Только завершился балетный фестиваль «Мариинский», как через четыре дня после его закрытия на сцене Александринского театра стартовал в шестнадцатый раз фестиваль Dance Open.

Фото: Станислав Левшин

У Dance Open есть весомый козырь: чёткая концепция. Главное кредо: знакомить Петербург с новинками. Однако каждый год имеет свои нюансы. Особенностью нынешнего фестиваля были спектакли театров отечественной провинции и новомодные зарубежные труппы.

Сегодня Петербург объединил две балетные труппы с Урала – Екатеринбургского и Пермского театров оперы и балета. Стоящие у руководства Вячеслав Самодуров в Екатеринбурге и Алексей Мирошниченко в Перми – оба петербуржцы, выпускники Академии русского балета имени А. Я. Вагановой, оба танцевали на сцене Мариинского театра. Теперь они активно действующие балетмейстеры, и закономерно, что для гастролей в родном городе были выбраны спектакли собственного производства.

Екатеринбуржцы привезли «Снежную королеву». Детский балет был впервые показан на Dance Open. Музыку написал композитор Артём Васильев, либретто по сказке Андерсена и хореография принадлежат Вячеславу Самодурову. Держать внимание детской аудитории на протяжении двух актов непросто. Логически выстроенная история Герды (Мики Нисигути) и Кая (Алексей Семиверстов), лаконичные декорации и костюмы сказочных персонажей (художники Эрик и Ирэна Белоусовы) понятны маленьким зрителям. Переживания детворы вознаграждает радостный массовый финал, где побеждает верность, взаимовыручка, любовь к родному очагу и в переносном, и в прямом смысле – все персонажи собираются в тёплом бабушкином домике, где горит камин.

Сцена из спектакля «Снежная королева». Фото: Катя Кравцова

Пермяки представили свою недавнюю премьеру – «Золушку» Сергея Прокофьева в постановке Алексея Мирошниченко, написавшего новый сценарий. Перенеся действие в 1950–60-е годы, эпоху торжества жанра драмбалета на театральной сцене, Мирошниченко играет аллюзиями. Стилизуя большой трёхактный спектакль под изображаемое время, хореограф пишет целый роман, и на чтение его уходят все антракты. В тексте поясняются детали, которые нельзя донести до зрителей хореографией. Например, что действие происходит в 1957 году, когда для Всемирного фестиваля молодежи и студентов в Москве Главный (понимай: Большой) театр готовит премьеру «Золушки». Или такая милая подробность: мастера по изготовлению балетной обуви Якова Ароновича Феймана вся труппа называет дядей Яшей. Молодые зрители недоумевают: зачем эти мелочи? Мирошниченко иронизирует – именно так выглядели программки канувших в Лету драмбалетов. Ещё одна примета жанра – «театр в театре», когда зрителям по ходу сюжета показывают созданные героями представления, и здесь это – «Золушка».

Сцена из спектакля «Золушка». Фото: Катя Кравцова

Музыка Прокофьева содержит и возвышенную лирику, и драматизм, и гротеск, это позволило Мирошниченко сделать многослойный спектакль. Сатирические персонажи – Генеральный секретарь, похожий на Никиту Хрущёва (Дмитрий Дурнев), Министр культуры, имеющий сходство с Екатериной Фурцевой (Дарья Зобнина), Майор Лазейкин (Николай Калабин) органично существуют рядом с лирико-драматическими героями – молодой танцовщицей Верой Надеждиной (Полина Булдакова), её партнером и возлюбленным Франсуа Ренаром (Сергей Мершин), хореографом-новатором Юрием Звёздочкиным (Артём Мишаков).

Главное, что Мирошниченко играет в советскую эпоху, не только разрабатывая подробный и многолюдный сюжет. О достижениях советского балета напоминает его хореография, где особенно выделяются два дуэта Веры: с Франсуа Ренаром и с Юрием Звёздочкиным. Сложнейшие акробатические элементы, которыми в 1950–60-е годы славились наши танцовщики, ныне почти вышли из практики. А пермяки делают их отлично!

Израильская молодежная труппа из Танцевальной компании «Батшева» (Batsheva Dance Company) решила удивить «Вирусом Наарина» на сборную музыку в постановке создателя и руководителя коллектива Охада Наарина. Приспособив для этого пьесу Петера Хандке «Оскорбление публики», цели своей гости не достигли. Звучащие со сцены ругательства типа «придурки», скорее, смешили. Кроме того, петербуржская публика не поняла главной фишки: нужно ругаться в ответ. Вернее, понял только один человек, но его попытки были пресечены воспитанными зрителями, а сам он был послан в Мариинский театр, куда и пошёл, поскольку то был Владимир Лепеев, служащий там не один десяток лет – сначала танцовщиком, а ныне режиссёром.

Сцена из спектакля «Вирусом Наарина». Фото: Стас Левшин

Два вечера были отданы Нидерландскому театра танца 1 (Nederlands Dans Theater 1), показавшему программу из трёх одноактных работ: «Немое пространство» и «Дотянуться до звёзд» на музыку Филиппа Гласса в постановке Соль Леон и Пола Лайтфута и «Тонкая кожа» на музыку Патти Смит и Кита Джарретта в постановке Марко Гёке.

«Немое пространство» продолжительностью сорок пять минут – долгожитель, увидевший свет рампы в 2005 году. Решающее значение имеет великолепно выполненный видеоряд и оригинальные костюмы, придуманные самими хореографами (особенно эффектна юбка танцовщицы, покрывающая всю немаленькую сцену Александринки). Драматургия закольцована: пара, начиная отсчёт отношений с некой точки на берегу бушующих волн, пройдя сквозь цепь жизненных бурь, туда же возвращается.

«Тонкая кожа». Фото: Станислав Левшин

Декорация «Дотянуться до звёзд» (и здесь её авторами стали хореографы) сделана по принципу вращающихся дверей в дорогих универмагах, только вместо стеклянных лопастей – стенки, оклеенные чёрно-белыми обоями. Вращаясь, они переносят действие из комнаты в комнату, где в течение двадцати трёх минут корчатся в муках – поодиночке и парами – мужчины и женщины. Их страдания множатся, увеличенные крупными планами, на экранах. Чёрно-белый (с преобладанием чёрного) колорит, беспробудный мрак окружают персонажей, которые терзают друг друга, орут, висят на стенах, прыгают в окна. Какие уж тут звёзды! К ним никто и не тянется.

«Тонкая кожа» продолжительностью двадцать шесть минут – пример инструментальной хореографии. Никакого сюжета, только ритм. Покрытые плотной татуировкой танцовщики (не стоит волноваться, артистов никто не расписывал – это костюмы, имитирующие тату) воплощают концепцию хореографа Марко Гёке: «Сознание – это картинка. И в этом намёке на спираль есть уголок. Вирус? Татуировка духа?» Кто понял, тот увидел на сцене больше.

Ярким событием фестиваля стал балет «Буря» Национального балета Польши (Polski Balet Naradowy). Балет на сюжет Шекспира поставил руководитель труппы Кшиштоф Пастор, собрав воедино музыку Генри Пёрселла, Томаса Таллиса, Роберта Джонсона, Мэтью Локка, Мишеля Ван дер Аа и народные иракские мелодии. Успеху спектакля способствовало наличие у хореографа чёткой художественной концепции. Видно, что артисты хорошо понимают Пастора и увлечены его идеями. Хореограф имеет свой пластический язык, позволяющий легко сочинять монологи и многофигурные ансамбли. История Просперо (Владимир Ярошенко), его дочери Миранды (Юка Ибихара), Фердинанда (Максим Войтуль), Калибана (Павел Концевой), духа воздуха Ариэля (Патрик Вальчак) выходит за рамки взаимоотношений персонажей. Пастор сумел достичь шекспировского масштаба в размышлениях о сути бытия. Свою лепту внесло лаконичное оформление (художник по декорациям Жан Калман) в сочетании с выразительной видеографикой (художники Ширин Нешат и Шоджа Азари). Оригинально придуман кордебалет, объединивший в единое целое мужчин и женщин в одинаковых костюмах и ставший выразителем стихийного начала. Инструментальное соло на старинном иранском барабане даф исполняет по ходу действия присутствующий на сцене вместе с танцовщиками музыкант Аббас Бахтиари. Выбор его же на роль постаревшего Просперо очень удачен – выразительное лицо артиста, увеличенное на видео, передаёт нюансы эмоций героя.

Сцена из спектакля «Буря». Фото: Катя Кравцова

Как всегда, финальным праздником стал прощальный гала-концерт звёзд мирового балета. В шестнадцати номерах программы вышли именитые танцовщики Большого, Мариинского и Пермского театров, Королевского балета Великобритании, Норвежского национального балета, Шведского королевского балета, Национального балета Нидерландов, Балета Сан-Франциско.

Попытка представить почти все направления хореографии имела успех. Номера классического наследия – «Венецианский карнавал» в исполнении солистов Большого театра Евгении Образцовой и Вячеслава Лопатина, па-де-де из «Корсара» в исполнении норвежских артистов Йоланды Корреа и Осиэля Гунео – соседствовали с авангардными Shutters Shut хореографов Соль Леон и Пола Лайтфута в исполнении Сары Рэйнольдс и Чака Джонса.

Всего две минуты длился отрывок из балета «Лолита» на музыку Тома Уэйтса в хореографии Юрия Посохова, но специально прилетевшие из Сан-Франциско Мария Кочеткова и Себастиан Клоборг запомнились лёгким, воздушным танцем, изящной игрой и щемящей нежностью.

В двух номерах был представлен степ. Знаменитый мастер этого жанра Сэвион Гловер из США специально для выступления в Петербурге поставил номер 15 stepz на музыку популярной группы Radiohead, который исполнил вместе с двумя танцовщицами. Но открытием стала аргентинская группа Malevo Malambo. Восемь статных мужчин в чёрных одеждах показали чудеса владения разными видами чечётки, аккомпанируя себе на барабанах. Бешеный ритм стал выражением мужской доблести, а виртуозное владение шарами на верёвочках (они называются болас и могут служить оружием) показали невероятную координацию артистов. Овация, которой наградили аргентинских искусников, была сопоставима с аплодисментами Виктории Терёшкиной и Тимуру Аскерову за «Классическое па-де-де» Виктора Гзовского на музыку Даниэля Обера.

По неизменно традиции Dance Open в финале гала все участники появляются на сцене, демонстрируя свои лучшие достижения. В номерах программы им не всегда приходится исполнять сложные элементы, а в конце под общую музыку можно крутить фуэте, скакать и прыгать, носиться друг за другом, словом, показать всё, на что способен. И золотой дождь с колосников всех уравняет в славе…

 

Все права защищены. Копирование запрещено