В Петербурге на сцене Александринского театра открылся XVII Международный фестиваль балета Dance open. Честь первого представления выпала труппе Екатеринбургского театра оперы и балета под руководством бывшего солиста Мариинского театра Вячеслава Самодурова. Гости показали «Тщетную предосторожность» на музыку Петера Людвига Гертеля.

На афише авторами хореографии значатся Мариус Петипа и Лев Иванов, балетмейстером-постановщиком – Сергей Вихарев. Жан Доберваль, благодаря которому этот комедийный балет со дня своего рождения в 1789 году не теряет интереса зрителей, вовсе не упомянут. Странная позиция, поскольку в екатеринбургском спектакле сохранены и либретто, и роспись мизансцен Доберваля. Все даже мелкие перипетии сюжета – с кормлением бутафорских курочек, обмена ленточками и платочками, сбиванием масла, работой за прялкой и тому подобным – всё идет по Добервалю. Имя либреттиста у гастролеров совсем пропало, словно не было автора у истории очаровательной шалуньи Лизы (Екатерина Сапогова), которую матушка Марцелина (Александр Меркушев) вознамерилась выдать за богатого жениха Никеза (Игорь Булыги), сына откупщика Мишо (Михаил Рафальсон). Но, как и положено в комедии, любовь торжествует, и Лиза получает в мужья бравого парня Колена (Александр Меркушев). В сценарии Доберваля отличие одно: жених там идиотом не был. Сделать из нежеланного богатенького юноши еще и слабоумного по диагнозу – затея недавних редакций. А красный зонтик екатеринбургского Никеза, с которым дурачок не расстается и даже летает на нем в грозу, взят из версии «Тщетной» Фредерика Аштона.

© НП «Дансе Оупен фестиваль»

На полнометражный спектакль в любой редакции «Тщетной предосторожности» хватает и сюжетной канвы, и оказий для многочисленных танцев. Однако в Екатеринбурге к трехактному балету добавили еще получасовую картину «Школа танцев» на музыку Хольгера Симона Паулли из балета «Консерватория» Августа Бурнонвиля. Драматургически это обыграно так: труппа делает экзерсис, потом надевает костюмы и идет танцевать «Тщетную предосторожность». Ход не новый и внутренне не обоснованный. Главная беда все же не в удлинении и так продолжительного спектакля. Во-первых, танцевать «Школу танцев» нужно идеально, а екатеринбургская труппа в техническом плане от идеала далека. Во-вторых, хореография Бурнонвиля, представляющая собой датскую балетную школу, очень разнится с хореографией Петипа. Здесь пропадает простая логика: как танцовщики Бурнонвиля могут превратиться в танцовщиков Петипа? Озадачивает и вставка во второй акт pas de deux из «Ярмарки в Брюгге» Бурнонвиля. Не нужно думать, что разницу почерков Бурнонвиля и Петипа чувствуют только искушенные специалисты. Рядом со мной сидели совсем неопытные зрители, которые, стесняясь своего невежества, все же удивленно спросили: «Почему у артистов руки вдруг стали деревянные?»

© НП «Дансе Оупен фестиваль»

А что же с хореографией Петипа и Иванова? Сергей Вихарев восстановил ее по Гарвардским нотациям, то есть материалам, где записан ряд спектаклей Мариинского театра во времена их создания. Эти хранящиеся в Гарварде записи ныне считаются чем-то вроде Священного писания. Впрочем, Священное писание доступно несравненно большему кругу посвященных, до нотаций же добрались единицы избранных; Сергей Вихарев был в их числе. Как написано в буклете фестиваля о «Тщетной предосторожности: «В нотациях, хранящихся в Гарварде, балет записан не полностью: где-то очерчен только общий рисунок, что-то и вовсе отсутствует. Часть утраченных партий и всю пантомиму Сергей Вихарев сочинил сам». Словом, что там подлинное, что в записях поддается расшифровке, а что нет – спросить не у кого, Сергей Вихарев трагически ушел из жизни в прошлом году. Понятно только, что спектакль с датской «Консерватории» не начинался, а потому скрещивание Бурнонвиля и Петипа ничем не оправдано.

© НП «Дансе Оупен фестиваль»

Спектакль броско оформлен. Яркие «импрессионистские» платья, игривые соломенные шляпки делают девушек с букетиками в руках похожими не на крестьянок, а на лореток. Вальсы и канканы в их исполнении смотрятся пикантно и органично. Сценография Альоны Пикаловой сделана, как значится на афише, «по мотивам живописи Ван Гога». Оригинальный и весьма подходящий для «Тщетной предосторожности» ход. Однако начинается-то спектакль «Школой танца» в балетном зале со сводчатыми окнами и колоннами, которые в дальнейшем сцены не покинут. Сельские пейзажи, стога и снопы будут вынуждены вписываться в школьный интерьер. Особо выдающейся получилась третья картина, где гостиную в доме Лизы дополняют изображения: слева – спальни, справа – парижского кафе с фигурами неких «любителей абсента» и огромным биллиардном столом. Неужто наши героини снимают там меблированную комнату и тащат туда снопы соломы?

Сценографически цельной получилась только последняя картина, где финальное действие возвращается в светлый балетный зал, на заднике которого расцветают вангоговские синие ирисы, а персонажи одеты в стилизованные бело-черные костюмы (художник Елена Зайцева).

Но «Тщетная предосторожность» потому и старожил балетного репертуара, что лишить этот спектакль обаяния невозможно. И в Александринке было весело. Итак, Dance open-17 стартовал.