Один из самых ярких и любимых публикой московских биг-бендов – это «Академик-бэнд» Российской академии музыки им. Гнесиных под руководством народного артиста России Анатолий Кролла. Несмотря на то что в этом оркестре играют студены Гнесинки, биг-бенд является одним из лучших и самых известных в нашей стране. Он ничем не уступает таким именитым коллективам, как оркестр имени Олега Лундстрема или биг-бенд Игоря Бутмана. Коллектив постоянно выступает с концертами в крупнейших залах. Например, на концерте-фестивале в Международный день джаза, традиционно проходящем в Доме музыки, «Академик-бэнд» представил оригинальную программу джазовых обработок произведений великих классических композиторов: Моцарта, Прокофьева, Чайковского, Гершвина, Верди. Так что недаром музыкальная общественность называет детище Анатолия Кролла «оркестром ХХI века».

Фото: Александр Славуцкий

АС: Анатолий Ошерович, вы – композитор, виртуозный пианист, руководили знаменитыми коллективами, например, оркестром «Современник», созданным на основе оркестра Эдди Рознера, и «МКС Биг-Бэндом», составленным из звёзд российского джаза… Как же получилось, что в вашей биографии появился оркестр академии Гнесиных?

АК: Тринадцать лет назад я принял приглашение от Игоря Бриля работать в Российской академии музыки имени Гнесиных. До этого он не один раз приглашал меня работать в академии, но дальше разговоров дело не шло. Ничего особенно нового для себя в педагогической работе я не видел, поскольку практически всю жизнь, сколько работал с концертными коллективами, я выполнял роль педагога. Даже будучи совсем молодым, всё равно я строил всю репетиционную работу по педагогическому принципу. Я и сам учился, и учил своих музыкантов. У меня есть свой собственный метод работы с оркестром. Чаще всего общение с оркестром проходит в общем режиме – я же раскладываю всю работу с оркестром на мелкие детали. За тринадцать лет существования «Академик-бэнда» из него вышли многие замечательные музыканты, которые сегодня являются украшением ведущих джазовых оркестров. Конечно, эти музыканты являются прежде всего воспитанниками педагогов по своим инструментам, но тем не менее работа в оркестре даёт многие очень полезные навыки.

АС: А вам не жалко того времени, которое вы отдаёте студентам, по сути, лишая себя свободного творчества?

АК: Я ничуть не сожалею, что принял приглашение Игоря Бриля, хотя и привык к свободной творческой жизни. Она у меня не ограничена и сейчас, потому что за годы моей работы в академии в моей жизни возникли и другие новые направления творческой деятельности. Например, продюсерские проекты, организация крупных джазовых фестивалей. Но противоречия тут нет, одно как бы дополняет другое. Я горжусь своим оркестром, своими молодыми ребятами. Нередко слушатели не могут понять, как двадцатилетним музыкантам удаётся играть сложнейшую джазовую музыку на мировом уровне.

АС: Можно ли сказать, что за эти годы оркестр прошёл какой-то путь? И каковы были этапы этого пути?

АК: «Академик-бэнд» существует в не совсем обычных условиях. Ротация музыкантов происходит каждый раз, когда очередной курс заканчивает своё обучение и бывшие студенты выходят в реальную жизнь. Они с удовольствием играли бы у нас и дальше, но на их место приходят другие. Оркестр не буксует на одном месте, появляются новые музыканты, новые таланты, новые имена, которые дают новое качество оркестру. У нас за эти тринадцать лет появлялись исполнители, которые своим звучанием даже немножко изменяли дизайн оркестра. Я обязательно обращаю внимание на индивидуальные качества каждого музыканта, чтобы не подгонять его под какой-то один шаблон, а постараться раскрыть как можно шире его личные возможности.

И надо видеть, какая атмосфера царит на репетициях! Вот эти внимательные глаза ребят, которые действительно хотят научиться, совершенно потрясающая тишина, в которой воспринимается не только каждое слово, но и даже моё дыхание… Оркестр за годы его существования продвинулся очень далеко, и если начать считать наши лауреатские звания, то разговор может затянуться очень надолго, но я не этим мерю успехи оркестра. Главное – это та потрясающая благодарность публики, которая громом аплодисментов встречает наш коллектив, в том числе и потому, что ту радость и задор, с какой «Академик-бэнд» выступает на сцене, к сожалению, мы видим очень редко.

АС: Не возникает ли у вас, как у руководителя, проблем в связи с тем, что каждый год одни музыканты уходят, другие приходят?

АК: Но не все же одновременно уходят и одновременно приходят. Есть специальные методы преемничества, когда студенты младших курсов стажируются в оркестре, играют вместе с теми, кто вскоре должен покинуть коллектив. К тому же у меня есть своя методология, которую я применяю в работе с оркестром, поэтому смена поколений проходит безболезненно. Хотя сложности есть. Все музыканты очень разные, и очень часто так бывает, что приходящий к нам играет совсем по-другому, не так, как его предшественник. Чтобы оркестр сохранял свою целостность, новичку необходимо научиться выдерживать общий стиль. Но возможности оркестра от прихода новых музыкантов всё увеличиваются. В нашу копилку добавляются новые потенциальные возможности, которые потом в оркестре продолжают жить.

АС: Многие театры (например, «Сатирикон» Райкина или «Таганка» Любимова) появились из студенческих курсов, которые вели эти режиссёры. Нет ли у вас мысли собрать лучших выпускников и создать свой оркестр с постоянным составом?

АК: Я пока с этим не тороплюсь. Мне вполне хватает того творческого удовольствия, которое я получаю и в этом коллективе. Жизнь биг-бенда очень непроста, в том числе и с точки зрения финансирования. Бюджетных джазовых коллективов немного. А делать коллектив любительский – совершенно непонятно для чего. Возможно организовать оркестр при каком-то дворце культуре, но какой смысл? Не подумайте, что я к этому отношусь брезгливо, смотрю свысока, ничего подобного. Но если меня устраивает тот творческий результат, которого сегодня добивается мой коллектив, то зачем что-то менять?

АС: Много говорится о переходе образования на самоокупаемость. Вот ваш биг-бенд выступает довольно часто –  может ли он окупать себя в сегодняшних условиях?

АК: Это невозможно. У нас совсем немного постоянно действующих больших джазовых коллективов, и все они имеют бюджетное финансирование. Например, оркестры Игоря Бутмана, имени Олега Лундстрема, биг-бенд «Орфей». При этом зарплаты в наших бюджетных оркестрах невысоки, и музыкантам приходится в свободное время ещё много где играть, чтобы заработать на жизнь. Сейчас время индивидуального творчества и индивидуальной активности каждого музыканта.

АС: Вашему оркестру все же удаётся что-то зарабатывать?

АК: Мы не ставим перед собой такую задачу. Конечно, у нас есть концерты гонорарные, но главная наша задача – играть лучше всех. Это достигается и благодаря задору, молодой энергетике музыкантов, желанию бескорыстно служить великой музыке. Вот это для нас главное. Но многие ребята, особенно приехавшие из других городов, живут очень скромно. Поэтому они вынуждены играть и на каких-то разовых, случайных выступлениях.

АС: «Халтурах» – на сленге музыкантов…

АК: Не люблю слова «халтура», хотя ничего постыдного в такой работе нет. Сейчас есть довольно много клубной работы. Но платят за неё немного.

АС: Что, на ваш взгляд, сегодня происходит у нас с музыкальным образованием?

АК: На мой личный взгляд, уровень музыкального преподавания значительно снизился. Появилось столько формальных требований, из-за чего педагоги, причём не только рядовые, но и знаменитые на весь мир музыканты, вместо того чтобы заниматься со своими учениками, вынуждены писать большое количество всевозможных отчётов. Конечно, какая-то отчётность должна быть, но она не должна собой подменять тот реальный педагогический творческий процесс. У меня такое ощущение, что никто это отчёты и не читает. Но и не только в этом дело. Значительно уменьшилась востребованность музыкантов в нашей стране. Очень много талантливейших исполнителей в области академической музыки покинули Россию сразу после окончания консерватории. А некоторые, даже и не успев закончить консерваторию, но понимая, что их ожидает здесь, начинают искать возможность устроить свою жизнь в другой стране.

АС: Из-за такого оттока упал уровень и музыкантов, и преподавания?

АК: Да, конечно, ведь преподаватели – это те же музыканты. Взять Московскую консерваторию. Когда-то там преподавали Нейгауз, Флиер, Коган, Ойстрах. Ну где вы сейчас найдёте таких профессоров? Там остались последние могикане, которые близки по своему уровню тем великим педагогам. Например, Сергей Леонидович Доренский – потрясающий педагог. Его выпускники – Денис Мацуев, Екатерина Мечетина и немало других известных музыкантов. Но таких педагогов становится всё меньше и меньше, поэтому уровень представительства наших молодых музыкантов на международных конкурсах изменяется отнюдь не в лучшую сторону, при том что таланты у нас продолжают появляться.

А что касается джазового образования, то оно ещё более жёстко связано с реальной жизнью. Если студент в академии делает невероятные успехи, то, окончив её, он выходит в чистое поле, потому что бюджетных мест, куда бы он мог прийти, мало, а жить как-то необходимо. И получается, что ему приходится реализовывать свои амбиции всеми возможными способами – и на тех самых халтурах, про которые мы с вами говорили. Кто-то уходит в попсу, кто-то в рок, хотя все они изначально позиционировались как джазовые музыканты. Проблема также и в том, что массовая аудитория воспитана совсем на другой музыке. То, что показывает наше телевидение, примитивно и пошло. Таким образом, народ зомбируют, вынуждают его принимать за искусство то, что по сути им не является.

АС: Получается замкнутый круг?

АК: В каком-то смысле да. Мы продолжаем выпускать музыкантов высокого уровня, может быть, не в таком количестве, как нам бы хотелось. Надо сказать, сейчас и количество абитуриентов понизилось. Если раньше у нас были большие конкурсы на все специальности, то теперь мы с тревогой смотрим на то, как обстоит дело с потоком абитуриентов на некоторые инструменты. Это очень большая проблема.

 

Все права защищены. Копирование запрещено