питером Фармером: мрачному реальному миру, выдержанному в темных коричневых и серых тонах, контрастируют светлые, воздушные одеяния дочерей воздуха.

Романтическая сказка превращается у Й. Кобборга в высокую трагедию. Способствует этому в первую очередь интерпретация образа Джеймса, который должен быть особенно близок балетмейстеру – ведь он сам некогда исполнял эту партию. Героя не удовлетворяет обыденный, приземленный мир, в котором он живет, его влечет нечто более высокое. И Сильфида становится не столько самостоятельным существом, вторгшимся в его жизнь, сколько своеобразным «мистическим озарением», настигающим томящегося героя. Не случайно на протяжении всего спектакля Джеймс в буквальном смысле не может прикоснуться к Сильфиде – и она погибает, когда ему это удается.

Глубокий психологизм спектакля усиливается и неожиданной трактовкой других действующих лиц. Колдунья Мэдж предстает не мерзкой старухой, а эффектной рыжеволосой красоткой, которую вполне можно счесть той же романтической мечтой, но словно отраженной в кривом зеркале. Гурн вовсе не выглядит грубым и недалеким – он, скорее, очарователен в своей наивности, и неудивительно, что отвергнутая Джеймсом Эффи в конце концов отвечает Гурну взаимностью.

Балет «Сильфида» в постановке Йохана Кобборга, несомненно, украсил репертуар Большого театра. Традиции А. Бурновиля сочетаются в нем с творческой индивидуальностью самого хореографа.