Жизнь – это Вечное движенье,

Не обращайтесь к Красоте

Остановиться на мгновенье,

Когда она на Высоте.

Валентин Гафт

 

Финал фестиваля

В Воронеже прошел фестиваль, посвященный 60-летию творческой деятельности Владимира Васильева. Выбор города не случаен. Именно здесь родились придуманные выдающимся танцовщиком и балетмейстером «Творческие мастерские». Первая состоялась в 2013 году и темой молодым хореографам задала произведения Андрея Платонова. Целью «Мастерских» стала стимуляция творческого поиска, открытие новых имен и развенчание мифа об отсутствии в нашей стране балетмейстерских талантов.

Опыт первой Мастерской был столь успешным, что в разных городах России появились ее продолжения, охватившие творчество Льва Толстого, Гоголя, Виктора Астафьева, Василия Шукшина.

В Воронеже Владимир Викторович поставил балеты «Золушка», «Анюта» (на премьере он сам исполнил и роль Петра Леонтьевича), «Макбет». Все эти спектакли бережно сохраняются в репертуаре театра. По предложению Васильева воронежская афиша обогатилась и «Балетными шедеврами в оперной классике». Все это и позволило главному балетмейстеру театра Александру Литягину, уже накопившему опыт проведения фестиваля «Воронежские звезды мирового балета», выступить с инициативой нового и пригласить юбиляра к продолжению творческого партнерства. Перед испытаниями руководитель-энтузиаст и не думает пасовать.

Как некогда васильевский Спартак поднимал народ на борьбу за светлые идеалы, так и Литягин сплачивает театральный люд, заражая своим желанием возвысить воронежский балет до уровня ведущих федеральных трупп. Благодаря этому качеству размах нынешнего фестиваля получился впечатляющим. За недельный хореографический марафон воронежские артисты показали все свои васильевские постановки, в которых выступили и гости из Большого театра – Анастасия Сташкевич (Анюта), Вячеслав Лопатин (Модест Алексеевич), Иван Алексеев (Макбет).

Марианна Рыжкина и Роман Миронов «Элегия», Хор. В. Васильева

В создании балетного праздника опять проявилась тщательность организации. Директор театра Александр Арнаутов молчалив, он лишь лукаво улыбается. Не жалуется на извечное безденежье, но использует все возможности, чтобы придать художественную ценность сценическому действу. А здесь задействованы и сложный свет, и дымовая машина, и проекционная техника… И уже стороннему взгляду кажется, что не все так драматично.

Перфекционизм отличает подходы директора и главного балетмейстера, которые прекрасно понимают и поддерживают инициативы друг друга. Результат не заставляет себя ждать. Бесспорно, центральным событием фестиваля стала программа «Творческой мастерской Владимира Васильева», в которой перед семью хореографами – Дмитрием Залесским, Еленой Богданович, Ариной Панфиловой, Юрием Смекаловым, Верой Арбузовой, Александром Могилевым и Раду Поклитару – была поставлена задача воплотить средствами танца платоновские образы.

Все авторы подошли к материалу с большой заинтересованностью и самоотдачей. Да и могло ли быть иначе под добрым наставническим взглядом Васильева? Впрочем, Васильев не просто «менторствовал». Его акварели послужили чудесными оформительскими слайдами, украсившими каждое произведения (лучше сказать, усилившими их содержательность). Во вступительном слове перед очередной «презентацией номера» Мастер, как умеет только он, живо и непринужденно, рассказывал о каждом хореографе, делился историей знакомства с ним, а еще читал литературные отрывки, становящиеся эпиграфами к постановкам,

Кто-то из молодых балетмейстеров педантично следовал литературному первоисточнику, кто-то, напротив, уходил в обобщения, опираясь на различные произведения Платонова. Одаренный и изобретательный Дмитрий Залесский из Белоруссии, к примеру, не избежал иллюстративности, посадив героиню своей «Обители вечной надежды» (в исполнении Александры Авериной) на собачью цепь.

Складывая свои пластические рифмы в новелле «Хранители» Елена Богданович решила в меланхолически печальной тональности выразить философскую тезу: «Хранители – это те, кто нас любит. Мы ощущаем их, как Высшие силы, как Связь с давно ушедшими близкими». Массовый антураж в данном случае оберегал любовь безымянных персонажей Светланы Носковой и Михаила Ветрова, не позволяя им дать волю своему житейскому негативу. Оба были вполне убедительны, что придало основную ценность их сценическому бытованию.

Александра Аверина и Максим Данилов. «Обитель вечной надежды», хор. Дмитрия Залесского

Юрий Смекалов, представивший вместе с солистами Александрой Авериной и Иваном Негробовым многофигурную поэму «Джан» (музыка Александра Маева), не решился слишком далеко отойти от академической стилистики в изображении «души забытого Богом и людьми народа, смирившегося с тем, что ему суждено погибнуть». Да и вообще едва ли не все авторы семи нынешних балетных таинств, пожалуй, оказались в плену существующей хореографической лексики. Вряд ли можно утверждать, что кому-то удалось отыскать новые перлы хореографического языка. Глубина мыслей и воздействие платоновского слова оказались несопоставимы с их визуализацией. В композиции «Притяжение высоты» балетмейстер Арина Панфилова «в поисках смысла страдания и переживания глубины сострадания» не придумала ничего лучшего, чем спустить с колосников цирковые качели и раскачивать на них попеременно солистов – Анну Котову и Вадима Мануковского. Стоит ли назвать это синтезом искусств? Скорее некая «пластическая зарисовка», в которой на территорию танца чужеродным элементом вторгалась цирковая эквилибристика. Возможно, качели, вознесшиеся над подмостками, помогали балетмейстеру приблизиться к звездам и увидеть их, как призывал в своей знаменитой арии «Nessun dorma!» принц Калаф в пуччиниевской «Турандот»:

Ты тоже, о Принцесса,
в своём чертоге хладном
смотришь на звёзды —
в сияньи их мерцают любовь с надеждой…

Но какой-то сомнительной новацией выглядела передача тенорового solo женскому голосу. Впрочем, проблески мелодии композитора-вериста несколько скрасили слуховые изыски рекрутированных сочинителей ритмизованных звуков – Александра Мосолова с его «Заводом» и Sarah Brightman-Eden. Музыкальный фарш уснастили «Старость линии» и Смерть линии» Арво Пярта.

Не менее изобретательной стала фонограммная конструкция произведения Веры Арбузовой – «ФРО». Подобно наваждению в нем снова зазвучали Ludovoco Einaudi-Una Mattina; Yann Tiersen-La valse d`Amelie, Comptine D`un Autre Ete и русские народные песни. Балетмейстера увлекла возможность «размыть грани потустороннего и реального, где земное пространство переходит в космическое, а историческое время соседствует с вечностью». Вместе с балетмейстером мысль о том, что «все мы находимся в современном мире, мечтаем сохранить в себе исконно русское восприятие жизни» предельно четко утвердили Марта Луцко и Максим Данилов, ставший одним из самых ярких интерпретаторов мужских образов этого вечера.

Как известно, сердце зрителя пленяет не тема, а история. Умение внятно и метафорично рассказать историю определяет уровень хореографа. Увиденное навело на мысль, что проблемой балетмейстерского творчества прочно становится как раз отсутствие ощущения формы, способности структурировать свое сочинение, кантиленно выстроив его драматургию и режиссуру. Это и понятно: трудно представить, какое трепетание душевных струн может вызвать то, что молодые хореографы выбрали в качестве музыкальной основы для своих опусов. Замысловатые имена Levon Minassian and Amar-Tchinares; Ludovico Einaudi –Experience («Обитель вечной надежды» и «Хранители»)… Трудно назвать это музыкой. Какие-то отдельные ноты – две вверх, две – вниз, бессмысленный скрежет, не настраивающий зрителя на сопереживание. «Soundtrack», очевидно, может вызвать какие-то чувства, но только не гармонические, если говорить о нашей отечественной традиции восприятия сцены.

«Люди Платонова» Хор. Раду Поклитару

Вот и получилось, что безусловными победителями из этого негласного творческого соревнования вышли Раду Поклитару, развернувший цельное хореографическое полотно под названием «Люди Платонова» на вторую часть фортепианного концерта № 2 (f-moll) Шопена, и Александр Могилев, мастерски исполнивший на заключительном  гала-концерте танцевальную фреску собственного сочинения «Гоголь. Исповедь» на музыку Danse Macabre Сен-Санса. Партия потребовала исключительной выносливости и акробатических навыков, и лишь сверкнувшая на мгновение имитация птичьей пластики с «лебединым» pas de bourrée suivi несколько резанула в этом самобытном моноспектакле.

Правда, обратившись к не менее мудреному (даже по названию) музыкальному материалу «Bernhard Lang – DW17», Могилев все-таки несколько порадовал и дуэтом «Неодушевленный враг». Исполнители Николай Большунов и Вадим Мануковский замечательно интерпретировали  идеи постановщика и мысль Платонова: « … это высшее мгновение жизни, когда она соединяется со смертью, чтобы преодолеть ее, обычно не запоминается, хотя этот миг является чистой, одухотворенной радостью».

Александр Могилев «Гоголь. Исповедь» хор. А. Могилева

И все же вне всяких сравнений остался Раду Поклитару.

О второй части концерта сам Шопен писал:

«Larghetto» имеет романтический, спокойный, частью меланхолический характер. Оно должно производить такое впечатление, как будто видишь пред собой любимый пейзаж, вызывающий в душе дорогие воспоминания, как, например, в тихую, озарённую лунным светом, весеннюю ночь.

Поклитару увидел и услышал в музыке много больше. Он чутко откликнулся на невероятное богатство эмоций, животрепещущих в этом произведении – одном из самых выдающихся периода романтизма. В точном соответствии с нежнейшими мелодическими переливами концерта, палитра балетмейстера нежно чередовала меланхолию и чувствительность. Искры радости сменялись страстным волнением, эмоциональными всплесками и надеждами. Его полифония современного танца собирается из микро-сюжетов из жизни человечества: о пылком любовном признании, счастье материнства, безумной агрессии и невосполнимой утрате. И все же финал этого пронзительного ансамбля, несмотря ни на что, исключительно оптимистичен. И тем тоже совершенно покорил публику. Не случайно Васильев назвал две работы Поклитару и Могилева шедеврами современного танца. Так сформулирован эстетический «завет мастера» новым поколениям балетмейстеров-творцов, стремящихся к субъективным высказываниям и «мыслям вслух» с театральных подмостков.

Кармен- Марта Луцко, Хозе — Максим Данилов

Завершил фестиваль гала-концерт, в котором снова царил Владимир Васильев. Он был и режиссером вечера, умело создал атмосферу творчества и душевной теплоты. Программа так или иначе символизировала 60 творческих лет Владимира Викторовича. Начали с pas de deux из балета «Щелкунчик» – спектакля, в котором Васильев перетанцевал все партии от мышки до заглавной. Для Марты Луцко этот выход был не самым удачным. Балерину преследовали сбои во вращениях, но главное, она была замкнута в себе, ни разу так и не взглянула на любимого. Ветров проявил себя надежным партнером, восхитившим умением выпрыгнуть double tour на какую-то небывалую высоту и приземлиться точно в пятую позицию. Вот у кого было волнующее зрителя художественное взаимодействие, так это у Юлии Непомнящей и Максима Данилова в фрагменте из балета «Кармен-сюита». Танцовщик вообще стал ключевой фигурой двух фестивальных вечеров.

«Мугам» Марта Луцко, Иван Негробов

В обширном репертуаре Васильева был и экзотический дуэт «Мугам», поставленный видными азербайджанскими хореографами Рафигой Ахундовой и Максудом Мамедовым. Васильев продолжил жизнь этого замечательного дуэта, передав текст и образность воронежцам – Марте Луцко и Ивану Негробову, которые ухватили особенности национальной пластики, переведенной на язык балетной классики. Для Екатерины Максимовой и себя Васильев в свое время поставил «Элегию» Рахманинова, много ее исполнял. В Воронежском концерте этот поэтический рассказ поведали Марианна Рыжкина (Большой театр) и Роман Миронов (театр оперы и балета Республики Коми). Свои творческие приношения приготовили Павел Глухов – один из хореографов, несколько лет назад «открытых» Васильевым («Андрогин» в исполнении Анны Акселькиной и Григория Сергеева) – и Дмитрий Прусаков из театра «Кремлевский балет», с которым Васильев много и плодотворно сотрудничал. Натренированное тело артиста выложило все свои козыри в экспрессивных прыжковых виртуозностях «Ипостаси», поставленной Егором Мотузовым на музыку Дж. Ашера.

По традиции концерт завершило Grand pas из балета «Дон Кихот». «Перетанцевать» в этом виртуозном дуэт, Максимову и Васильева, изменивших ход развития исполнительского искусства, конечно, невозможно. Однако и исполнители вариаций Диана Егорова и Анастасия Ефремова, и центральная пара – Юлия Непомнящая и Иван Негробов – смогли корректно передать и лирику, и солнечную бравуру произведения. Даже, несмотря на колыбельные темпы оркестра, способные благостно усыпить и артистов, и зрителей.

«Щелкунчик» Марта Луцко, Михаил Ветров

Вопреки всему перебить впечатление от предшествующего выступления Геннадия Янина не удалось никому. Исключительно музыкальный от природы, артист не перестает удивлять. Он столь умно выстраивает роль, что от его умопомрачительного Модеста невозможно оторвать взгляд ни на мгновение. Этот ничтожный человечишка вдруг становится то страшным Держимордой, то Собакевичем. Или вдруг наедине с собой, забывая о солидной сдержанности, дает волю детской радости, позволяя душе (оказывается и у него где-то отыскалась) вспорхнуть безмятежной бабочкой. И страшный, и жалкий, и смешной! Какая широчайшая палитра душевных движений передана артистом пластикой, мимикой, лаконичным жестом, даже многозначительными паузами! Гротеск, но отменного вкуса! Забыть невозможно! Публика ликовала. Браво! Браво! Браво!

Грустно, но фестиваль, казавшийся вечным праздником, завершился, бесспорно, оставив яркий след в душе всех причастных к нему по обеим сторонам занавеса. Наэлектризованное и одухотворенное пространство праздника приходится покидать. Горько только, что успех фестиваля в честь Владимира Васильева, взбудоражившего город, оказался вне фокуса внимания важных чиновников из высоких властных кабинетов. Не смогли они разделить радость этой творческой победы родного театра.

 

 

Фото  А. Самородов

 

 

Все права защищены. Копирование запрещено.