Мережковский — Илья Селиванов, Зинаида- Гелена Гаскарова, Философов- Григорий Чернецов. Фото Валентина Барановского

Академия молодых певцов Мариинки, а вернее, то её направление, которое сегодня оформилось как Театр Ларисы Гергиевой, в течение сезона представило триптих композитора Леонида Клиничева о великих русских поэтессах. Серию одноактных опер, куда прежде вошли «Анна» и «Марина», завершила «Зинаида» – произведение о «невероятной, потрясающей, уникальной женщине», как характеризует Зинаиду Гиппиус сам композитор.

Эту камерную оперу можно, скорее, охарактеризовать как масштабный вокальный цикл на тексты поэтов Серебряного века, достаточно общо связанный в сюжетное целое короткими диалогами. Музыка, совершенно не претендующая на модную современность, но явно принадлежащая нашему времени, органично сливается со стихами. Череда певческих номеров в романсово-ариозном ключе, сольных, изредка дуэтных, обозначает настроение и состояние персонажей, характеризуя его тонко, чаще всего элегично (ариозо Зинаиды «Тринадцать – тёмное число»), иногда драматично. Но не слишком действенно. Собственно, классической оперной драматургии здесь нет, потому и спектакль на основе цикла стихов больше похож на зарисовку, выполненную театральными средствами, на эскиз к портрету Зинаиды Гиппиус, а вернее, к необычному тройственному семейному портрету в интерьере характерной для начала ХХ века культурной среды. Объёмно раскрыть экстрасложную личность поэтессы при таком принципе построения пятидесятиминутного музыкально-сценического опуса вообще, мне кажется, невозможно. Но в тех рамках, которые поставил перед собой автор сочинения, спектакль сделан режиссёром Алексеем Степанюком корректно, с отменным вкусом, с любовью и пониманием художественной эстетики декаданса – времени расцвета символизма, эпохи, полной смутных тревог, предчувствия военных и политических катаклизмов.

Судя по отсутствию в программке имени художника, оформление спектакля принадлежит режиссёру. Плетёное кресло, связки томов – большие и маленькие, лампа с зелёным абажуром на высокой подставке в стиле модерн; игрушечный поезд и горка чемоданов – символ странствий, чёрные манекены с элегантной мужской одеждой, небрежно брошенные золотые подушки… Среда обитания необычного тройственного союза Зинаиды Гиппиус, её мужа Дмитрия Мережковского и их общего друга Дмитрия Философова – книги, литература, искусство. Мир красоты и абсолютной духовности, в котором Зинаида, впрочем, не лишала себя удовольствия эпатировать броской театральностью. Она любила предстать перед обществом в шокирующих образах женщины-мальчика, женщины-вамп, женщины-змеи («И я такая добрая, влюблюсь – так присосусь. Как ласковая кобра, я, ласкаясь, обовьюсь»), воительницы, разящей словами (в частности, ненавистного Дягилева), но также и хрупкой женщины-ангела. При этом творчество её было освещено неженским умом, философскими рефлексиями, нередко хлёсткой жёсткостью и провидческой меткостью. Самый острый женский ум в империи, как считали современники. И в то же время – пронзительная жажда любви высочайшей духовной пробы.

Зинаида — Гелена Гаскарова, Философов — Григорий Чернецов. Фото Валентина Барановского

В спектакле именно костюмы героини призваны обозначить её роли-ипостаси: большая серая шаль – зябкое одиночество души, костюм пажа – экстравагантность, длинное белое платье с высоким воротником, узкой талией и струящейся тканью широких рукавов – стильный мягкий изыск. Этот женственный образ-костюм повторяет самое известное фотоизображение Зинаиды Гиппиус. Именно оно, сильно увеличенное, декоративным фоном спектакля представлено в обрамлении портретов двух главных мужчин её жизни: труднообъяснимый бытовой логикой триумвират Мережковских – Философова.

Гелене Гаскаровой, прекрасной певице, привыкшей к масштабным оперным партиям и работе в большом зале с оркестром, к камерному материалу в сопровождении фортепиано (отличный пианист Василий Попов!) и студийному способу сценического существования приспособиться было явно нелегко. Не помогали ей грим и парик, скравшие индивидуальность привлекательной актрисы. И хотя спето всё Геленой благородно, интонационно выразительно, Зинаида ею, скорее, показана с некоторой нарочитостью, нежели пережита. Органичнее других чувствовал себя в пространстве спектакля Григорий Чернецов – элегантный красавец Философов. И в пределах небольшой партии Чернецов наделил своего персонажа пением свободным и элегантным. Илье Селиванову в роли Мережковского не хватило личностной значительности своего героя, слишком юного и неуверенного в себе. Впрочем, артисту и неоткуда было черпать особую уверенность, в смысле певческого материала. В определённой степени, всем троим приходилось решать сложное актёрское уравнение с тремя неизвестными. Но тактичной режиссуре удалось привести всё к общему знаменателю: спектакль сложился о драматичном, но драгоценном для русской культуры времени, о мятущихся художественных натурах, о красоте и душевной тонкости «серебряной» поэзии. Правда, сложился он ближе к концу. А финальная режиссёрская точка поставлена, в общем-то, простой, даже тривиальной, но абсолютно попадающей в суть мизансценической композицией: Зинаида в плетёном кресле, окружённая стопками книг, бесконечными листами бумаги, которые она жадно забирает из рук двух своих любимых мужчин и вдруг в каком-то экстатическом порыве разбрасывает по воздуху…

Любви мы платим нашей кровью,

Но верная душа – верна,

И любим мы одной любовью…

Любовь одна, как смерть одна.

Зинаида Гиппиус

 

Все права защищены. Копирование запрещено