Лилия Зильберштейн — пианистка с мировой известностью. Она выступает в огромных концертных залах, с лучшими оркестрами мира и знаменитыми дирижёрами.  География гастролей Лилии  Зильберштейн распространяется на страны Европы, обеих Америк, Азии и Ближнего востока. Её концерты проходят с неизменным успехом. Колоссальный репертуар охватывает два века. Она говорит на четырёх языках: русском, немецком, английском и итальянском.
Международный успех пришёл к Лилии Зильберштейн с первым призом на Международном конкурсе пианистов имени Ф. Бузони в г. Больцано. Эта победа в 1987 году произвела сенсацию и задала такую высокую планку, что в течение следующих пяти лет первая премия на конкурсе не присуждалась.
Следующий после конкурса 1988 год стал стартовым для концертных поездок Лилии Зильберштейн по большинству европейских стран и США.
Страны, услышавшие игру пианистки, приглашают её снова и снова.

 

 

О.П. Лилия, как ваши родители поняли, что вы должны играть на рояле, что это — ваш путь в жизни?

Л.З. Мне было 5 лет, когда я начала играть. Конечно, маленькой девочке должна была повстречаться фея, которая сказала бы, куда идти. Я шучу, но на самом деле получилось очень похоже: мы с бабушкой гуляли по дорожкам парка Дома отдыха на реке Клязьме. Я распевала песенки. К нам подошла женщина и сказала, что меня нужно непременно отдать учиться в гнесинскую десятилетку. Так тогда называли Среднюю специальную музыкальную школу имени Гнесиных, чтобы отличить её от семилетки — ДМШ имени Гнесиных. На самом деле классов в школе было одиннадцать, и ещё до этого дети учились в дошкольной, так называемой, «нулевой» группе, кто два года, кто один.  Больше эту женщину я никогда не встречала. Но моя бабушка вняла совету, покопалась в семейных телефонах и нашла преподавательницу музыки, которая жила в нашем районе. Выбор оказался отличным: Ольга Михайловна Бужанская так поставила мне руки, что педагогу десятилетки, замечательной Аде Моисеевне Трауб, не пришлось ничего исправлять.  Учиться в школе я начала во «второй нулёвке», с шести лет.

 

О.П. Расскажите, пожалуйста, об Аде Моисеевне. Понятно, что мысли и воспоминания теснятся, когда вспоминаешь о человеке, который учил тебя 12 лет, отдавал всё время и всю душу ученикам, ведь для Ады Моисеевны ученики были, как собственные дети. Неудивительно, что среди её выпускников немало ярких личностей и пианистов мирового уровня.

Л.З. Да, действительно, Ада Моисеевна не только учила меня музыке, но и давала почитать какие-то важные книги, брала с собой на концерты фортепианной и камерной музыки. Как педагог она была потрясающим профессионалом, умела выучить и беглости, и тонкостям звукоизвлечения, и умению вести фразу.  Я своим ученикам теперь передаю то, что получила от Ады Моисеевны. Конечно, за годы преподавания знания соединились с необходимостью решать новые задачи.  Давая советы студентам своего класса, я уже не могу отделить то, что я помню со школы или института, от того, что я сама нашла уже в процессе преподавания в Гамбургской Высшей школе музыки и театра, в Венском Университете музыки и исполнительского искусства.
Тридцатилетняя «взрослая» концертная практика (если считать отправной точкой концертный тур после победы на конкурсе имени Ф. Бузони), также меня многому научила. Но, говоря студентам, что каждая фраза должна иметь «адрес», куда надо прийти, надо понять, какой это адрес и вести туда фразу, я вспоминаю Аду Моисеевну, которая мне это объяснила давным-давно.

Зал Венской филармонии, Musikverein

Александр Игоревич Сац, у которого я училась в Институте имени Гнесиных (теперь это — Российская академия музыки имени Гнесиных) и продолжала консультироваться, когда он стал профессором в Университете музыки и исполнительского искусства в австрийском Граце, также дал мне колоссально много как в отношении пианизма, так и в отношении музыкальной культуры.  Он мне читал стихи, по образам и стилю близкие произведениям, которые я учила. Когда мои ученики играют Шопена, я повторяю им слова Александра Игоревича о том, что аппликатура в Шопене должна быть красивой.

 

О.П. Думаю, я хорошо понимаю, что он имел в виду: фактура у Шопена выписана очень удобно для руки.  Если рука не ложится, пассаж не выходит гладко, а мелодия спотыкается, то, значит, пальцы подобраны неправильно. Верно?

Л.З. Да, я тоже это так понимаю.

 

О.П. В МССМШ имени Гнесиных уроки по общеобразовательным и музыкальным предметам в расписании чередовались. Это занимало больше, чем полдня. Ещё и ехать нужно было в центр города, на улицу Фрунзе, которой теперь вернули старое название — Знаменка, плюс к этому заниматься специальностью — играть на рояле. Не получалось ли так, что вашим отдыхом становилась смена занятий? Музыку меняли на алгебру, географию на задачки по гармонии?

Л.З. Да, подобным образом всё и происходило. Надо сказать, что мне не было скучно и задачки по алгебре или геометрии решать, и литература с физикой были мне интересны. Иначе не удалось бы окончить школу с золотой медалью.

 

О.П. Ах, вот когда золотые медали начались! Ещё в школе!

Л.З. У нас были исключительные педагоги по всем предметам. Они наши проблемы со временем хорошо понимали, старались как можно лучше всё объяснить на уроках.

 

О.П. Жаль, мамам не дают золотых медалей! Вы свою точно заслужили, вырастив двоих замечательных сыновей, которые победили на нескольких конкурсах, играя в фортепианном ансамбле друг с другом.  Также, насколько я знаю, они раньше выступали в «братском» камерном ансамбле: младший играл на виолончели, старший — на рояле. Старший сын в настоящее время выступает с певцами, пишет стихи и прозу. Младший сын некоторое время назад дал сольный фортепианный концерт в Санкт — Петербурге, в Бетховенском зале Мариинского театра.  Им, как и маме, тоже многое интересно!

Л.З. Сыновья учатся, младший — в Кёльне, старший — в Берлине. Но мы продолжаем иногда выступать все вместе: играем в 6 рук на одном рояле, в 8 рук на двух, с четвёртым участником.
Не могу не сказать, что при таком количестве концертных поездок (а ещё же и самой нужно заниматься на рояле) я бы одна не справилась с воспитанием детей, с их учёбой, общим развитием. Мне помогали мои родители и мой муж, который очень много времени и внимания уделял мальчикам.  Мы с ним вместе уже 30 лет!

Программа концерта в Рио де Жанейро

О.П. Лилия, известно, что в вашем репертуаре — невероятное количество самых трудных произведений и что вы играете почти подряд самые разные программы. Таких концертов было, наверное, немало. Не могли бы вы рассказать о тех, которые вам особенно запомнились по каким-то причинам?

Л.З. Один раз мне пришлось сыграть пять фортепианных концертов за 10 дней, причём, на разных континентах: в Европе (Германия, Мюнхен) и США (Калифорния, Санта — Барбара). Это были Первый, Второй и Третий концерты П. И. Чайковского, Третий концерт С. В. Рахманинова и его «Рапсодия на тему Паганини».

 

О.П. Вы играете Третий концерт П. И. Чайковского как сюиту из двух разных опусов, собранных из черновиков композитора?

Л.З. Нет, мне не кажется, что надо соединять в одно произведение то, что сам композитор как цикл не написал, даже если он этого сделать, может быть, не успел. Играю Allegro brillante, в музыке которого Чайковский использовал материал своей неоконченной симфонии.  Это Allegro, доработанное С. И. Танеевым, было издано отдельно как Третий концерт, соч. 75. Andante и Финал, соч. 79, к нему стали добавлять позже.

 

О.П. Зная о том, сколько всего вы играете, обращались ли к вам с просьбами выручить заболевшего пианиста, чтобы не срывать концерта?

Л.З. Да, несколько раз приходилось вот так выручать. Иногда звонили прямо в день концерта.  Например, дирижёр Вюртембергского камерного оркестра Йорг Фербер, с которым я выступала за два месяца до этого, звонит мне в 12 часов дня и умоляет ехать из Нордерштедта, это недалеко от Гамбурга, в Дюссельдорф. Марта Аргерих тогда неожиданно заболела, а дирижёр знал, что я играю Первый концерт Д. Д. Шостаковича, заявленный в программе. Оркестр готовил также Концерт И. Гайдна Ре мажор, и дирижёр стал просить меня сыграть его хотя бы по нотам. На это я ответила, что и Концерт Гайдна  Ре мажор есть у меня в репертуаре, так что всё будет наизусть. Я приехала на поезде в Дюссельдорф, в 18-40 была в зале, мы по разу всё сыграли с оркестром и в 20 часов уже играли на публике. Концерт прошёл прекрасно.

В другой раз Иво Погорелич не смог приехать на свой концерт, который должен был состояться в Венской филармонии, в знаменитом зале Musikverein. Мне позвонили в день концерта и попросили сыграть вместо него. Лететь нужно было из Гамбурга, и мне тогда ещё нужна была виза, чтобы попасть в Вену.  Однако с этим не возникло вопросов: Musikverein обладает огромным авторитетом. Для этого культурного гиганта не составило проблемы добиться выдачи мне визы прямо в аэропорту Вены. Сыграла. Все были страшно довольны, и я тоже.

А однажды мне пришлось заменять целый симфонический оркестр! За неделю до открытия фестиваля земли Шлесвиг-Хольштайн должен был состояться концерт для спонсоров фестиваля. Были выпущены красивые программки, но оркестр не смог вылететь из Милана. Заявлена была оркестровая версия «Картинок с выставки» М. Мусоргского. У меня в репертуаре есть «Картинки с выставки», я их нередко играю. Это был единственный раз, когда я выступала вместо оркестра, и ведущий не преминул пошутить на эту тему, но он не сказал, что меня пригласили за 4 часа до концерта. Правда, мне не надо было далеко ехать, так как земля Шлесвиг -Хольштайн (или как принято говорить в России, Шлезвиг-Гольштейн) была регионом, где я жила, так что на концерт я успела, и всё было в порядке.

Рекламный щит в Каннах

О.П. При таком напряжённом концертном графике обязательно должны происходить накладки. Например, при пересадке, багаж улетает в другой город. Такое и с «обычными» людьми случается.

Л.З. Да, конечно, такое случалось не раз. Однажды я летела из Германии в Испанию, в Валенсию. Багаж прилетел уже после концерта. Именно из-за возможности таких накладок концертное платье и туфли я всегда беру с собой в ручную кладь. Бывало, что на репетиции с оркестром в джинсах выходила из-за того, что багаж не пришёл.  И ничего.

 

О.П. Как вы справляетесь с температурными перепадами, со сменой часовых поясов, с плохим самочувствием, наконец, во время концертных турне?

Л.З. Просто справляюсь и всё! Трудно приходится, конечно, когда заболеваешь прямо в дороге. Как — то, во время перелёта из Германии в Японию, я почувствовала, что подхватила вирус желудочного гриппа. Уж где именно, не знаю. А впереди — концертное турне по Японии. В течение первых пяти дней мне надо было сыграть два концерта, а потом — ещё несколько. Эти два концерта я отыграла, но еле держалась, так что после них меня самолётом переправили в Токио и положили в больницу. Только при помощи капельницы меня более — менее подняли на ноги, и турне продолжилось.

 

О.П. Лилия, в вашем репертуаре много известных произведений, сыграть которые является мечтой пианистов всего мира (не так часто, правда, осуществляющейся). Однако вы играете и достаточно редко исполняемые вещи.

Л.З. Мне очень дорог диск с музыкой Муцио Клементи. Она — замечательная: гармоничная, глубокая и очень пианистичнаяКлементи был основателем фабрик, где производились новые для того времени хаммерклавиры. Как блестящий пианист — он однажды на равных соревновался с В. А. Моцартом — Клементи занимался усовершенствованием механики молоточкового фортепиано, так что досконально знал возможности инструмента, для которого писал. В музыке Клементи много общего по стилю с бетховенской музыкой, и это естественно, так как они жили в одно время: Бетховен умер в 1827 году, прожив 57 лет, а Клементи  — в 1832, прожив 60 лет. Инструментальное мышление в фортепианных сочинениях и, при этом, увлечение  хаммерклавиром — общие черты для обоих композиторов. Клементи написал отличные пьесы, 58 фортепианных сонат, 15 симфоний, из которых сохранилось, к сожалению, только 4, ораторию. На диске я играю два Каприччио, Сонату Ре мажор, соч. 40 No 3 и прекрасные танцы Monferrinas, соч. 49.
Нечасто играют Фортепианный квинтет Антона Рубинштейна, а зря.
В моих концертных программах — Пятый, «Египетский», концерт Камиля Сен-Санса. Второй концерт играют очень часто, Первый — достаточно часто, а более поздние концерты играют незаслуженно мало.  Музыка в Пятом концерте — совершенно особенная, особенно во второй части. Ориентальный колорит тем, мелодии, услышанные Сен-Сансом во время поездки в Луксор, расположение гармоний — всё это звучит очень красиво и загадочно. И в крайних частях концерта музыка просто восхитительная.

Лилия Зильберштейн. Гамбург

О.П. 26 января, совсем скоро, вы выйдете на сцену Концертного зала имени П. И. Чайковского, где с Академическим симфоническим оркестром Московской филармонии под управлением Заслуженного деятеля искусств РФ Александра Ведерникова исполните Третий концерт Л. ван Бетховена и Пятый концерт К. Сен-Санса. Мы ждём с нетерпением выступления такого редкого в Москве гостя, как вы! Желаем вам дальнейших успехов и новых концертов в России!

https://www.lilyazilberstein.com/

 

Копирование запрещено.