Анатолий Константинович Лядов, живя в весьма бурную эпоху и будучи очень ранимой натурой, чрезвычайно болезненно воспринимал общественные катаклизмы. Вероятно, поэтому и привлекал его мир сказки и легенды: «Я прозой жизни так объелся, что хочу только необыкновенного… Дайте сказку, дайте – чего нет, только тогда я счастлив», – говорил он. Это стремление находит выражение в обращении к фольклорным сюжетам. Эта традиция существовала в русской музыке давно, но если Николай Андреевич Римский-Корсаков, например, представляет сказочно-мифологические образы в грандиозных оперных полотнах, то Лядов пытается «укрываться от жестокого мира» в замкнутом, но красочном пространстве оркестровой миниатюры. По меткому выражению Бориса Владимировича Асафьева, над миниатюрами он работал «с любовью и тщательностью ремесленника и со вкусом первоклассного художника-ювелира».
Последней из симфонических миниатюр, связанных с образами русского сказочного фольклора, задуманных Анатолием Константиновичем в начале 1880-х годов и созданных много лет спустя, становится «Кикимора». В противоположность «Бабе-Яге», представляющей собой один яркий момент, выхваченный из сюжета сказки, или «Волшебному озеру» – картине, вообще лишенной какого бы то ни было сюжета – это произведение снабжено сравнительно развернутой программой, последовательно излагающей события из жизни героини. Программу эту композитор позаимствовал из книги «Сказания русского народа», составленной русским фольклористом-этнографом Иваном Петровичем Сахаровым.
Вы видите не полный текст статьи. Оформите подписку, чтобы увидеть материал целиком.
Вы можете прочитать текст не оформляя подписку. Оплатите доступ к материалу на одни сутки.
Пока нет комментариев