Опера «Иоланта» имеет особую судьбу, и не только потому, что она завершает оперное творчество Петра Ильича Чайковского. Она не настолько популярна, как «Пиковая дама» или «Евгений Онегин». Ее не жаловали современники – даже Николай Андреевич Римский-Корсаков, от которого менее всего можно ожидать предвзятых и поверхностных суждений, утверждал, что «все в этой опере неудачно», упрекал автора в оркестровке, «которая на этот раз сделана Чайковским как-то шиворот-навыворот». Уже во второй половине ХХ века выдающийся оперный режиссер Борис Покровский заметил, что нельзя ставить знак равенства между такими шедеврами Чайковского, как «Евгений Онегин», и этой оперой, о которой можно сказать только то, что она «просто хорошая». Не так просто складывалась судьба произведения в советское время – его либретто изменялось по идеологическим соображениям, героев заставляли «познавать красу Вселенной» вместо того, чтобы «вечно славить Бога»…
И все же, несмотря на все уничижительные суждения, к опере «Иоланта» вновь и вновь возвращаются театры, в ней ищут скрытых философских смыслов – вспоминая о том, что композитор в период работы над ней увлекался трудами Бенедикта Спинозы. Она завораживает слушателей – даже когда певицы-сопрано исполняют ариозо Иоланты («Отчего это прежде не знала…») в концертах, публика не сразу начинает аплодировать – пожалуй, не только из-за неустойчивого завершения, но и потому, что вопрос, поставленный героиней обращен к каждому человеку – и каждый должен найти ответ на него в своей душе…
Литературным первоисточником оперы стала одноактная драма в стихах Г. Герца «Дочь короля Рене».
Вы видите не полный текст статьи. Оформите подписку, чтобы увидеть материал целиком.
Вы можете прочитать текст не оформляя подписку. Оплатите доступ к материалу на одни сутки.
Пока нет комментариев