В Концертном зале имени Чайковского состоялся концерт ГСО Татарстана под руководством Александра Сладковского. В программе прозвучали фортепианный концерт Моцарта №13 до мажор в исполнении Филиппа Копачевского и Девятая симфония Малера

Моцарт Филиппа Копачевского – это почти демонстративная игра, именно игра как семантическая противоположность глубокомысленной работе. При безусловном выполнении правил этой игры, которые задаёт сам Моцарт – стерильная ритмическая и смысловая аккуратность, что никоим образом не отменяет эмоциональной составляющей. И плюс к этому ещё и фантастическое пиано.

В качестве биса Ф.Копачевский исполнил Интермеццо си минор И.Брамса ор.119, которое в его версии обрело несколько неожиданные черты, как бы оторвавшись от своей эпохи и получив интонации, свойственные скорее двадцатому веку, сохранив свой сокровенно философский смысл.

Оркестр показал свои возможности в области камерного музицирования – продемонстрировал аккуратность и деликатность аккомпанемента, достойную всяческих похвал тем более, что исполнение моцартовских аккомпанементов – задача не из лёгких, требующая высоких кондиций в области интонирования, качества звука и ансамбля.

Второе отделение концерта было посвящено Девятой симфонии Г.Малера ре мажор. При её, казалось бы, классической четырёхчастности, она чрезвычайно сложна и изысканна по форме и, кроме того, время её звучания составляет около полутора часов, поэтому исполнить это музыкальное полотно таким образом, чтобы симфония составляла единое драматургическое целое — достаточно серьёзная задача.

Сразу хотелось бы отметить – то, что такое масштабное произведение прошло на одном дыхании, говорит о том, что концептуально симфония была выстроена абсолютно точно. Другой вопрос, что финал третьей части был исполнен настолько ярко и энергично, что обманул публику и она начала аплодировать между третьей и четвёртой частями. Но это скорее проблемы самой публики.

Кроме того, огромный состав оркестра, пусть даже и не самый большой из малеровских симфоний, с одной стороны, предлагает массу интереснейших музыкальных возможностей, с другой – создаёт проблемы ансамблевого плана и в части баланса между группами. Тем более что в симфонии есть достаточно большое количество эпизодов, которые справедливо было бы рассматривать как камерные, но при этом взаимодействующие инструменты находятся достаточно далеко друг от друга, как, например, в дуэте флейты и валторны в первой части.

При всей сложности и музыки, и технических задач сам маэстро абсолютно свободен и органичен в этом сложнейшем материале. Это видно и по его «взаимоотношениям» с самой партитурой как материальным объектом, и по активному динамическому выстраиванию смысловой иерархии между группами, по управлению драматургическими процессами и событиями. И развитие мелодизма в финале симфонии, Adagio, выстраивается Сладковским максимально возможно продолжительно, практически в одну фразу в рамках эпизода (их там несколько).

Так же стилистически точно выверенный перевод лендлера в вальс в третьей части симфонии заставляет вспомнить Вальс из «Кавалера розы» Рихарда Штрауса, написанный, кстати, примерно в то же время, что и симфония Малера. В этой связи хотелось бы обратить внимание на то, что оркестр, вставший на путь перфекционизма, в этой программе использует немецкие вентильные трубы с их более широким звучанием, на которых исполняют именно музыку Р.Вагнера, Г.Малера, Р.Штрауса.

Что касается уровня музыкантов оркестра, то один из ответов на этот вопрос дал сам Сладковский, когда начал поднимать солистов после окончания симфонии. Он поднял добрую половину оркестра. И это было абсолютно справедливо.

Потому что, безусловно, хотелось бы отметить солистов-трубачей Дениса Петрова и Дмитрия Трубакова, литавриста Константина Колесникова, концертмейстера оркестра Максима Монасыпова.

Но ведь в этой симфонии солистами были практически все – там есть и соло концертмейстера вторых скрипок, и соло половины группы виолончелей, соло блистательно прозвучавшей группы альтов (а им ведь почти никогда не перепадает добрых слов), можно сказать, что экспрессивное звучание струнного квинтета тоже можно квалифицировать как соло. А дальше можно перечислять просто по партитуре – флейта, гобой, английский рожок (у которого, кстати, соло только в финале, а это очень непросто – ждать почти час своего ответственного эпизода), все кларнеты – от пикколо до баса, фаготы, медная группа…

Кстати, класс оркестра косвенно можно определить по исполнителям на «маргинальных» инструментах. Так вот – контрафаготист Кирилл Газизов был великолепен – и в бархатных педалях аккордов, и в сольных фрагментах.

В связи с вышеизложенным, и это соответствовало бы высокому статусу оркестра, хотелось бы, и это было бы правильно и справедливо, чтобы был издан буклет Государственного симфонического оркестра республики Татарстан, на страницах которого был бы список всех оркестрантов. Может быть, даже и с фотографиями.

А пока, примите мои поздравления с блистательным выступлением.

Все права защищены. Копирование запрещено