Астраханский театр оперы и балета – один из самых молодых коллективов нашей страны: как музыкальный он существует уже два десятилетия, а вот в статусе оперно-балетного – только пятый сезон. И тем не менее именно в эту пятилетку он отваживался на такие амбициозные оперные постановки, как «Пиковая дама» и «Борис Годунов», «Князь Игорь» и «Отелло», «Мадам Баттерфляй» и «Евгений Онегин». Театр трижды привозил в Москву свои спектакли на «Золотую маску», и хотя премии пока он не получил, сам факт говорит о многом: амбиции его художественного руководства небезосновательны, театру есть что предложить и собственной публике, и столичной – как в музыкальном плане, так и идейно.
Новый проект театра, главная оперная премьера этого сезона – еще больший вызов, чем прежние работы, еще большая заявка на то, чтобы встать вровень с прочими крупнейшими оперными театрами страны, со своими сложившимися традициями и богатым послужным списком. В Астрахани ни много ни мало отважились на драматическую легенду Гектора Берлиоза «Осуждение Фауста» – и, безусловно, выиграли! Смелое дерзание не оказалось самонадеянным наскоком.
Пограничное по жанровой принадлежности творение великого француза впервые прозвучало в России (и в Петербурге, и в Москве) уже через год после французской премьеры (1846), причем под управлением самого автора, гастролировавшего тогда в нашей стране. К берлиозовской версии сюжета Гёте обращались впоследствии не раз, но всегда – только в концертном варианте, трактуя опус в привычных рамках ораториального подхода. Астраханский театр первым в России отважился на сценическую премьеру – представить опус как синтетическое действие, где музыка, конечно, главный компонент, но не единственный. Как известно, Берлиоз свой опус на театральных подмостках не увидел – сценическая премьера прошла в Опере Монте-Карло лишь в 1893 году, спустя четверть века после ухода автора из жизни. В России же, которая почитала Берлиоза еще при жизни и с его «Фаустом» не расставалась никогда, до сценического воплощения добрались и того позже – через полтора века. Причем идея эта воспламенила умы сразу и в Астрахани, и в Москве (как известно, в конце этого сезона Большой театр России также делает сценическую премьеру). Но оперный театр в Нижневолжье оказался первым, за что ему честь и хвала.
При всей яркости и театральности музыки Берлиоза все же его «Фауст» – не опера, произведение, не созданное специально с расчетом на сцену, хотя таковая возможность и предполагалась автором. Драматическая легенда – это ведь не жанр, а некая романтическая метафора, придуманная композитором, который объективно не мог вписать свое детище в привычные академические формы. Здесь переплелось многое – опера, балет, симфония, оратория, причем переплавлены эти элементы сложно и причудливо, разобраться в этом не просто, выстроить ясную драматургию, визуализировать звучащую вселенную – задача титаническая. То есть, с одной стороны, как бы легко, все вроде бы лежит очень на поверхности, ибо партитура ярка и выразительна, образы выпуклы и рельефны; с другой, привычное развитие сюжета здесь лишь намечено, и гораздо важнее железной драматической линии, фабулы – развитие настроения, мысли, ощущения.
Иными словами, перед постановщиками задача стояла очень сложная: во многом придумать драматический и визуальный образ произведения, отталкиваясь от океана звуков. Безусловно, удалось им это блестяще, они сумели схватить сущность музыки Берлиоза, подчеркнуть ее философичность и идейную грандиозность, дать выразительное театральное воплощение музыкальным образам композитора. Режиссура Константина Балакина действенна и очень музыкальна – все идеи постановщика рождены музыкой, причем как очевидные, так и самые неожиданные решения абсолютно оправданы звучащим контентом. Балакин рассказывает историю утомленного жизнью ученого (море прочитанных книг наводняет сцену все два акта), проводя его через разные эмоциональные состояния до встречи с настоящим большим чувством, ради которого умудренный, познавший в жизни практически все, амбициозный интеллектуал готов пойти на сделку с адом. Отправная точка повествования – монументальный образ Гёте, который, словно божество, демиург всего происходящего, устрашающе восседает на высоком кресле-троне (картинка явно отсылает к венской скульптуре Хеллмера). Но колосс оказывается хрупким – человеческая бойня, война, один из важнейших и отвратительнейших видов человеческой деятельности, в один миг разрушают его… Гармония мироздания уничтожена, появляется хаос, сродни тому, который давно поселился в душе Фауста.
Спектакль Балакина захватывает с первых мгновений и не отпускает на всем своем протяжении, поэтому легко впасть в его описание – искренне хочется пересказать все замечательные находки мастера. Совершенно невероятны визуальные образы: сценографу Елене Вершининой, художнику по свету Ирине Вторниковой и художнику видеоконтента Сергею Некозыреву удалось создать фантастическое по красоте и силе воздействия «пространство в развитии», в котором переплетаются неведомые космогонические миры, философские метафоры, многослойность образов и идей. По уровню воплощения, по качеству реализации давно не приходилось видеть столь всепоглощающей, ошеломляющей феерии – нечто подобное на моей памяти было в «Золоте Рейна» хьюстонской «Гранд-опера» (постановка знаменитой каталонской группы La Fura dels Baus), где, однако, наблюдалось немало провокативного и эпатирующего, в то время как в астраханской продукции визуальное пиршество строго подчинено музыкальной логике опуса.
Что касается музыкального плана, то маэстро Валерию Воронину под силу свести воедино сложнейшую мозаику опуса, добиться баланса и соразмерности звучания групп инструментов, голосов солистов и хора, что в столь полифоничном материале – совсем не просто. Оркестр живописует сочно, зримо, но нигде не срывается в неоправданные буйство и громыхание; сдержанность и внимание к нюансам, точности и упругости фразы не утрачиваются ни на минуту. Великолепно справляется со своими задачами и хор (хормейстер Галина Дунчева), которому в спектакле вменены в обязанность сложные пластические задачи (наряду с балетом и мимансом – балетмейстер Анна Дмитриенко).
Алексей Михайлов героически справляется с насыщенной, высокотесситурной партией Фауста: хотя звучание и не поражает красотой и масштабностью, но тем не менее выразительно и точно. Элегантный Мефистофель-франкофон Дмитрий Кондратьев – фактурный артист и интересный певец с благородным звуком, которому под силу и вкрадчивые, и устрашающие интонации. Написанная для меццо партия Маргариты объективно низка для божественного спинто Елены Разгуляевой, но певица удачно перестраивает свой голос и оказывается убедительной героиней – низкая тесситура покорена, а сопрановая светлость в звучании добавляет этой Маргарите нежности, трепетности, лучезарности.
Фото предоставлены пресс-службой
Астраханского театра оперы и балета
Пока нет комментариев