О том, какой режиссёр главный в театре жестокости современного кино и что общего у русских с корейцами – в материале, посвящённом новому фильму Ким Ки Дука «Сеть», ознаменовавшему возвращение знакового режиссёра современности к своей лучшей форме.
Если говорить о флагманах режиссёрского цеха 2000-х, то после фон Триера и, скорее всего, Ханеке ассоциативные механизмы мышления сразу же вызовут на сцену Ким Ки Дука. Иногда казалось, внутри этого триумвирата идёт внегласная конкуренция, не на призы, а на литры – крови, слёз и спермы, питающих баки двигателя психопатологической драмы, выжимающего сии соки жизни как из своих героев, так и из зрителей чуть не до последней капли. Неожиданно, но наиболее сухим из всего этого буйства желёз вышел каннский изгнанник фон Триер вместе со своей «Нимфоманкой», помпезно представленной в России двумя частями на 8 марта и 14 февраля. «Любовь» Ханеке была неимоверно жестока психологически, и физиология в ней, в отличии от размашистой образности фон Триера а-ля де Сад, была сугубо жизненной консистенции. И, доведя суггестивность истории до предела, режиссёр пронял в один год каннских педантов и американских академиков и скромно самоустранился до нынешнего года.
Концепция любви через страдания, боли вперемешку с удовольствием, просветляющего унижения и прочая достоевщина были всё это время Ким Ки Дуку куда ближе, чем его коллегам по театру жестокости. Так он и стал в России практически своим. У нас в стране фильмы Ким Ки Дука, постоянно сводящего и разводящего христианство и буддизм, вообще всегда пользовались куда большей популярностью, чем можно было бы предположить, учитывая всю туманность ореола «загадочного Востока». Живое тому свидетельство – «Лента Мёбиуса», квазивитальный, исступлённо перверсивный фильм Ким Ки Дука, кроме корейского, продравшийся лишь в российский прокат.
Так что туманность эта – скорее, оптический обман, в чём убеждается любой, кто через призму кино присмотрится к основным чертам корейской ментальности. Корейская кинематография (стоит заметить, одна из лидирующих сейчас) сделала себе имя на контрастных жанрах мелодрамы и триллера. Первые – предельно сентиментальные и исключительно слезоточивые, вторые – столь же изощрённые в своей жестокости, сколь в многосложных сюжетных конструкциях. Если кто ещё не понял: «Муму» – это столь же по-корейски, сколь и «Ася», а «Преступление и наказание» – вообще полноценный архетип. Как тут не вспомнить страх азиатчины, призрака панмонголизма и его кульминацию: «Да, скифы – мы! Да, азиаты – мы!»
Так же как герои Достоевского, несостоявшийся христианский священник Ким Ки Дук весь свой творческий путь находился в мучительных скитаниях между юдолью света, отражающегося на затёкшей кровью сетчатке, и медитативным отрешением как убежищем в день скорби.
«Весна, лето, осень, зима и снова весна» была кульминацией просветлённого Ким Ки Дука. «Лента Мёбиуса» спустя восемь лет ознаменовала полное его уничтожение – от буддийского спокойствия в ней осталась только статуэтка Будды и концепция сансары, проведённая через круги ада. От торжественной христианской жертвенности – языческая оргия и лежащий по соседству со статуэткой нож, которым почтенное корейское семейство молча (ни одного слова за весь фильм) постепенно искромсало друг друга на лоскутки. Вернув человека к невербальному языку фрейдовских инстинктов, Ким Ки Дук и в отношении себя самого совершил художественное самосожжение.
После этого многие, в том числе и автор этих строк, списали корейца со счетов. Через год после «Мёбиуса» вышла невнятная и наполненная жухлым, совсем не «ким ки дуковским» насилием картина «Один на один». А потом и вовсе поползли слухи о том, что монстр фестивалей, когда-то гипнотизировавший зрителей, как лернейская гидра кроликов, решил станцевать под китайскую дудочку и поставить историческое фэнтези за пятьдесят миллионов долларов, при этом согласившись на все цензурные ограничения.
В итоге дело ограничилось лёгким испугом, и вместо развеститой клюквы по-китайски мы вместе с Ким Ки Дуком вернулись к поэтическим основам его версии мироздания, чтобы получить старый добрый корейский подсоленный коктейль с отчётливым металлическим привкусом.
Это не сразу приходит в голову, но единственные свободные существа в только что вышедшем в российский прокат фильме «Сеть» – это рыбёшки. Они свободно снуют туда-сюда по реке, текущей через две Кореи, и единственную угрозу им представляет рыбак Нам, на скромный доход от рыбной ловли кормящий дочь и жену. Но, когда он случайно уплывает по ту сторону границы, его невод начинает сохнуть, а родственники оказываются не то что у разбитого корыта, а ещё и под смертельной угрозой. Клеймо связи с диссидентом – это ведь злокачественная опухоль в определённых режимах.
Для Ким Ки Дука страстность – исчерпывающее обоснование человечности. И всё личное, что мы узнаём про Нама в прологе, – это то, что день в холодной, продуваемой всеми ветрами хижине он начинает, забираясь на жену. Дальше будет вроде бы случайный переплыв границы, арест вроде бы цивилизованными южными корейцами и допросы с очевидным пристрастием. Тут же обозначаются фигуры плохого и хорошего полицейского, всё те же вечные эрос и танатос, воплощённая жестокость и врождённая доброта. Между ними, в локации точки нейтралитета, помещаются представители власти, отвечающие за имидж организации.
Ким Ки Дук не вдаётся в очередной анализ исчезновения человеческого фактора в противопоставлении оного системе. Он возвращает Нама в статус человека как такового, одиночки, который априори является чужаком. И весь фильм мы видим, как нестабильна эта величина, когда психологическая неоднозначность ситуации усложняется с каждой секундой. Простому рыбаку приходится держать в голове огромное количество умозрительных категорий: мнение партии на родине, положение семьи, свои собственные чувства. Выбирать между инстинктом самосохранения, привычками и чувствами.
Ким Ки Дук постепенно увеличивает масштаб значения этого выбора, и так человек, бывший даже меньше, чем маленький, становится всё важнее и… постепенно перестаёт быть собой. Система не старается его уничтожить, она хочет его подменить. Весьма символично, что самой мучительной пыткой в Корее считается заставлять человека раз за разом переписывать свою биографию, таким образом превращая её в тавтологическую бессмыслицу. Трагедия Нама в том, что сейчас внутренний мир – это уже не столько поле борьбы между красотой божьей и сатанинской, а, скорее, территория сражения между структурами, органами власти и средствами массовой информации. Но его же спасение в том, что он совершенно не знает современности, он настоящий дикарь, закрывающий глаза, чтобы не видеть её благ.
Но характер любого дикаря раскрывается через действия, поэтому именно в своей первоестественности он оказывается любопытен. К слову, ритуальное путешествие в чужеземные страны в древние времена было призвано делать мальчиков мужами, и Ким Ки Дук с едкой горечью обыгрывает ситуацию, в которой до параллельной действительности можно доплыть за несколько минут. Мы уже начинаем сомневаться, не бессознательное ли завело Нама – по-юношески пылкого Нама – в гости к соседям, когда начинается самая интересная часть фильма.
В процессе вынужденного перерождения его буквально заставляют открыть глаза. Отчаявшись сломить Нама уговорами, корейцы просто бросают его посреди улицы. Вот она – дьявольская хитрость сетей, стремящихся запутать иллюзией свободы! Новорождённый открывает для себя капиталистический ад/рай.
kinopoisk.ru
Пройдя через испытание воли, Нам открывает у себя второе дыхание, заслужив право на выбор, на автономию действия и в то же самое время подчинив себя теперь ещё и произвольности открытого мира – перед «освобождением» сокамерник просит его передать некое послание в одну китайскую забегаловку. Сюжет в этой точке доходит до предела, чтобы как бы начать новую партию между противниками уже с иной расстановкой сил. И тут, в пространстве этой мимолетной свободы, происходит забавная вещь, поскольку Нам попадает не столько в реальность Кореи, столько в реальность фильмов Ким Ки Дука, тут же знакомясь с довольно типичными персонажами его ранних картин.
В этом заключается основная прелесть «Сети», в которой сплетаются все основные идеи режиссёра: здесь и сансара, и жертвенность, и поэтические образы природы. Но поражает свежесть взгляда, будто то же изделие изготовляется из нового материала, другой техникой. Он снова создал живых персонажей, насытил действие богатым спектром эмоций, за которые отвечают образы, или небанальные, или этой банальности лишённые, но, во всяком случае, далёкие от сугубой патологии.
kinopoisk.ru
Их выразительность и, во всех смыслах, остросюжетность скрупулёзно детализированного сценария обеспечила бы «Сеть» усидчивым зрителем, не будь даже контекст событий столь актуальным. Режиссёрский стаж позволяет Ким Ки Дуку с лёгкостью расставить акценты в композиционной точности, избежав не только спекулятивности, но и ощущения минимализма постановки, при всей его объективной очевидности. Он не сгущает краски, рисуя образы Южной и Северной Кореи, при этом сохраняя колорит каждой отдельной ситуации так, чтобы мы поверили в происходящее. Самое удивительное то, что фильм был снят буквально за пару недель, а Ким Ки Дуку всего-навсего пятьдесят шесть лет, и он, похоже, вновь открывает для себя круговорот бытия. То ли ещё будет!
Фильм «Сеть» смотрите в кино с 25 октября.
Все права защищены. Копирование запрещено
Пока нет комментариев