На московском международном фестивале DanceInversion были представлены неожиданные работы «31, улица Ванденбранден» и «#минарет», которые под разным углом зрения повествуют о степени человеческого отчаяния.
Снежная дыра
Балет Лионской оперы показал спектакль «31, улица Ванденбранден». Лионцы впервые примерили на себя сложную технику бельгийского «театра тела» Peeping Tom (что означает «чрезмерно любопытный, повсюду подглядывающий»). Интернациональный режиссерско-хореографический союз аргентинки Габриэлы Каррисо и француза Франка Шартье, когда-то объединившихся, работая в труппе исследователя пределов и возможностей человеческого тела Алана Плателя, уже двадцать лет удивляет танцтеатр парадоксальными опусами, демонстрирующими чрезвычайные пластические, мышечные, суставные, гуттаперчевые потенциалы артистов-«контрактников», каждый раз набираемых для новых постановок.
Спектакль 2009 года «32, улица Ванденбранден», триумфально прошествовав по миру, в 2015-м получил лондонскую премию Лоренса Оливье и прекратил свое сценическое существование. По инициативе и приглашению артистического директора балета Лионской оперы Йоргоса Лукоса Франк Шартье создал новую версию для пятнадцати профессиональных артистов (вместо прежних шести) и изменил номер дома в названии. Некие изгои обитают в заброшенных трейлерах на продуваемой всеми ветрами и снежными вьюгами обочине в окружении горных хребтов. Абсурдистское действие бесшовно соединяет виртуознейшие номера на грани каскадерства в сюжетный калейдоскоп суетной метафоры жизни с ее жестокостью, нищетой, одиночеством, насилием, сексом, юмором и остродефицитной любовью. Акробатическая «камасутра» как психоаналитическая схема оргазма, вывернутые суставы после супружеских побоев как ирония над выворотной природой классического танца, альпинистская сноровка покоряющих крутые склоны навьюченных гастарбайтеров как символ конформистской выносливости всего сущего, парящие над миром «приклеенные» в объятиях мужчина и женщина как формула продолжающейся жизни.
Психологические и психиатрические частности, трансформированные в движенческие нюансы, придают обаяния этой театральной фреске, в которой барьеры между реальностью и ее восприятием героями размыты, натуралистичное преодоление плоти гармонирует с эмпирическим постижением жестокого мира, где маяк надежды непременно вспыхивает как перо жар-птицы.
Маяк души
Ливанская компания Maqamat Омара Ражеха, состоящая из пяти музыкантов и шести танцовщиков, впервые посетила Россию. Обучавшийся в Великобритании Ражех – адепт современного танца на Ближнем Востоке. Основав в 2002 году свою компанию и создав Бейрутскую международную танцевальную платформу, он в XXI веке объединяет под творческим крылом наиболее ярких и талантливых хореографов и исполнителей своего региона. Антивоенный спектакль-манифест создан как художественный ответ на трагическое событие во время гражданской войны в Сирии, когда в боях между повстанцами и правительственными войсками в жемчужине исламской культуры старинном городе Алеппо был разрушен в 2013 году один из символов древнего Востока – минарет XI века мечети Омейядов. Эту мечеть разграбили, и из нее был похищен сундучок с волосами пророка Мухаммеда.
В опусе «#минарет» нет напрямую политических реалий, нет и самого минарета. Символизирующий свет человеческой души, устремленной к богу, он присутствует не сценографически, но метафорически как маяк страдающей людской души, не теряющей веры в самые тяжелые моменты. В стройной спрессованной драматургии нет пустот, а разнообразие внутренне наполненных эпизодов подчинено напряженному ритму. Под всевидящим оком кружащего над сценой дрона группа людей, между которыми, кажется, нет отношений, создает коллективный образ тревоги. Судороги распростертых тел на полу, механические размахивания рук людской массы, натягивание майки как удавки на голову и шею жертвы – все это создает гнетущую агрессивную атмосферу тотального насилия и бедствий. Эффект усиливается, когда по контрасту тут же передается на экран задника изображение публики зрительного зала, живущей в данный момент без тревог и опасений за свою жизнь.
В социально-политическом высказывании автора роль хореографии минимизирована: в незнакомой пластике с неистовым выкручиванием кистей легко читается обобщенная идея страха жизни под дроном, контролирующим не только каждый шаг, но и малейший импульс свободомыслия. Предсмертную агонию жертв войны в исполнении артистов дрон проецирует крупным планом на экран, передавая всю экстремальность их душевного и физического состояния. А синий цвет краски, которой обмазывают тела танцовщиков, не только вызывает ассоциации со Вселенной, но в исламской традиции этот цвет мистического созерцания и приобщения к божественной сущности соотносится и с приближением смерти. Пацифистский «#минарет», протестующий против любых войн, уничтожений и разрушений, представляет постдраматический театр, когда современный спектакль перестает быть иллюстрацией, отказывается от принципов фигуративности и нарративности. Он использует иные средства выразительности, иной ритм эпизодов, другую систему актерской игры, формат ассоциативности. Синтетический спектакль в меньшей степени хореографический, сделан он режиссерской рукой. Получилось несколько финалов, а конец чуть затянут. Главная же ценность постановки в том, что в неё вложено сердце и постановщика, и каждого исполнителя.
Фото Елены Пушкиной
Пока нет комментариев