В Концертном зале имени Чайковского рассказали о царской семье

27 сентября в КЗЧ прошел пятый концерт IX Большого фестиваля Российского национального оркестра. В этот вечер, который был посвящён столетию Октябрьской революции, за пульт РНО встал Владислав Лаврик. Историко- драматическая часть вечера целиком легла на плечи главного чтеца – Эдварда Радзинского. Пришедшей в зал публике предлагалось вернуться в 1918 год, в подвал Ипатьевского дома, и пережить заново одну из самых трагичных страниц российской истории.
Уже с самого начала концерта стало ясно, что авторы вечера предполагают «полное погружение» в тему. Ощущение подкреплялось фотографиями царской семьи на большом экране КЗЧ – на отдыхе, за делами, и просто портреты.


Радзинский предложил слушателям «машину времени» – из 1918 года он перенёс нас в 1938 год и другие реалии жизни, где встречаются двое тех, кого свёл Ипатьевский дом – комендант Юровский и бывший чекист Маратов. Перед «последней чертой» они пытаются ответить на те вопросы, которые мучают их много лет.
Материал пьесы построен таким образом, что зритель имеет возможность увидеть перед собой всех персонажей – как участников расстрела, так и царскую чету. Автор рассказывает эту историю с беспристрастностью и страшной подробностью. Эпизоды подготовки к казни царской семьи были сыграны Радзинским настолько тщательно, что хотелось сжаться от всего того «простого» ужаса, который происходил на сцене – когда герои выясняют, что нужно сделать с корзинкой монастырской еды для цесаревича Алексея после расстрела – и решают отдать её убийцам мальчика, ведь они устали после ликвидации.
И с такой же подробностью устами царицы Радзинский делится сокровенными моментами жизни царской семьи – о годовщине брака, о первой встрече, о том времени, когда семья была счастлива в простых вещах.


Шаг за шагом, медленно, происходит диалог Юровского и Маратова. Постепенно выясняется, что один из них – сумасшедший, а другой совершенно не хочет возвращаться в те годы. И в словах, и в диалогах героя Маратова прослеживается интересная линия. Очень отчётливо по своему поведению чекист напоминает другого подобного персонажа – генерала Хлудова из булгаковского «Бега». Он так же мучим «призраками прошлого» и стремится избавиться от них. Для этого он возвращается в Ипатьевский дом. Но чем дальше идёт повествование, тем сильнее к слушателю приходит понимание того, что чекист не дождётся прощения и отпущения. Слишком страшно содеянное им.

Следует отметить мастерство Эдварда Радзинского, который «написал» для каждого персонажа свой мини-портрет – с жестами, пришёптываниями, интонациями. Нежность царицы к мужу, сомнения царя, фанатизм Юровского в работе и сумасшествие Маратова с преследованием – всё это многообразие чувств сумел передать Радзинский на концерте своим голосом, интонациями, варьированиями громкости. Он был главным в этом вечере.
Про музыкальное оформление при наличии такого литературного материала в концерте говорить очень сложно, как и оценивать игру оркестра.
В данном случае коллектив был уведён на «второй план» в качестве сопровождения живого слова. Но даже в маленьких музыкальных «вкраплениях» вечера Российский национальный сумел передать своей игрой всё нарастающую тревожность и какой-то потусторонний страх этой последней ночи. И последовательно нагнетал это чувство.
Музыкальная компиляция, составленная Владиславом Лавриком, очень удачно подчеркнула всё вышеупомянутое. Фрагменты «революционных» Одиннадцатой и Двенадцатой симфоний Дмитрия Шостаковича с «железными» маршевыми духовыми и глухими ударными в исполнении РНО перемежались с лирическим «Вокализом» Рахманинова и музыкой Глинки, которые были исполнены оркестром с тончайшей фразировкой.


И действительно, не по себе становилось от контраста гимна «Боже, царя храни» и «Интернационала», прозвучавших вместе как символ того страшного времени. Струнная группа Российского национального оркестра продемонстрировала здесь слаженность и чёткое соблюдение ритма.
Отдельного места заслуживает работа дирижёра. Владислав Лаврик сумел достойно вступить в «диалог» с Радзинским. Он аккуратно и очень тактично «вёл» чтеца и оркестр по всей музыке и внимательно прислушивался ко всем нюансам голоса и интонаций Радзинского.
В своих жестах Лаврик был точен и строг, в его дирижёрской манере не было ничего лишнего, при этом он обращал внимание слушателей на самые незаметные музыкальные штрихи. Особенно работа дирижёра проявилась в финальном номере – церковном хоре «Свете тихий», где также выступил опытный коллектив – Камерный хор Московской консерватории. Хор находился на балконах КЗЧ, что добавляло сложности Лаврику. Но жестами и туше дирижёр сумел выстроить работу с хором и добиться такого тонкого и практически церковного звучания, что финальный хор стал одной из самых запоминающихся красок этого концерта.


Единственным недостатком вечера стало явно неравное соотношение слова и музыкальной части, которая была в разы меньше.
К финалу концерта герои пьесы приводят слушателя к парадоксальному христианскому выводу – о необходимости смирения перед ударами судьбы и прощения своих врагов вне зависимости от содеянного. Царь у Радзинского прощает своих убийц – поскольку только так можно спасти свою душу, – и тем самым, призывает и зрителей задуматься о таких вещах, как прощение, любовь к ближнему, кротость.

Автор фото – Ирина Шымчак

Все права защищены. Копирование запрещено