«Экстаз» (оригнальное название – «Климакс»)

Фильм Гаспара Ноэ «Вход в пустоту» (2009 год) поразил зрителей субъективной съемкой трипа во всех самых ярких деталях, фиксацией путешествия души по неоновому Токио и отсылками к Тибетской книге мертвых, служащей главному герою в качестве ликбеза. Предисловие к оригинальному изданию этого памятника азиатской литературы писал Карл Юнг. Ноэ это, безусловно, знал, и его фильмы в своих исследованиях глубин бессознательного во многом следуют именно трудам основателя аналитической психологии.

Режиссер зачастую тратит немало времени, раскрывая биографии своих героев, но лишь для того, чтобы постепенно свести их модели поведения к базовым эгоцентрическим инстинктам. Поэтому его интересуют в первую очередь молодые люди, носители витальности, не имеющие к ней ключа. Их на самом деле не интересует процесс поиска истины и они не задаются сакраментальными вопросами, поэтому с ними происходит то, что Юнг называл преждевременной индивидуацией: их базовые потребности остаются нереализованными и в процессе психоделической трансформации уступают место более серьезным, несоразмерным уровню их сознательности.

Так, например, фильм Ноэ «Любовь» – это не столько история свингующих молодых людей (две девушки и парень), сколько масштабная абстракция, юнгианская модель взаимодействия личного и сверхличного, творчески-сенсуалистского начала и поверхностно-эмоционального. Концовка же фильма уже, скорее, прустовско-бергсоновская: оставшись ни с чем, выброшенный из жизненного потока, главный герой утешается лишь содержанием своей памяти.

Ноэ довольно-таки безжалостен к своим персонажам. Это связано с тем, что в каждом его раннем фильме действие сводилось к присутствию творца (то есть его самого), работающего над восстановлением утраченной в суете и беспорядке гармонии. Таким образом, его кино очевидно напоминает самотерапию через эстетическую проекцию личных комплексов и умонастроений.

«Экстаз» (оригнальное название – «Климакс»)

В своем новом фильме «Экстаз» (оригнальное название – «Климакс»),  повествующем об одной зашедшей слишком далеко вечеринке танцевальной труппы, Ноэ наконец удается свести свое эго-вмешательство к минимуму. От самого режиссера здесь коллекция кассет и книг, наблюдаемая нами в прологе, а также (сюрприз) – ЛСД, подмешанное в сангрию, распиваемую героями. Гениальное решение – взять на себя роль главного возмутителя ученых умов – Случая, и, нажав на спусковой крючок событий, в дальнейшем как бы самоустраниться.

«Экстаз» вообще выгодно отличается от предыдущих фильмов Ноэ именно лаконичностью – из него изъято все лишнее. Это кино куда менее подростковое, но в то же время куда более интересное и смелое, чем «Вход в пустоту» и «Любовь». В нем нет их зачастую неуместного пафоса и нарративной размытости а-ля Тарковский в деменции. Но самое главное, визуальный ряд «Экстаза» сбалансирован и не перенасыщен визуальной агрессией – будь то речь о наскучивающей демонстрации галлюцинаций, заигрывании с порнографией, или об ультра-насилии.

Ноэ определяет для себя рамки, и для него это оказывается полезным. Так, например, действие «Экстаза» развивается в замкнутом пространстве, и выйти герои не могут – на улице зверская стужа.

Увертюра фильма хроматически разделена между действием (танцем) и вербализацией инстинктов (трепом героев о сексе). Фактически, в обоих случаях говорит тело – и уже на этом моменте сознание героев демаркируется от бессознательного, сначала личного, а потом, о чем заявит соответствующий титр, коллективного. Пластический эксперимент Ноэ полностью оправдывает себя. Камера скользит между причудливо извивающимся телами, и под ее взглядом, в удивительной метаморфозе, плоть сама себя уподобляет фрактальным узорам. По сравнению с этим зрелищем мысли и чувства героев представляются скучными, однако на то он и поток сознания – постепенно, из бессвязных сексуальных инсинуаций, ощущение главной интенции коллектива, либидозной энергии, оформляется отчетливо, и даже начинает развлекать.

Постепенно телесно-геометрическая гармония героев достигает совершенства. Они, хоть сами того и не знают, готовы к трипу. А вместе с ними готов и зритель: в апофеозе первой части фильма камера взмывает к потолку, и мы наблюдаем как тела складываются в идеальную мандалу (главный символ духовной гармонии в буддизме и юнгианстве). Сцена продолжается несколько минут, и ее галлюциногенный потенциал куда выше, чем у съемок субъективной камерой из «Входа в пустоту» – если у вас проблемы с вестибулярным аппаратом, то вас ждет легкое головокружение.

А дальше начинается экшн. Легкие намеки на то, что место для вечеринки выбрано странное, обращаются в зловещие предзнаменования. Паникующие герои начинают метаться по длинным, разноцветным коридорам этого сада расходящихся тропок. Помещение для них становится паноптикумом, изобилующим потайными люками, откуда наружу, через рисунок линий и дизайн помещения, просачивается психоделика. Так Ноэ, наконец-то, находит способ донести до зрителя соответствующую эстетику чистыми средствами кинематографа.

Фильм тем временем превращается в настоящий хоррор с элементами детектива – кто же все-таки подлил кислоту в сангрию?! Вскрываются психотравмы и обычные маленькие тайны. Срабатывает эффект «Повелителя мух», но как-то резко и безжалостно – ведь социальная иерархия на той стороне не имеет никакого значения.

Так почему же все-таки фильм, где главным героям не больше двадцати, называется «Климакс»? Ответ прост – гиперсексуальность героев больше выражается в словах, чем в действии, что типично для подростковых телесных кризисов. Каждый из них, как виртуозный танцор, овладел в совершенстве языком тела, но вовсе не сексуальности. Психоделическая терапия наконец-то высвобождает разжигающее внутриличностные конфликты либидо. Реакция у всех разная – у кого-то истерика, у кого-то ступор, у кого-то действительно экстаз. А маленький, заплаканный ребенок, живущий в каждом из половозрелых героев, остается запертым в самой темной и самой опасной комнате Кислотного дома. Эта метафора удалась Ноэ особенно блестяще. Что и говорить, катарсис, да и вообще продолжение жизни, ждет здесь не всех. Что и неудивительно – ведь очень часто банальные комплексы оказываются сильнее даже самой мощной из возможных терапий.

«Экстаз» (оригнальное название – «Климакс»)

Таким образом, новый фильм Ноэ блестяще разрабатывает психоделические топосы кинематографа, обсужденные нами до этого . А заодно открывает новый виток в карьере режиссера. Ноэ блестяще прошел «экзамен “Догвилля”», успех в котором необходим всем режиссерам, желающим быть на связи с духом времени, в условиях активной распространения малоэкранных медиа и так называемых перформативных практик.

Только когда заканчивается «Экстаз», понимаешь, насколько пристально глаз фокусировался на всех деталях происходящего. Разумеется, этот эффект просчитан и является заслугой сценариста, а также следствием мастерской работы со светом. Однако человек с киноаппаратом намеренно снимает так, чтобы условность пространства то подчеркивалась, то устранялась, а запертые в четырех стенах неистовствующие герои напоминали то участников мистерии, то членов труппы современного театра. Таким образом, фильм, оставаясь целиком на стороне киноискусства, балансирует на стыке творчества и репрезентации. Имея в виду все эти практики, сейчас находящие себе место и в танцах, и в театрах, и в галерейных экспозициях, режиссер уверенно заявляет, что именно новые изобретения будут развивать кино, а не наоборот. Константа же (кино)существования с точки зрения Гаспара Ноэ очевидна: фильм завершается, и последним кадром мы видим того, кто «виновен в торжестве» вместе с книжечкой об ЛСД-терапии.

Может, он и впрямь новый Тимоти Лири?

 

Все права защищены. Копирование запрещено.