Не скупились на аплодисменты ценители хореографического искусства, ежедневно в течение недели   заполнявшие зал Государственного Кремлевского дворца

 

 

Баядерка. Никия — Екатерина Кондаурова, Солор — Тимур Аскеров

«Кремлёвский балет» уже в седьмой раз проводит фестиваль в формате приглашения на свои спектакли гастролеров. Причем, речь не только о постановках классического наследия, но и об эксклюзивных работах театра. К примеру, – балете «Эсмеральда» Андрея Петрова. Впрочем, художественный руководитель «Кремлёвского балета» и в «Лебедином озере» осуществил редактуру, в частности, четвертой картины. Сделано это весьма корректно, в соответствии со стилем лебединых сцен Льва Иванова, с разработкой ивановских пластических лейтмотивов.

Жизель. Жизель — Доротея Жильбер, Альберт — Иштван Саймон

В афише нынешнего фестиваля семь названий: «Аленький цветочек» (последняя по времени премьера «Крёмлевского балета»), «Эсмеральда», «Баядерка», «Жизель», «Лебединое озеро», «Дон Кихот» и «Чиполлино». Почти в каждом из них в главных ролях выступили гости. Прима-балерине Баварского государственного балета Лауретте Саммерскалес довелось выучить партию Эсмеральды, премьеры Мариинского театра Екатерина Кондаурова и Тимур Аскеров приглашены на «Баядерку», прима-балерина Парижской Оперы Доротея Жильбер стала Жизелью, а ее Альбертом – Иштван Саймон из Дортмундского балета,

Партия Одеты-Одиллии досталась прима-балерине Берлинского государственного балета Полине Семионовой и премьеру сразу нескольких зарубежных компаний Алехандро Вирельесу. О них и о самом спектакле в контексте истории в лаконичном содержательном вступительном слове поведал кандидат искусствоведения Роман Володченков.

Прежде, чем гости продемонстрировали собственные дарования, своей искрометностью осветил сцену Шут–Дмитрий Прусаков. Лучезарный весельчак, без устали выплескивал на подмостки виртуозно-техничные cabrioles, sauts de basque и другие трюки.

Лебединое озеро. Одиллия — Полина Семионова, Принц Зигфрид — Алехандро Виреллес

Появление смуглого с мелкими завитками волос a la Отелло Принца поначалу вызвало некоторую оторопь. Алехандро Вирельес статен, белые трико ему подходят. У танцовщика легкий прыжок, превосходное вращение, а красивая линия стоп, порой «хлюпающих», больше отвечает за поэзию, нежели внутреннее состояние артиста. Вероятно, впервые соприкоснувшись с такими размерами, Принц Вирельеса несколько суетливо выбегал на сцену, чтобы в нужный музыкальный момент вальса оказаться на нужном месте. Артист работал как добросовестный труженик, но романтической атмосферы не возникало и позже – в поисках затерявшейся среди белой стаи Одетты и пластических диалогах с ней. Увы, прозой повеяло и от «пеших» шагов Принца, заменивших комбинацию glissade – tombe – pas de bourrée перед double tour в вариации II акта.

Зато, какое восхищение вызвал прекрасный прием, придуманный Петровым для передачи скольжения девушек-лебедей по озерной глади. Приподнятый пандус скрывал ноги балерин в переборах pas de bourrée suivi. Зритель видел лишь пышные юбки тюников, как точный лебединый абрис, а руки несли образ характерно изогнутых шей царственных птиц.

Полина Семионова сосредоточила на себе самые пристальные взгляды публики. Она обладает удлиненными пропорциями, большим шагом и гибким корпусом. Владеет балерина и стабильной техникой, а ее апломб, по-западному нарочито продемонстрированный в Одиллии, действительно впечатлил. Музыкальное тело так необходимо исполнительницам знакового русского балета, и с этим у Семионовой, кажется, полный порядок. Но забывает ли о теле душа в эти драгоценные мгновения творчества? Удается ли ей воспарить, избавившись от всего заученного мышцами и отработанного в долгих часах репетиций, с безотчетным сладостным трепетом достигнуть чистого восторга перед создаваемым творением? Однозначного ответа мастер Семионова все-таки не дала.

Трудно сказать, встречались ли прежде на сцене Семионова и Вирельес? С технической стороны их дуэт нареканий не вызвал. Балерина и сама, и с партнером уверенно нанизывала на ось pirouettes, танцовщик подкручивал ее вращения. Но вот, при всей кантилене и лиризме, какой-то особой одухотворенности взаимодействия этот дуэт, пожалуй, не выказал.

Свои неожиданные для взора московского зрителя краски в спектакль внесли не только иноземцы (подразумевается нетрадиционный выход Одетты, или завершившиеся непривычными позами adagio и coda Одиллии), но и дирижер Сергей Кондрашёв. Его палочка излишне утяжеляла темпы солистов и кордебалета, а бесконечная fermata в финале «белого» adagio грозила окончиться катастрофой. Кажется, лишь в характерных танцах третьей картины маэстро сумел оседлать резвого скакуна и пришпорил оркестр.

Спектакль завершился эффектно решенной сценой бури, загадав последнюю загадку. Почему гибель крылатого Злого гения (Михаил Евгенов) и разрушенные чары расколдовали только Одетту, правда, сохранившую птичье оперенье? Остальные девушки так и прощались со зрителем и надеждами на женское счастье в облике лебедей.

Новые ребусы предложил на следующий день «Дон Кихот». Обращение к спектаклю одного из лучших Базилей отечественной и мировой сцены Владимира Васильева вполне оправдано. Но, как практически всегда бывает, попытка внести новое содержание в старинное либретто сопряжена с шероховатостями восприятия. Так случилось и в данном случае. Первая сцена знакомит нас с жилищем Дон Кихота, где Базиль корпит над усами хозяина. Вполне логично – он ведь профессиональный цирюльник. За работой следит дочь местного трактирщика Лоренцо (Сергей Васюченко) Китри. По-видимому, к дому отношения она не имеет, пришла сюда вместе со своим дружком-брадобреем и не упускает случая с ним поворковать.

Повинуясь рыцарскому порыву, Дон Кихот (Николай Желтиков) увлекает Санчо Пансу (Субудай Хомушку) Субудай Хомушку Субудай Хомушку в путь. Дорога оказалась не слишком долгой и опасной, приведя всего-то на городскую площадь. На ней уже царствуют любимцы толпы – всё те же Базиль с Китри. Странно, что Дон Кихот здесь оказался впервые, раз вызвал такое недоумение городского люда. Не менее удивительно, что сам он вдруг галантно вдохновлен Китри, которую, по-видимому, не замечал прежде, даже в родных пенатах. Однако все это имеет отношение к драматургии. Приходится задуматься и над режиссурой. По воле балетмейстера-постановщика три персонажа соединены в лице одной артистки – Алины Каичевой. Она и Уличная танцовщица, и Мерседес в «Кабачке», и она же оказывается и в цыганском таборе вместе со своим ухажером Эспадой (Михаил Евгенов). Здесь в сопровождении мужского кордебалета она исполняет знаменитый Цыганский танец, поставленный К.Голейзовским на музыку В.Желобинского как пронзительная исповедь женщины о своей несчастной доле. Нужно быть очень легковерным, чтобы согласиться с тем, что столь жестоко угнетает страстную красавицу пылкий Эспада, аккомпанирующий ей на гитаре…

Дон Кихот. Китри — Мария Кочеткова, Базиль — Даниил Симкин

Мария Кочеткова (прима-балерина Национального балета Норвегии) и Даниил Симкин (премьер Американского театра балета) были полны решимости завоевать сердца зрителей. Заводить себя им не нужно: они живут танцем, сценой. Как пара, Мария и Даниил выглядят очень гармонично. Будучи оба небольшого роста, они воспринимались эдакими тинейджерами, что не совсем обычно для данных ролей. Привычнее видеть Китри и Базиля внешне более зрелыми. Однако можно легко убедить себя и в том, что испанские влюбленные могут быть и сверстниками своих итальянских собратьев – Ромео и Джульетты.

Примечательно, что при всей внешней хрупкости оба артиста способны заполнить всё «необозримое» пространство кремлёвских подмостков. Похоже, устали они не знают даже в конце спектакля, и дыхание не сбивается ни от стремительных темпов, ни от технических эскапад. Кочеткова легко носится по сцене, ни на минуту не забывая об опрятности танца. А ее сверкающий и масштабный круг tours piqué в конце вариации Дульсинеи или усложненное fouette по точкам в финальном pas de deux способны возбудить даже видавших виды балетоманов.

В мизансценах I действия Базиль слишком уж очевидно пытался вызвать ревность сеньориты-избранницы, чтоб та попалась на его удочку. Получилась лишь еще одна условность, добавленная к череде наивного спектакля, где зритель «обманываться рад». Вообще-то Симкин явно задался целью доказать, что не только виртуозный солист, но и крепкий партнер, и для этого даже несколько передерживал балерину на вытянутой руке, лихо ловил в «рыбку». Какое у него красивое затяжное renverse! Бравура танца под стать концертному куражу. Но при этом хорошо бы не упускать из виду стопы, то и дело готовые скосить. Навертеть восемь pirouettes, по ходу меняя позы – Симкину нипочем. И все же основным художественным достижением артиста видится его умение элегантно, мягко завершить даже самые головоломные воздушные трюки.

Дирижировал спектаклем Денис Кирпанёв, которому предстоит еще много трудиться, чтобы почувствовать природу балета. Пока практически оркестру не удалось соединить заключительный аккорд с точкой танца.

Чиполлино. Сцена из спектакля

Завершил фестиваль шедевр Генриха Майорова – «Чиполлино». Этот спектакль недавно оказался в репертуаре «Кремлёвского балета». Приобретение замечательное! Красочные декорации и костюмы Валерия Левенталя, прекрасно вписанные в пространство Дворца, едва ли не выигрывают по насыщенности колорита и сценографическим деталям в сравнении с постановкой Большого театра.

Большую порцию доброго юмора приготовили Михаил Евгенов (самовлюбленный Принц Лимон), Никита Иванов (туповатый Синьор Помидор). Веселую сценку в образах тщеславных Графинь Вишен, соревнующихся за внимание Принца, разыграли Олеся Дмитракова и Алина Каичева. Цирковая буффонада поддалась Субудаю Хомушку, Амиру Салимову и Максиму Сабитову (Стражники).

На финал фестиваля «Кремлёвский балет» припас целых четыре дебюта в главных партиях.

Егор Мотузов (Чиполлино) внятно передал настроения своего персонажа. Он и любящий сын, и озорной мальчишка, и храбрый герой. Танцовщик сценически обаятелен, что так подкупает зрителей любого возраста, а детей особенно. Технически партия Чиполлино весьма сложна, не случайно «Чиполлино» шутливо называют «детским “Спартаком”». Мотузов с трудностями справляется неплохо, если не считать несколько вымученных pirouettes.

Екатерина Первушина (Магнолия) танцует уверенно, однако ей лишь отчасти удается создать образ экзотического цветка, дурманящего своим ароматом столь же сильно, как самой артистке надлежит сделать с помощью женского изящества и грации.

Казалось бы, Иван Титов создан для роли Графа Вишенки. Он высок, складен, утонченная фигура артиста, красивая форма ног – всё настраивает на благородный образ. Танцовщик умело пользуется своими данными, и лишь победительной манеры ему чуть недостает. Присущая пластике Титова некоторая внутренняя зажатость отбрасывает тень на свободу и чистоту танца.

Ирина Аблицова отчетливо уловила игровую стихию партии Редисочки и погрузилась в нее с головой. При этом артистка нигде не перебарщивает, не выходит за рамки вкуса. В эволюциях роли, где игровое начало тесно смыкается с классическими канонами танца, Аблицова одухотворена, воздушна, остра в ногах, выверена во вращениях.

Эсмеральда. Эсмеральда — Лауретта Самерскалес, Гренгуар — Егор Мотузов

VII фестиваль «Кремлёвского балета» ушел в историю. Он подарил зрителям много приятных встреч и «послевкусие» творчества коллектива театра и гостей сохранится еще надолго.

 

 фото предоставлены пресс-службой

Государственного Кремлёвского Дворца

 

Все права защищены. Копирование запрещено.