Среди разнообразия камерных тематических программ, представленных Молодёжной оперной программой Большого театра России на сцене нового Бетховенского зала с момента его официального открытия в 2012 году, всё заметней ощущалось отсутствие старинных русских романсов.
Этот жанр пользовался огромной популярностью у самых разных слушателей, от тонких меломанов-аристократов до подчас неграмотных крестьян и городской бедноты, напевавших полюбившиеся мелодии, считая их народными, своими. Не обходили вниманием русские романсы и мастера оперной сцены. Граммофонные пластинки запечатлели легендарное исполнение Собинова, Обуховой, Неждановой. Более совершенные записи Всесоюзного радио и фирмы «Мелодия» сохранили интерпретации Козловского, Лемешева, Левко, Архиповой, Атлантова и многих других выдающихся певцов.
Чем так привлекали на протяжении полутораста лет эти часто сентиментальные по содержанию и мелодически незатейливые сочинения авторов, названных в энциклопедиях «композиторы-дилетанты»? Алябьев, Варламов, Булахов, Гурилёв, как и «примкнувшие к ним» менее известные имена, не имели консерваторских дипломов по композиции и на жизнь зарабатывали иными способами. Но именно в этой неангажированности созданного на досуге, от большой любви к музыке (дилетант – это ведь любитель, прежде всего!), в искренности высказывания от первого лица кроется особое непреходящее обаяние русского «дилетантского» романса XIX века, отличающее его и от итальянских канцон, и от немецких lieder.
Часто, хотя и не всегда, романсы писались для весьма скромных бытовых голосов, не обладавших широким диапазоном. Потому их исполнение технически не представляет трудностей для профессиональных оперных певцов. Сложность в другом. Почувствовать особый доверительный стиль, прожить трёх-четырёхминутную миниатюру, как моноспектакль, можно только через ощущение связи с той эпохой, когда самым быстрым транспортом была тройка удалых коней, письма писали гусиным пером при свечах, влюблялись однажды и на всю жизнь, а измену воспринимали трагически.
Поколению теперешних «добрых молодцев и красных девиц», почти разучившемуся писать на бумаге и не ведающему, благодаря доступной аудио- и видеосвязи, что такое лихая разлука, окунуться в век романсовых чувств намного сложнее, чем их родителям и бабушкам-дедушкам. Даже если ты артист и, казалось бы, привык за годы учёбы к оперной условности. Здесь мог бы помочь мудрый наставник, может быть, совсем посторонний, режиссёр из драмы, лучше постарше – чтобы про Обухову и Плевицкую, про «кружева на головке» и домашние романсовые вечера в кругу «стариков» МХАТа или Малого театра не из книжек пересказывал, а хотя бы через одно рукопожатие от своих педагогов устные притчи передал. Такого общего стилистического и актёрского руководства некоторым молодым певцам, к сожалению, как раз и не хватает.
Руководитель Молодёжной оперной программы Дмитрий Вдовин совместно со своим постоянным соавтором камерных вечеров в Большом театре, композитором и пианистом Александром Покидченко (который взял на себя музыкальную подготовку молодых исполнителей) представили обширную программу из двух отделений.
Как водится, хорошо известные номера чередовались с открытиями, баллады соседствовали с псевдонародными песнями и близкими к оперным ариям монологами. Почти все участники выходили по два и даже три раза. У каждого что-то одно звучало как старательно выученное, но проходное выступление, а другой романс, совпадая с нутром, оставлял яркое впечатление.
Двенадцать произведений прозвучало в первом отделении, столько же во втором. Четыре сопрано, два меццо, два тенора, два баритона. Десять молодых красивых голосов поддерживал на фортепиано сам Александр Покидченко, исполнивший и сольный номер – транскрипцию Листа романса Вильегорского «Любила я», а также верные соратницы МОП – Елизавета Дмитриева и Валерия Прокофьева. Обе пианистки аккомпанировали мягко и по-салонному душевно.
Пожалуй, потрясение, вернее, откровение вечера – далеко не самый популярный романс Алябьева «Нищая» на стихи Беранже. Рассказ о страшной судьбе старой актрисы, певицы, потерявшей голос и зрение и вынужденной просить милостыню. Солист Большого театра Андрей Жилиховский сумел пройти по грани между пафосом и слезливостью мрачной истории. Его исполнение было музыкально безупречным, с хватающими за сердце пиано и взлетающей кульминацией: «и молодёжь от восхищенья гремела “браво!” ей вослед». Все чеканно произнесённые слова словно через себя пропущены – столько в них слышалось сострадания и боли. Зал затаил дыхание, внимая не блистательному баритону, а правдивому рассказчику.
Другой баритон, Илья Кутюхин, тоже свой наиболее значимый номер исполнил в первом отделении. Романс Булахова «Свидание» – певучая элегия на стихи Грекова, тоска по рано умершей возлюбленной. И опять респект молодому певцу, не пережавшему на сентиментальности. Пряный тембр Кутюхина казался на сей раз чуть облегчённым, оттенок «эстрадности» в звуковедении придал произведению элегантность и свежесть.
Отлично выступила меццо-сопрано Василиса Бержанская. Оба её номера отличались осмысленным актёрским наполнением. Но всё же «Я тебя с годами не забыла» Булахова показался выигрышней за счёт музыки, чем «Колокольчики звенят» Вильегорского.
Легко и изящно донесла игривые строки «И нет в мире очей» Булахова очаровательная Елизавета Улахович.
Техничный, эффектно акцентированный романс Гурилёва «Боже, как же мне быть» подарила Анастасия Барун.
Во втором отделении глубоко и возвышенно Марта Данусевич своим крепким сочным сопрано исполнила «Молитву» Варламова на великие строки Лермонтова «Я, Матерь Божия, ныне с молитвою».
С чувством звучало юное меццо Дарьи Шкредовой в романсе Гурилёва «Сердце-игрушка».
Шелковисто-матовый тенор Тараса Присяжнюка зрело дополнялся выпукло поданным текстом в «Я не могу её забыть» Булахова и в сюрпризных, других, не цыганских, а в ритме мазурки «Очей чёрных» на музыку Девитте.
Приглашённый солист Большого Сергей Радченко наиболее удачно прозвучал в фольклорном опусе Булахова «За рекою, за Десною». Любопытно было наблюдать и финальный выход артиста. В баркароле Алябьева «Что поёшь, краса-девица», собрав свой окрепший за последний год до поистине вагнеровской мощи хельден-тенор в приятное меццо-воче в начале, Сергей призывно возвещал знакомый припев: «Соловей мой, соловей». И, наконец, на мужественный клич явился настоящий Соловей – Руслана Коваль. Шлягер на все времена, «русский сувенир», которым покоряла современников Полина Виардо, используя романс Алябьева в качестве вставного номера на уроке пения Розины в «Севильском цирюльнике», завершил чудесными жемчужными трелями программу вечера.
В качестве бонуса, на прощание все участники концерта 24 мая хором исполнили тривиальный музыкально, но исторически значимый Канон в честь Михаила Глинки «Пой в восторге, русский хор». Музыка Одоевского и Вильегорского, стихи Пушкина, Жуковского и Вяземского. Коллективное творчество предназначалось для дружеской пирушки после премьеры «Жизни за царя». Оптимистичная, философски обобщающая кода романсового вечера русских дилетантов!
Фото Юля Башкина
Все права защищены. Копирование запрещено
Пока нет комментариев