(1825–1892)
Кто заложил основы оперетты? Ответ на этот вопрос известен всем любителям музыки – конечно же, это Жак Оффенбах! Но одновременно с ним жил и творил еще один французский композитор, который тоже с полным правом может быть причислен к основоположникам жанра – это был Флоримон Эрве.
Настоящее имя композитора – Флоримон Роже, а родина его – местечко Уден, расположенное недалеко от Арраса. Музыкантов в семье не было (отец служил в полиции), но тягу к музыке Флоримон ощутил с детства. Обладая прекрасным голосом, он пел в церковном хоре, а после смерти отца отправился в Париж, где обучался в консерватории у Даниэля Обера. Ни талант, ни музыкальное образование не гарантировали хорошего заработка, а получить одно из первых мест работы помог актерский талант. Он явился в церковь при психиатрической больнице Бисетра и попросил у священника разрешения немного поиграть на органе. Худой, бедно одетый юноша не внушал доверия святому отцу, и он хотел прогнать Флоримона, но тот с театральным пафосом процитировал известное изречение Оноре Мирабо: «Я здесь по воле народа, и заставить меня уйти можно только штыками!» Это произвело впечатление, и Флоримону было позволено поиграть на органе, и игра его произвела такое впечатление, что он сразу же получил место органиста.
В лечебнице в обязанности Флоримона входила не только игра на органе в церкви, но и занятия хоровым пением с пациентами (считалось, что это оказывает благотворное влияние на состояние психически больных). Молодой хормейстер часто беседовал со своими необычными певцами, остроумными репликами отвечая на их абсурдные суждения («Меня зовут Швейцарский сыр! – Тогда я ничуть не удивляюсь, что вы потеете при сегодняшней жаре»), и ему казалось, что подобные диалоги прекрасно подошли бы для комедии… Да, театр был пределом мечтаний Флоримона! Позднее, получив должность органиста в церкви Сен-Эсташ, он одновременно работал в театре – не только ради заработка, но и из любви к этому виду искусства. Конечно, от церковного начальства приходилось скрывать столь «неблагочестивое» занятие (эта ситуация впоследствии была обыграна в оперетте «Мадемуазель Нитуш»).
Композиторская карьера Флоримона, взявшего теперь псевдоним Эрве, началась благодаря его другу – актеру Дезире. Тот попросил написать небольшую музыкальную комедию для его бенефиса и сыграть в нем одну из ролей. Эрве был высоким и худым, Дезире – полным и приземистым… о ком напоминает такое соотношение внешних данных? Конечно, о Дон-Кихоте и Санчо Пансе! Именно этот сюжет избрал Эрве для своего первого творения. Успех «Дон-Кихота» оказался таким оглушительным, что Эрве был принят третьим дирижером в Национальный театр. Но ему было мало композиторской славы – теперь его целью становится создание собственного театра.
В осуществлении этой мечты ему помог богатый и влиятельный меценат герцог Морни, и в 1854 г. в Париже появился театр «Фоли нувель», открывшийся спектаклем «Жемчужина Эльзаса», в финале которого был представлен популярный в то время танец – канкан (впервые этот фривольный бытовой танец был исполнен на сцене). Слово «фоли» означает «безумство», и это идеально отвечало тому, что происходило на сцене в комедиях – не только потому, что Эрве это нравилось. Парижские власти позаботились о том, чтобы новый театр музыкальной комедии (термина «оперетта» еще не существовало) не конкурировал с «Опера-Комик», с этой целью были введены ограничения: один акт, два певца. Каких только ухищрений ни измысливал композитор, чтобы эту директиву обойти: глухонемые персонажи, «поющие» куклы и отрубленные головы (голоса этих «действующих лиц» звучали из суфлерской будки)… все эти абсурдные детали изрядно забавляли публику.
В театре Эрве дебютировали Лео Делиб и Жак Оффенбах, который в скором времени из соратника превратился в конкурента, создав собственный театр. И Эрве, и Оффенбах избрали путь музыкальной пародии, но Эрве предпочитал один конкретный объект для своей сатиры – оперу. Например, в «Маленьком Фаусте» Маргарита превратилась в девицу полусвета, Мефистофель – в «демоническую» певицу варьете, а канкан в этой пьесе танцуют практически все и везде: ученики в школе Фауста, умирающий Валентин и черти в аду. Другой мишенью стал «Вильгельм Телль» Джоаккино Россини, осмеянный в пьесе «Простреленный глаз»… Эрве создал множество остроумных музыкальных комедий, которые очаровывали современников и в большинстве своем были забыты потомками, но одному из его последних творений – «Мадемуазель Нитуш» – было суждено не только иметь успех на премьере, но и выдержать испытание временем.
Последние годы жизни Эрве прошли там же, где начинался его творческий путь – в лечебнице Бисетре, но на сей раз он оказался там в качестве больного. Рассудок его не прояснился до самой смерти – впрочем, даже смерть композитора сопровождалась историей, которая прекрасно вписалась бы в одну из его музыкальных комедий. Жозе Дюпюи – актер театра «Варьете», начинавший карьеру в «Фоли нувель», оправдал свое опоздание на репетицию тем, что был на похоронах Эрве. Разумеется, ему с легкостью простили опоздание – вот только извещение о похоронах появилось в газете на следующий день. «Вы снова хороните Эрве?» – иронизировали коллеги, встретив там Дюпюи. Но в тот день состоялись похороны его однофамильца – почтенного ученого-филолога, чьи родственники очень удивились, встретив у гроба «пикантных хористок».
Копирование запрещено.
Пока нет комментариев