Липарит Аветисян о «Золотой маске», дебютах и служении в церковной музыке

Сидней (Альфред)

Т.Е.: Дорогой Липарит! За полтора года вы успели необычайно много. Премьеры в Музыкальном театре имени Станиславского и Немировича-Данченко, гастроли в далёком Сиднее, дебют в Ковент-Гардене и Большом театре. Наконец, вручение вам «Золотой маски» за лучшую мужскую роль. Давайте поговорим обо всём по порядку.

Л.А.: Я очень благодарен судьбе, одаривающей столькими интересными событиями. Прошлой зимой я дебютировал на сцене Франкфуртской Оперы в «Богеме». Это случилось в канун Нового 2017 года, спектакли прошли 29 и 31 декабря. Встречал Новый год один, без семьи. Но спектакли получились совершенно сказочные. Давалась классическая постановка «Богемы», теперь уже странная для Германии, но радостная для певцов. Партнёры подобрались все молодые. Пелось и игралось легко! После «Богемы» случилось знакомство с Ковент-Гарденом. Королевский театр в Лондоне я полюбил сразу. Он в целом очень дружелюбный, начиная со входной двери в театр.

Т.Е.: Слышала, там часто дежурит чернокожий выпускник московского института им.Патриса Лумумбы и удивляет наших людей несколькими не забытыми русскими фразами.

Л.А.: Да-да, это очень мило. А теперь, благодаря мне, этот симпатичный человек уже знает несколько армянских слов!

Т.Е.: Вы дебютировали Альфредом в «Травиате»?

Л.А.: Я сидел на страховке четыре спектакля «Травиаты», спел одно дневное, закрытое представление. Все билеты выкупил фонд Кири Те Канава для своих постоянных гостей. На оркестровых и сценических репетициях я просто присутствовал, с партнёршей ни разу не репетировал. Моей Виолеттой была Joyce El-Khoury – прекрасная сопрано, канадка ливанского происхождения. И, слава Богу, всё прошло удачно. После 3 акта, сцены «Бал у Флоры», когда меняется декорация, весь хор остался на сцене и аплодировал мне.

Т.Е.: Ну ещё бы! Как ваш Альфред в гневе на «измену» рвёт всех в буквальном смысле «на британский флаг» довелось видеть в Большом театре!

Л.А.: Тут ценно и трогательно для меня, что коллеги выразили одобрение спонтанно. Я скромно сидел в уголке на репетициях. Никто из присутствовавших артистов меня не видел и не слышал до того. Хотя я отдавал себе отчёт, какое это историческое и важное место ROH, Королевский оперный театр. И сразу же вслед за успехом дебюта последовало предложение спеть Неморино уже в основном составе в мае 2017-го, на возобновлении постановки, которое приравнивается к премьере. Я пел первые четыре спектакля «Любовного напитка». Партнёрша, Адина, была потрясающая сопрано из Южной Африки Претти Йенде. Чуткая и внимательная актриса с безупречным вокалом.

Ковент-Гарден оказывается для меня волшебным местом. Ощущение, что даже если ты приходить в театр усталый, то положительная энергетика заставляет тебя звучать, работать, раскрывать свои лучшие стороны. Голос отзывается, сердце бьётся ритмично – всё становится на место. Акустика на сцене мягкая, звонкая, удобная.

Ковент Гарден (Неморино)

Т.Е.: Кто дирижировал «Любовный напиток»?

Л.А.: Французский дирижёр Бернар Девиль. Он близкий друг Роберто Аланьи. И на первой же спевке маэстро сообщил приятную подробность. Аланья тоже дебютировал в Ковент-Гардене именно с Девилем в партии Неморино. Девиль –отличный музыкант. Его кредо – несколько замедленные «старые» темпы. Я в душе романтик и мне такие темпы тоже нравятся. Особенно в арии Una furtivа lagrima можно показать кантилену. Маэстро Девиль даже предупредил оркестр: «Играем старый темп. Липарит может спеть медленней»

Т.Е.: Это ведь та самая постановка с тракторами и стогами сена (пример удачной актуализации), где пела в Мариинском театре лет пять назад Анна Нетребко?

Л.А.: Именно. Спектаклю 15 лет от роду. Он много где гастролировал в качестве арендованного, не только в Мариинке. Поэтому некоторые детали декораций и реквизита поизносились. Сено по большей части не натуральное, блоки из капроновых подкрашенных нитей, только небольшие пучки, которыми мы, артисты, манипулируем, настоящие. Но пыли много, как ни стараются обрабатывать, чистить и увлажнять всё вокруг.

Ковент Гарден (Неморино)

Т.Е.: Судя по восторженным отзывам коллег и британской прессы, на вашем звучании пыль и «сенная лихорадка» не сказались.

Л.А.: Для меня этот «Любовный напиток» оказался счастливым. У Ковент-Гардена появились дальнейшие серьёзные планы на меня, вплоть до 2020 года, чему несказанно рад.

Т.Е.: Видела на Фейсбуке ваше фото рядом с Дамой Кири Те Канава. Даже не спрашиваю «как?» – всё отражено на вашем сияющем лице: встреча с Дивой, уже легендой оперной истории. А удалось ли пересечься в Лондоне с Йонасом Кауфманом, ведь репетиции его дебютного «Отелло» начались сразу после серии вашего «Любовного напитка»?

Л.А. Да! Мы познакомились с Йонасом. Очень милый, лёгкий в общении человек, необыкновенно симпатичный. Обрадовался, что мы с ним работаем в одном агентстве Грин/Земский. Сожалею, что не удалось послушать Кауфмана живьём в «Отелло». Но надеюсь, всё ещё состоится!

С Кири Те Канава. Ковент Гарден (Неморино)

Т.Е.: Что скажете про свой дебют в Большом театре? Три спектакля «Травиаты» состоялись в начале мая. На одном из них я была и отмечу: более горячего, органичного Альфреда именно в этой постановке Франчески Замбелло слышать не доводилось.

Л.А.: Я, конечно, очень ждал этого дебюта на главной сцене России. Осознавал, когда вышел на первом спектакле, что стою на той самой сцене, где пели такие мастера, как Лемешев, Козловский, Атлантов, Дель Монако, Архипова, Соткилава – да всех не перечесть! Волновался больше обычного: «Господи, и я здесь! Добрался до «Олимпа»!

Но, возможно, близость дебютов в Большом и Ковент-Гардене, и то, что партию Неморино я ещё доучивал и нервничал, что не успею, не дала мне показать своего Альфреда так, как мечталось. Надеюсь, что в намеченной осенней серии «Травиаты» в Большом театре раскроюсь, как следует.

Т.Е. Расскажите, пожалуйста, подробней о Сиднейской Опере. Красивейшее здание театра знают все. Оно своего рода символ Австралии, пожалуй, на втором месте после кенгуру. А вот происходящее там внутри редко находит отражение в культурных новостях. Слишком далеко! И мало кто из наших певцов, да и европейских солистов первого ранга добирается до Зелёного континента. Хотя демо-ролики с You Tube из Сиднейской Оперы демонстрируют высокий уровень вокала, молодых фактурных артистов и красочные, по большей части традиционные постановки.

Л.А.: У меня сложилось мнение, что оперный менеджмент в Австралии закрыт, работает для внутренних потребностей. У них есть ряд певцов, которых они приглашают по контракту на сезон на определённые партии. В большинстве это свои, австралийские певцы. Хотя изредка прилетают и звёзды. Кстати, и Йонас Кауфман после успешных концертов прошлых лет в Сиднее и Мельбурне поёт там в концертном исполнении «Парсифаля» в августе 2017 года.

Для меня было, мягко говоря, странно, что спектакли идут очень длинными блоками. «Травиата» 23 раза подряд! Из них 12 спектаклей были мои.

Большой театр (Альфред)

Т.Е.: Неужели каждый день?

Л.А.: Я пел через день.

Т.Е.: Это тяжело?

Л.А.: Вокально, слава Богу, я умею распределять силы. Тяжело физически, вернее мысленно. Потому что у меня не бывает двух одинаковых спектаклей. Я всё время привношу что-то иное в каждую фразу, в эмоциональную окраску арии, дуэта. А при таком режиме после какого-то «энного» раза ты включаешь автопилот. Иначе марафон выдержать невозможно!

Параллельно с нашей «Травиатой» шли «Тоска» и «Богема». И вот эти три хита составляли весь репертуар оперного сезона.

Сидней (Альфред)

Т.Е.: А каковы ваши ощущения от самого здания Оперы, растиражированного на открытках и постерах?

Л.А.: В первый же вечер по прилету я пошёл гулять по городу и смотреть. Спустился на набережную – красотища нереальная! Мост, переливы фонарей в океанском заливе, и Театр – как незабываемое чудо!

Но утром зашёл внутрь на первую репетицию – жуткий контраст. Внутри здания – бетонный минимализм. Вообще пустота, как в промышленном ангаре. Бетонные поверхности, колонны, никакого архитектурного дизайна. Даже в гримёрке бетонные стены.

Т.Е.: И как там дышалось?

Л.А.: Дышалось нормально, система вентиляции отличная. Вообще, обслуживающий персонал чудесный. Внимательный до курьёза – мне, молодому парню, не позволяли самому надевать носки к сценическому костюму! Даже неловко стало. То есть, теплота человеческого отношения отключала моё внимание от бетонных стен.

Т.Е.: Не приходили ли на ваши спектакли в Сиднее живущие там армяне?

Л.А.: Говорят, что и в Австралии армян довольно много. Но, к моему глубочайшему сожалению, армянская диаспора редко приобщена к оперному искусству. И пока что бывали единичные случаи, когда после спектакля за рубежом ко мне подходят на служебном входе и говорят слова благодарности на родном языке.

Т.Е.: Самый момент рассказать читателям об армянском родном, заветном. Только благодаря нашему личному знакомству побывала на замечательном концерте 2 мая. В рамках Пасхального фестиваля Валерия Гергиева, но даже не в Москве, а в подмосковном Реутове, выступал вокальный септет «Ховер» в бесплатном для публики вечере из произведений армянской духовной музыки в Троицком храме. Нигде не упоминались имена участников септета. Лично вы и не солировали толком в той программе. Звучали все песнопения эталонно по чистоте интонации, стройности ансамбля, ощущению духовности. Руководитель «Ховера», Сона Ованиссян, безусловно, хормейстер от Бога! Моя на четверть армянская душа словно побывала Там, в горних высях. Интересно было наблюдать реакцию большинства слушателей, простых немолодых женщин в платочках. Армянскую церковную музыку они слышали явно впервые. Непохожесть на привычную русскую православную традицию поначалу их насторожила – чужое поют, древнее и суровее нашего. Но уже на третьем-четвёртом номере растаяли все! Аплодировали в конце долго, искренне, благодарно.

Л.А.: Мне безумно приятно работать в составе септета «Ховер». Каждого участника я лично знаю, люблю и уважаю. Сона Ованиссян, кроме таланта музыканта, ещё и замечательный человек, настоящий друг. И первый мой шаг, почему я стал участником септета – человеческий фактор, творить вместе с этими людьми. Собственно, с моим приходом в «Ховер» коллектив стал чисто мужским. И обозначилось направление к исполнению духовной музыки и Комитаса, писавшего строго для мужских голосов. Мне это очень близко. Буду откровенен. Я не очень люблю просто посещать церковную службу, как прихожанин. Но как только мне хочется пойти в храм, а такая потребность бывает не частой, но сильной, я предпочитаю подняться на хоры и петь. Это моя молитва, моё общение с Богом, что-то очень интимное.

Ереван (Кармен), с женой Микаэлой (Алина Пахлеванян)

Т.Е.: Как иконописцы в знак смирения редко подписывали свои творения, так и ваше почти анонимное церковное пение служит мощным противовесом от «теноровости» как диагноза.

Л.А.: Точно!

Т.Е.: Есть ли в планах камерные концертные программы?

Л.А.: Очень хочется, и романсы многих авторов люблю, но пока просто нет времени на подготовку, разучивание и впевание. Частые перелёты, репетиции к спектаклям, серии выступлений в разных городах и странах. Открывать новый сезон 2017-18 года должен в Дрездене «Травиатой», затем будет «Травиата» в Гамбурге, потом Берлин – и снова «Травиата» и «Богема». После в Кёльне «Риголетто» и «Травиата» – как видите, график насыщенный, и это ещё не всё перечислил.

Т.Е.: Как вы отреагировали на «Золотую маску»? Ждали, догадывались?

Л.А.: Мне безумно лестно, что заметили мой труд, отметили моё участие в спектаклях Музыкального театра имени Станиславского и Немировича-Данченко. Я всегда отмечал престижность этой премии, но думал, что она сугубо для российских деятелей театра. И когда мне сказали, что номинировали – уже очень радовался. Хотел прилететь в Москву. Церемонии вручения «Золотой маски», которые раньше видел по телевидению, нравились своей дружеской атмосферой. Но не смог. У нас в Ереванском оперном театре шла в тот день опера Тиграняна «Ануш», должен был присутствовать президент Армении, меня назначили петь роль Саро, отказаться нельзя.

Спектакль прошёл хорошо, но я не пел партию Саро четыре года, волновался, забыл обо всём постороннем. И вдруг, уже сижу в машине после спектакля, начинают приходить сообщения на телефон – от Александра Борисовича Тителя, Андрейса Жагарса и других: «Липарит, у тебя “Золотая маска”» – меня словно кипятком обожгло! Правда, не ожидал. Но было так приятно! Столько сил придала эта награда на дальнейшую работу, на марш-броски по оперным домам ближних и дальних стран.

Ереван ( Саро )

Т.Е.: Моральное удовлетворение для артиста очень важно. Но вскоре после того увидела на вашем Фейсбуке фото: мэр Еревана вручает Липариту Аветисяну ключи от новой квартиры. Вот это подарок! Что-то в Москве или Петербурге ни разу не слышала про подобные жесты от властей даже самым уважаемым артистам.

Л.А.: Квартиру подарил мне президент Армении Серж Саргсян. 24 апреля у нас состоялся традиционный траурный концерт памяти Геноцида 1915 года. Я участвовал, пел песню Комитаса «Абрикосовое дерево» с оркестром и мировую премьеру произведения Мансуряна для солиста, детского и взрослого хора. И после, на приёме, господин Саргсян узнал от Эдуарда Топчяна (главного дирижёра Национального филармонического оркестра), что у меня нет своей квартиры в Армении. И вот теперь мы с женой и сыновьями хлопочем и обустраиваем наше новое жильё.

Т.Е.: Так и хочется процитировать: «Его пример – другим наука!»

Л.А.: Ещё мне хочется отметить позитивные перемены в нашем Оперном театре имени Спендиарова в связи с приходом нового художественного руководителя Константина Орбеляна. Кроме того, маэстро Орбелян сейчас исполняет обязанности директора театра. Я искренне горд за армянскую нацию и всех своих коллег в Ереване, потому что с появлением этого человека театр задышал по-другому, буквально расцвёл! Орбелян заходит в театр и улыбается. Он несёт позитив всем окружающим. И сразу настроение приподнятое, хочется творить, а не просто работать.

Т.Е.: Когда вы или ереванские коллеги выкладываете фото со спектаклей, выглядит всё очень достойно, не хуже многих европейских столиц.

Л.А.: Да, оформительский вкус и чувство прекрасного свойственны армянам. Пока, в связи с плотной занятостью Орбеляна, его перелётами между европейскими городами и США, где он тоже живёт, мы не осуществили новых оперных постановок. Хотя есть уже конкретные договорённости по переносу спектаклей и с Музыкальным театром имени Станиславского и Немировича-Данченко, и с Рижским оперным театром.

По протекции Орбеляна у нас состоялись мастер-классы певцов мирового класса, прослушивания наших солистов лучшими международными агентами. Чаще стали приезжать заграничные именитые дирижёры, что поднимает уровень игры оркестра. Все эти выдающиеся музыканты лично знакомы с Орбеляном, часто его друзья. И я, прилетая в родной Ереван иногда на несколько дней между гастролями, не узнаю своих коллег! То они грустили, выслушивая мои рассказы о дальних странах – ведь когда сидишь на одном месте, неизбежно наступают «творческие будни», – а теперь им тоже есть что рассказать, поделиться планами. Это так важно для всех творческих людей – певцов, артистов балета, музыкантов. Я держу кулаки, чтобы все планы осуществились, и очень надеюсь, что руководство маэстро Орбеляна будет долгим и плодотворным.

 

Все права защищены. Копирование запрещено