В МХТ им. Чехова поставили пьесу Юлии Тупикиной «Офелия боится воды»
Жила-была обычная семья. Отец – врач, мама – бухгалтер, их в меру трудный подросток-сын и милая тихая бабушка с глубоким склерозом. Бабушка в прошлом филолог, в настоящем – страстный поклонник творчества Шекспира, исключительно в переводах Лозинского. Портрет великого переводчика висит на стене ее комнаты, говорит она о нем с придыханием и упорно отказывается читать что-нибудь другое, кроме пьес великого англичанина. По знакомому портрету среднестатистической семьи ползут такие же знакомые трещины. У жены-бухгалтера обнаружится любовник, муж-врач от нервности работы, подозрений и общей тоски регулярно напивается, сын трепет всем нервы, нарываясь на скандал и, в довершение всего, милая бабушка окончательно сходит с ума. Она вообразит себя королевой Гертрудой, а всех остальных домочадцев – персонажами трагедии «Гамлет».
Пьеса Юлии Тупикиной, конечно, трагикомедия. И, как почти все пьесы подобного жанра, представляет богатые возможности для актерской игры и режиссерских трактовок. И первое, и второе в спектакле получилось не до конца, и вся конструкция оказалась неустойчивой.
Режиссер Марина Брусникина в соавторстве со сценографом Наной Абдрашитовой постарались наполнить пространство воздухом – на сцене почти нет мебели. Немногочисленные столы и стулья сделаны из прозрачного пластика и почти невидимы. Зато много кабинок. Они выполняют самые разные функции – от комнат в квартире и пляжных раздевалок, до больничной палаты и своеобразных «раковин», в которых прячутся члены семейства.
В пустом пространстве лучше слышно – режиссер давно и хорошо умеет работать со словом, любит и чувствует музыку речи. Ритмически реплики всех героев складываются в щемяще-мягкую музыку, где слышно, как несчастлив каждый из участников этой истории, как никто из них не слышит ни себя, ни друг друга. И только сошедшая с ума бабушка-королева внезапно начинает задавать другой тон. Она ломает привычный уклад, заставляя домочадцев постепенно обнаруживать в себе крепко позабытые чувства. Каждый рано или поздно находит в пожилой родственнице с роскошным и символическим именем Гера единственного слушателя.
Но все эти переплетения и словесная музыка существуют на небольших пятачках – то там, то здесь короткие диалоги, сценки, вспыхивают, как теплый огонек свечи. Все остальное остается пустым – актерам, при всех нервных и бесконечных хождениях по горизонтали и диагонали, делать на сцене совершенно нечего. Несмотря на красивые проекции морских волн, на рассыпанные по полу ракушки – люди безнадежно теряются в пустоте.
Актеры сами на протяжении всего спектакля вращают и двигают кабинки, но от этого ощущение суеты и растерянности только усиливается. И хочется думать, что эти бессмысленные проходы – метафора такой же бессмысленной суеты жизни. Но слишком уж много внимания уделено злосчастным предметам, слишком важное слово должно появиться на них в конце, и очень уж они похожи на то самое ружье, которое, во что бы то ни стало, должно выстрелить в финале. В нагрузку к тексту и хождению актеры по ходу действия придумывают персонажей как могут. Наталья Тенякова делает свою Геру-Гертруду трогательно-смешной, нелепой, старательно пряча истинное значение своего имени – Великой Матери – принимающей понимающей, держащей всех на своих руках. Резкая, умная, красивая, несчастная Лора Натальи Рогожкиной таит намек на чеховские высоты своей героини, но снова лишь намек, возможный, но нереализованный характер. Точно так же, по контуру, создает свою Лию Дарья Юрская. Это ей в воображении бабушки отведена роль Офелии, ей предстоит пройти путь от бухгалтерши с любовником до женщины, преодолевшей все препятствия ради своей любви. От девочки, боящейся воды, до возлюбленной, способной переплыть море. Мощная, сильная героиня дана абрисом, намеком, обещанием, но – не более. Таким же – не проявленным – проходит ее муж: алкоголик и врач Георгий – Игорь Золотовицкий. Он станет Гамлетом по воле своей матери и будет в этой роли так же несчастен, как и его шекспировский прототип. Но без возможности поединка и выхода. Он тоже, при всех возможностях, останется, скорее, обещанием – возможно, дальше будет интересно. Все придумки удаются неплохо, но все как будто этюдно, максимально сдержанно, чтобы не сбить партнеров. Как будто не только Лия-Офелия, но и все остальные боятся той самой воды – эмоций, страстей, клокочущих в каждом из героев.
Уже в первой трети спектакля начинается большой зазор между текстом – правильно и хорошо произнесенным – и жизнью персонажей на сцене. Он постепенно увеличивается, спектакль продолжает раскачиваться в разные стороны, в конце, вместе с ширмами, составляясь уже не в трагикомедию, а в совершеннейшую мелодраму. Но также постепенно в нем нарастает еще один интересный финт.
Неровность постановки, прямолинейность и схематичность персонажей дают сюжету возможность подняться на довольно значительную высоту. Лакуны и паузы сценического повествования дают возможность наполнить действие своим собственным, зрительским, теплом. Из смеси трагикомедии и мелодрамы вырастают грустные и серьезные размышления о тотальной глухоте самых близких людей, о страхе быть счастливым, о любви, о том, что ради нее можно преодолеть все и даже смерть. И о том, что иногда лишь безумие – как отклонение от нормы и признак присутствия божества – только и способно вернуть жизнь в ее правильное русло.
фото Екатерины Цветковой
Все права защищены. Копирование запрещено.
Пока нет комментариев