В этом сезоне самый знаменитый театр Америки отмечает 50-летие своего современного здания
Старое здание Метрополитен-оперы. Фото 1890-х годов
Контуры величественного пятиарочного фасада Метрополитен-оперы знают во всем мире. Именно с открытием в сентябре 1966 года современного комплекса на Линкольн-сквер, включающего зал на 3900 мест, технически мощно оснащенную сцену и огромные вспомогательные объемы, этот великий театр стал не только местом притяжения для лучших солистов и дирижеров планеты, но и коллективом, привлекающим самых ярких режиссеров и художников, чьи постановки вошли в легенду. Сезон 1966/1967 – это феноменальное исполнение Биргит Нильссон заглавной партии в «Электре», фантастическая по сценическим эффектам (и первая в Америке) постановка «Женщины без тени» Рихарда Штрауса, это также оформление Марком Шагалом «Волшебной флейты» Моцарта и много других феноменальных событий. Юбилею здания посвящена развернутая в его фойе выставка, которую во время своего недавнего визита в театр подробно изучил корреспондент «Музыкальных сезонов».
Вход на выставку обозначен репродукцией панно Марка Шагала «Триумф музыки»
Экспозиция основана на архиве Линкольн-центра, а также на материалах, предоставленных Колумбийским университетом (Библиотека Эйвери по архитектуре и изобразительным искусствам, архив Йозефа Урбана в Библиотеке редких книг и рукописей) и фотобанком Getty Images. Выставка состоит из двух частей. Первая, озаглавленная «Вестсайдская история», рассказывает, собственно, о предыстории – старой Метрополитен-опере и продолжавшихся всю первую половину ХХ века драматических попытках обрести для главного американского оперного театра новое место и новый дом (что случилось в конце концов на западе Манхэттена – отсюда название). Это было время, когда привлекались ведущие архитекторы, велись поиски земли, тратились большие деньги – но все безрезультатно вплоть до начала 1950-х годов.
Три года, превратившиеся в полвека
Проект Йозефа Урбана. 1927 год
Впервые Метрополитен-опера стала функционировать в специально построенном архитектором Кливлендом Кейди здании на углу Бродвея и 39-й улицы. Об этом зале писали как о роскошном и элегантном. На открытии 22 октября 1883 года показали оперу «Фауст» Гуно. Но уже через четверть века стали очевидными недостатки: неудовлетворительный обзор со многих мест, а главное – острая нехватка вспомогательных помещений. Когда в 1908 году известный итальянский импресарио Джулио Гатти-Казацца стал генеральным менеджером Метрополитен-оперы, он был шокирован слишком тесной, не годящейся для современного оборудования сценой, отсутствием репетиционных помещений для солистов, хора и балета, а также удаленностью хранилищ, из-за чего декорации приходилось часами держать на улице, часто под дождем и снегом. Отто Кан, тогдашний президент Метрополитен-опера-компани, отвечал: «То, что вы говорите, мистер Гатти, совершенная правда, которую мы знали и до вас. Но не беспокойтесь и наберитесь терпения – через два-три года новое, отвечающее всем требованиям здание будет построено».
Ждать пришлось намного дольше. Лишь в 1925 году Отто Кан приобрел участок для строительства между 8 и 9 авеню и 56 и 57 улицами. Разработать план он попросил Йозефа Урбана, австрийско-американского архитектора, одного из творцов стиля ар-деко, книжного иллюстратора и сценографа, автора 47 постановок Метрополитен. Урбан предложил увеличить вместимость зрительного зала до 5000 кресел, одновременно заменив традиционную его подковообразную форму на клиновидную, что улучшило бы обзор. Предложение Урбана включало также центральную башню, предназначенную для коммерческого использования – ее помещения театр мог бы сдавать в аренду. Однако правление Мет возразило и против места, и против башни. Участок Кан впоследствии продал с убытком.
Проект Бенджамина Морриса на месте нынешнего Рокфеллер-центра. 1928 год
В 1928 году возникла новая идея – поместить Метрополитен-оперу между 5 и 6 авеню и 48 и 51 улицами. В мае архитектор Бенджамин Моррис (который уже участвовал в разработке одного из проектов для участка на западе 57 улицы) представил план территории, где театральное здание развернуто к площади и окружено коммерческими башнями. В октябре того же года Джон Рокфеллер-мл. основал Метрополитен-сквер-корпорейшн для разработки этого пространства. Но кризис 1929 года внес в проект коррективы – из-за отсутствия финансирования Мет из него вышел. Комплекс был переделан в чисто деловой, уже восемь десятилетий он известен миру как Рокфеллер-центр. Если приглядеться, можно заметить, что идея центрального здания с окружающими башнями сохранилась. Еще любопытная подробность: в перепрофилировании проекта под коммерческое использование участвовал и Уоллес К. Харрисон, которому впоследствии все-таки будет суждено построить новый Мет…
Тем временем в 1935 году мэр Нью-Йорка Фиорелло Ла Гуардиа захотел воздвигнуть муниципальный арт-центр на Коламбус-серкл у юго-западной оконечности Центрального парка, который включал бы оперный дом и концертный зал. Бенджамин Моррис вместе с Робертом О’Коннором разработали план, однако проект нуждался в значительных правительственных субсидиях, что сделало его реализацию невозможной.
Следующая глава в предыстории нового Мет начинается в 1949 году, когда Уоллеса К. Харрисона, уже имевшего дело с разработкой арт-комплекса на ранних этапах планирования Рокфеллер-центра, позвали на работу в Комитет по строительству нового здания Метрополитен-оперы. Харрисон предложил использовать довоенную идею объединения театра с концертным залом, а именно – сделать единый комплекс для Метрополитен-оперы и Нью-йоркского филармонического оркестра, тоже остро нуждавшегося в новом помещении. Так впервые забрезжили контуры будущего Линкольн-центра.
Но все еще не был решен вопрос – где!?
В 1949 году правление Мет создало два комитета – по усовершенствованию старого здания (удивительно, но эта идея еще не была окончательно отвергнута) и по строительству нового. Второй изучал предложенное еще до войны место на Коламбус-серкл и южную часть Вашингтон-сквер. По поводу Коламбус-серкл существовало предложение известного градостроителя, политика и брокера Роберта Мозеса, главы Нью-Йоркского комитета по благоустройству трущоб (slum clearance comittee) – сблокировать здесь театр с конференц-центром. Однако в марте 1952 года тот же Мозес информировал правление Мет, что проект будет развиваться без участия оперного театра, т.к., чтобы получить одобрение Вашингтона, он нуждается в большем количестве жилой площади. Применительно же к Вашингтон-сквер Уоллес К. Харрисон разработал проект комплекса, состоящего из театра, концертного зала и телестудии, который был формально одобрен, но в конце концов тоже отставлен.
Трущобы на месте нынешней Метрополитен-оперы. 1953 год
В 1953 году, опираясь на федеральный закон о жилье 1949 года, разрешавший благоустройство и развитие трущоб, Мозес наконец впервые произнес адрес, с которым сегодня во всем мире ассоциируется Метрополитен-опера: Линкольн-сквер. Еще в 1940 году Нью-Йоркское жилищное управление назвало его окрестности «худшими трущобами города» (здесь жили в основном африканские и карибские выходцы) и тогда же впервые выдвинуло идею создания на этом месте Линкольн-центра исполнительских искусств. Таким образом, благодаря инициативе Мозеса (и, повторим, согласно идее архитектора Харрисона) Метрополитен-опера вошла в проектируемый комплекс наряду с Нью-Йоркской филармонией. Обе организации учредили Исследовательский комитет во главе с Дж.Рокфеллером III, который и стал зародышем Линкольн-центра. Сам центр был учрежден в июне 1956 года.
Вариант, который в ходе разработки проекта предлагал Уоллес К.Харрисон
Общеизвестный ныне контур с пятью арками, перекрывающими зрительскую часть театра, новый Мет обрел не сразу. В эскизах Харрисона они впервые появились в 1958 году. Тогда это решение еще сочеталось с плавно изогнутым взлетом крыши над сценической частью, образующим футуристического вида башню, где предполагалось размещение офисов. Однако этот спорный дизайн, по свидетельству секретаря Линкольн-центра Эдгара Б.Янга, не встретил понимания, и архитектор заменил его более привычными прямоугольными формами.
Дуайт Эйзенхауэр на церемонии начала строительства Линкольн-центра. 14 мая 1959 года
14 мая 1959 года президент США Дуайт Эйзенхауэр взял в руки лопату и принял участие в церемонии закладки Линкольн-центра, символически начав копать котлован. Через три года, 9 мая 1963-го, прошла уже другая церемония – начала возведения стального каркаса оперы, в честь чего сопрано Зинка Миланова вставила золотой болт в конструкцию. К 20 января 1964-го каркас был возведен, и знаменитые певцы, сопрано Леонтина Прайс и баритон Роберт Меррилл, расписались на его верхней балке.
Самым знаменитым украшением интерьеров Метрополитен-оперы стали представленные 8 сентября 1966 года два величественных (30Х36 футов) панно работы прославленного Марка Шагала – «Триумф музыки» и «Источники музыки», помещенные соответственно с правого и левого края главного фойе. Но лучше всего их видно с улицы, сквозь громадную стеклянную стену во весь главный фасад. Художник основал свои произведения на сюжетах Библии и образах людей из мира музыки. Среди последних в левом верхнем углу «Триумфа» можно видеть и генерального менеджера Метрополитен-оперы тех лет Рудольфа Бинга.
Эксперты ожидали, что весь проект сооружения Линкольн-центра будет стоить 55 млн. долл., в том числе Мет – 23, 6 млн. Итоговая цена вопроса оказалась много выше: новый театр обошелся примерно в 47 млн., а весь Линкольн-центр – в 190 млн.
Первая музыкальная проба нового зала состоялась утром 11 апреля 1966 года во время студенческого исполнения оперы Пуччини «Девушка с Запада». Акустика была признана удачной – и до сих пор она считается одним из главных достоинств Мет-оперы. Среди других важных приобретений – совершенная машинерия сцены, в том числе система подъемно-опускных площадок (сценические лифты). Впервые в полную силу она заработала на октябрьской постановке «Женщины без тени». А вот с поворотным кругом вышла незадача: на репетициях инаугурационной постановки – оперы «Антоний и Клеопатра» Сэмюэля Барбера – он сломался, не выдержав тяжести людской массы и декораций. Ради починки пришлось бы надолго отложить открытие – предпочли отложить сам ремонт, а весь первый сезон обошлись без круга. Так, в намеченный срок, 16 сентября 1966 года, театр был торжественно открыт.
Многоярусное фойе театра. Фото Сергея Бирюкова
Девять премьер одного года
Рудольф Бинг и миссис Джон Барри Райан – дочь Отто Кана, генерального менеджера Метрополитен-оперы в начале ХХ века на церемонии открытия 16 сентября 1966 года
«Грандиознейшее открытие грандиознейшей Метрополитен-оперы наконец состоялось», – писал тогда знаменитый обозреватель «Нью-Йорк таймс» Гарольд Шонберг. На церемонии присутствовали Рудольф Бинг, Джон Рокфеллер III, президент Линкольн-центра композитор Уильям Шуман, первая леди США Берд Джонсон, оказавшиеся в те дни в Америке президент Филиппин Фердинанд Маркос с женой Имельдой, миссис Джон Барри Райан – урожденная Марта Дороти Вольф-Кан, дочь Отто Кана, первым заговорившего о необходимости строительства нового здания… Не обошлось без интриги: в антракте Бинг объявил о завершении многомесячной забастовки оркестра, состоявшей в том, что оркестранты отказывались играть что-либо, кроме инаугурационной партитуры – «Антония и Клеопатры». Именно 16 сентября конфликт удалось уладить, так что все последующие премьеры состоялась.
А спорить было о чем: девять премьер предстояло сыграть Метрополитен-опере в инаугурационном сезоне – огромная нагрузка! В числе новых постановок – две мировые премьеры специально написанных для Мет произведений.
«Антоний и Клеопатра»
Леонтина Прайс – Клеопатра
За первые 16 сезонов своей работы в качестве генерального менеджера Рудольф Бинг инициировал только одну мировую оперную премьеру – «Ванессу» Сэмюэля Барбера. Она имела успех у критики, и Бинг решил, что будет символично заказать знаменитому американскому композитору оперу для торжественного открытия новой сцены.
Результатом стал «Антоний и Клеопатра» по Шекспиру на либретто Франко Дзеффирелли, который также выступил режиссером, сценографом и автором костюмов. Увлеченный новыми сценическими возможностями, Дзеффирелли выдал такую пышную продукцию, что зрелищными эффектами она оттеснила музыку на второй план. Критики сравнивали постановку с кинолентами голливудского мастера гламурных блокбастеров Сесиля ДеМилля. Огромный голубоглазый сфинкс поворачивался то одним боком, то другим. Пирамида раскрывалась, являя Антония (пуэрториканский бас Хустино Диас), и смыкалась вокруг Клеопатры (Леонтина Прайс). В спектакле участвовали 30 солистов, 100 хоровых певцов, 47 танцовщиков, 200 статистов, а также лошади, козы и верблюд. Не удивительно, что на одной из репетиций произошел казус, который мы уже упомянули: сломался, да так, что выбыл из строя почти на год, поворотный круг. В другой раз пирамида не захотела раскрываться и заперла в себе Леонтину Прайс. Дирижировал Томас Шипперс, а для хореографа Элвина Эйли это был дебют в Мет. Оригинальное платье Клеопатры – Прайс выставлено сейчас, полвека спустя, в фойе партера.
«Джоконда»
Спектакль едва не сорвался из-за забастовки оркестра, но так как конфликт удалось уладить, прошел 22 сентября – всего тремя днями позже намеченного. Репертуарный фаворит Метрополитен-оперы, «Джоконда» шла в ней 32 сезона, начиная с самого первого, инаугурационного, т.е. с 1883 года. В 1924-м здесь предложили другую постановку, которая выдержала 40 сезонов. Однако для открытия новой сцены был нужен и новый спектакль. Режиссером выступила немецко-американская танцовщица и хореограф Маргарете Вальман. Бени Монтрезор, театральный художник и иллюстратор детских книжек, роскошно воссоздал на сцене Венецию. Главную роль предложили Ренате Тебальди. Хотя великая итальянская певица уже пела в Метрополитен весь основной вердиевский и пуччиниевский репертуар, она никогда и нигде до того не исполняла «Джоконду» Понкиелли. Ее дебют, усиленный партнерством другого легендарного итальянца, певца Франко Корелли, а также Корнелла Мак-Нейла и Чезаре Сьепи в главных ролях, стал гарантированным хитом. Дирижировал Фаусто Клева.
Рената Тебальди и Франко Корелли в «Джоконде»
«Травиата»
О том, какой темп с самого начала взяла обновленная Мет-опера, говорит уже то, что третья постановка инаугурационного сезона, «Травиата», была представлена 24 сентября, всего через восемь дней после открытия театра. О пышности спектакля позволяет судить отзыв все того же Шонберга: «Бальный зал и парадная лестница на сцене лишь немногим уступали по размером тому, что можно наблюдать в фойе Гранд-опера». Один из статистов, изображавших гостей главной героини Виолетты, был загримирован под Ференца Листа. Однако этому впечатляющему натурализму первых двух действий противоречил скупой натурализм третьего, рисующего картину краха и распада. Работа режиссера Альфреда Ланта и художника-постановщика Сесила Битона, не будучи решительно раскритикованной, все же разочаровала многих, так как, зная этих деятелей по предыдущим постановкам, от них ожидали большего. Голосу Анны Моффо (Виолетта) Шонберг пожелал большей мощи, тогда как пение Бруно Преведи (Альфред) и Роберта Меррилла (Жермон) его вполне устроило. По поводу игры дирижера Жоржа Претра язвительный Гарольд заметил, что невероятно медленный темп прелюдии заставил справиться в программке – не заменили ли «Травиату» на «Лоэнгрина». И впоследствии эксцентричный дирижер все медленные куски замедлял, а в быстрых припускался как ужаленный. При всем том «Травиата» осталась репертуарнейшим спектаклем и прошла в течение сезона 29 раз.
Анна Моффо в «Травиате»
«Женщина без тени»
Еще через 8 дней, 2 октября, показали «Женщину без тени» Рихарда Штрауса. Это был первый настоящий триумф сезона, равно впечатливший и музыкой, и эффектной постановкой символистской сказки. «Неоценимый успех, наиболее выработанная продукция, когда-либо выдававшаяся компанией», написала о спектакле «Нью-Йорк таймс». Зрители были поражены действием сценических лифтов, поднимавших и опускавших декорации. Режиссер Натаниэль Меррилл и художник Роберт О’Херн показали себя настоящими магами. Бинг был горд: «Женщина без тени», писал он не без самонадеянности, впервые за всю свою историю стала истинным хитом. Пели Леони Ризанек (Императрица), Джеймс Кинг (Император), Вальтер Берри (дебют в роли Барака), Криста Людвиг (жена Барака), Ирен Дейлис (Кормилица). Дирижер Карл Бем, близкий друг композитора, привнес в игру оркестра аутентичный штраусовский стиль.
Императрица (Леони Ризанек) и другие герои «Женщины без тени» Рихарда Штрауса
«Электра»
28 октября, неполных полтора месяца со дня открытия – и уже пятая постановка сезона: «Электра» Рихарда Штрауса. Пресса (Майлс Кастендик в «Ворлд джорнел трибюн») назвала Биргит Нильссон, дебютировавшую в заглавной роли, «чудом поющего мира». Хризотемиду пела Леони Ризанек, Клитемнестру – Регина Ресник. Но продукция выдержала в сезоне лишь 5 представлений, а всего – 30, причем половину из них шла в паре с комической оперой. Дирижировал Томас Шипперс, трагически рано ушедший в возрасте 47 лет. Ставили режиссер Херберт Граф и художник Рудольф Хайнрих.
Биргит Нильссон и другие исполнители «Электры» Рихарда Штрауса
«Лоэнгрин»
Рудольф Бинг был увлечен минималистически-символистской манерой Виланда Вагнера, одного из самых передовых режиссеров послевоенной Европы, внука великого композитора. Виланд, вместе со своим братом Вольфгангом возглавивший Байройтский фестиваль в 1951 году, противопоставил довоенному традиционализму в постановках опер своего деда совершенно новый подход. Бинг видел его «Лоэнгрина» в Гамбурге и хотел заполучить Виланда Вагнера на постановку этой оперы в обновленном Мет. Но тот безвременно умер в октябре 1966 года, спектакль доделывал его ассистент Петер Леман. В афише премьеры 8 декабря тем не менее стояло имя Виланда. Сцена содержала минимум конструкций. Солисты двигались медленно, хористы – еще медленнее. Виланд Вагнер добавил к своей славе режиссера и сценографа крепкую порцию американского посмертного успеха. Дирижировал знаток немецкой музыки Карл Бем. Три десятилетия спустя, в 1998-м, режиссер Роберт Уилсон дебютировал в Мет новой постановкой «Лоэнргина», провокационный стиль которой, как сочли критики, многое позаимствовал от минимализма Виланда Вагнера.
20 января нового, 1967 года репертуар Метрополитен-оперы пополнился одной из самых известных опер Бенджамина Бриттена. Произведение уже ставилось здесь в 1948 году, было тепло принято, но выдержало лишь два сезона. Бинг, близкий друг композитора, мечтал, чтобы в год открытия в обновленном Мет поставили новую оперу Бриттена – «Сон в летнюю ночь», написанную в 1960 году. Однако возникли проблемы с издателем и владельцем прав. Тогда решили вернуться к партитуре «Граймса». Бинг звал на постановку дирижера Георга Шолти, и тому очень хотелось продирижировать этой оперой, но оба лидера не сошлись во взгляде на кастинг спектакля, в итоге дирижером-постановщиком стал молодой Колин Дэвис, у которого, как и у другой британки, художницы Тани Мойсейвич (дочери украинского пианиста-эмигранта), это стало дебютом в Мет. Третьим британцем в постановочной команде выступил режиссер Тайрон Гатри, уже ставивший в старом Мет «Кармен» и «Травиату» (первая из которых считается одной из лучших его театральных работ, вторая имела меньший успех). Тенор Джон Викерс впервые в своей карьере спел столь разработанную психологически главную роль, и его исполнение признано эталонным.
Джон Виккерс в роли Питера Граймса
Представленная 19 февраля 1967 года восьмая премьера сезона стала сенсационной прежде всего благодаря участию в ее команде художника Марка Шагала. Бинг, который заказал Шагалу декоративные панно для фойе, давно хотел привлечь того и к постановке спектаклей. В 1959 году он предложил ему «Набукко», но Шагал был занят другими заказами. В 1964 году, однако, он закончил большую работу – плафон Парижской оперы. В этот момент от Бинга поступило предложение ставить «Волшебную флейту». Любовь к музыке и к Моцарту победила, к тому же голова Шагала после двухлетней работы в Париже была переполнена оперными образами. Его декорации для самой сказочной моцартовской оперы состояли почти исключительно из расписных тканей, в том числе из 39 сценических занавесей. Им также были разработаны 121 костюм и маски. Шагал облачил певцов в яркие сверкающие одежды, украшенные изображениями солнца, луны, звезд. Нашлись хулители, говорившие, что авангардисту Шагалу не место в цитадели американской оперы. Консервативный обозреватель «Нью-Йорк таймс» писал, что Моцарт ему дороже Шагала. Тем не менее постановка стала сенсацией с первого же спектакля: каждая новая сцена, едва явившись перед зрителями, встречалась овацией. Хотя за свою карьеру Шагал оформил множество балетов, «Волшебная флейта» так и осталась его единственной оперной работой. Для Йозефа Крипса это был дирижерский дебют в Мет, режиссером выступил Гюнтер Реннерт. Памину пела Пилар Лоренгар, Тамину – Николай Гедда, Царицу ночи – Луция Попп (дебют в Мет), Зарастро – Джером Хайнс, Папагено – Херман Прей, Папагену – Патрисия Велтинг. Оригинальные костюмы Царицы ночи и Папагено, как и платье Леонтины Прайс – Клеопатры, представлены в фойе Метрополитен-оперы.
Одна из сцен «Волшебной флейты» с декорациями и костюмами Марка Шагала
«Траур – участь Электры»
17 марта череда новых постановок завершилась, как и началась 16 сентября, мировой премьерой оперы современного американского композитора Марвина Дэвида Леви по одноименной пьесе Юджина О’Нила (в России распространен и другой перевод названия: «Траур к лицу Электре»). Один из столпов американской музыки Леонард Бернстайн сравнивал 34-летнего Леви по одаренности с молодым Бриттеном. Режиссером выступил оскаровский лауреат (за «Грека Зорбу») Михалис Какояннис. Леви просил Бинга пригласить на главную роль Марию Каллас, но та не заинтересовалась предложением. В итоге Лавинию спела Эвелин Лир, Кристину – Мари Коллиер (у обеих – дебют в Мет), Орина – Джон Рирдон, Адама – Шеррилл Милнз. Оформление Бориса Аронсона. Дирижировал 30-летний Зубин Мета. Но все они не спасли спектакль от жесткой критики. Оперу сравнивали с музыкой к триллеру, а то и вовсе называли ловко поставленной мелодрамой, не имеющей к оперному жанру отношения. После 11 представлений произведение исчезло из репертуара. Композитор впоследствии объяснял неудачу своими попытками приспособиться к преобладавшему тогда академическому стилю. Критик Уинтроп Сарджент, похвалив это намерение, заметил однако, что композитор слишком сковал себя страхом показаться старомодным и банальным, из-за чего разрушил почти все лирические моменты, которые содержал сюжет. Новый шанс произведение получило в 1998 году в Чикаго, в 2003-м в Сиэтле и Нью-Йорк-сити-опере, где имело уже бОльший успех.
Снос старого здания Метрополитен-оперы в январе 1967 года
…Тем временем, пока ломались копья вокруг новых постановок «грандиознейшего Мет», в нескольких кварталах от Линкольн-сквер подошла к грустному концу другая, не столь шумная драма: в начале 1967 года снесли старое здание оперы. Здесь тоже шли споры, были созданы два комитета, в штате Нью-Йорк и на федеральном уровне, законодатели как в Олбани (столица штата), так и в Вашингтоне представили законопроекты, требующие сохранения исторического сооружения. Но сама Метрополитен-опера выступила за снос, поскольку нуждалась в доходах от сдачи в аренду офисов, которые должны были появиться на месте старого здания. В продолжительных законодательных битвах соображения финансовой выгоды возобладали над доводами охранителей старины. Впрочем, можно сказать и так: своим уходом старый Мет дал возможность новому заработать на спектакли, которые сегодня восхищают мир. И в каждой новой продукции нынешней Метрополитен-оперы сохраняется доля творческой «добавленной стоимости» – наследство того первого, давно не существующего оперного дома на углу Бродвея и 39 улицы, забыть который тоже нельзя.
Нью-Йорк – Москва
Все права защищены. Копирование запрещено
Пока нет комментариев