Бехзод Абдураимов исполнил в зале «Зарядье» «Картинки с выставки», сюиту из балета «Ромео и Джульетта» и «Смерть Изольды» – произведения, неоднократно звучавшие в концертах пианиста и в России, и за рубежом. Почему многократное повторение одних программ лучше, чем освоение множества произведений, и что нового можно сказать в безусловной классике?

 

В среде прославленных пианистов с богатым репертуаром и плотным концертным графиком редко можно услышать фразу «я все время учусь». Именно эта мысль постоянно проскальзывает в немногочисленных пока интервью молодого узбекского пианиста Бехзода Абдураимова. Весенний концерт в зале «Зарядье» показал – это один из редких нынче вдумчивых музыкантов, которые в своем творчестве гораздо больше «смотрят внутрь себя», чем наружу.

Абдураимов, которого после победы на первом же серьезном конкурсе (Международном конкурсе пианистов в Лондоне) стали сравнивать с Горовицем и называть самым совершенным пианистом своего поколения, скептически относится к музыкальным состязаниям, не гонится за популярностью, а концертные программы предпочитает оттачивать годами. Поэтому прозвучавшие в «Зарядье» сюита из «Ромео и Джульетты» Прокофьева и «Смерть Изольды» Вагнера-Листа для московской публики не стали новинкой, а «Картинки с выставки» Мусоргского хоть и не исполнялись еще в Москве, но прозвучали совсем недавно в концертном зале Мариинского театра. Важно другое: каждое из этих произведений трактуется Абдураимовым как будто заново от концерта к концерту.

В листовской транскрипции финала «Тристана и Изольды» пианисту удалось передать по-настоящему оркестровый размах и мощную тембровую амплитуду; в пьесе было гораздо больше Вагнера, чем Листа – Абдураимов мыслит ее не столько с точки зрения пианизма, сколько как дирижер. Практически осязаемый звук, где-то будто бархатный, а где-то шелковый – один из главных козырей музыканта, и уникальная акустика «Зарядья» лишний раз подчеркнула это. И, конечно, совершенно удивительное пианиссимо, которым Бехзод «высветлил» лирические эпизоды, буквально заставило не дышать полный зал.

А в музыке Прокофьева публика чуть не стала помехой для исполнителя. Излишне восторженные слушатели сопровождали аплодисментами практически каждую из десяти частей сюиты, из-за чего логические связи между пьесами были нарушены, а некоторые части Абдураимов был вынужден играть и вовсе без перерывов. Тем не менее, несмотря на «внешние раздражители», сюита получилась по-прокофьевски артистичной, контрастной и как будто графичной, с резко очерченными образами. Удивил знаменитый «Марш рыцарей», в котором не было традиционного драматизма и пафоса, а акцент был сделан на средней, лирической части. А главное – то, что удалось попадание в стиль каждой из частей, пьесы получились непохожими друг на друга, но полностью в прокофьевском духе; а еще состоялось то, что для Абдураимова в этой музыке важнее всего и о чем он говорит в интервью: «Показать инструменты и подчеркнуть оркестровый масштаб и характер сюиты».

В «Картинках с выставки» пианист, вероятно, воспользовался опытом своего великого предшественника, с которым его неоднократно сравнивали – Владимира Горовица, и подошел к интерпретации цикла довольно свободно. В интервью он говорит об этом так:

«У Мусоргского в «Картинках с выставки» написано не так уж много, и там уже можно включить воображение и в момент исполнения позволить себе импровизационность, проявить свободу и показать свою индивидуальность».

Поэтому в большинстве пьес пианист дополнил фактуру, кое-где досочинил или сократил связки между частями, практически создав собственную трактовку цикла. Итогом, увы, стало то, что «картинки» получились излишне «разукрашенными», а самобытности Мусоргского в музыке почти не осталось.

«Прогулка», открывшая цикл, прозвучала излишне монументально и основательно. «Старый замок» получился недостаточно строгим и аскетичным, хоть и в духе старинной баллады. Не хватило детского очарования и некоторой капризности пьесе «Тюильрийский сад», а в зарисовке «Два еврея: богатый и бедный» слишком свободное исполнение привело к тому, что образы плохо читались. «Катакомбы» и «Богатырские ворота», самые медленные пьесы цикла, у Бехзода получились довольно подвижными, и, как следствие, недостаточно статичными. Но зато очаровательно прозвучал «Балет невылупившихся птенцов», а «Лиможский рынок» и «Баба-Яга», виртуознейшие пьесы, и с точки зрения образов, и в отношении пианизма получились безупречными.

Концерт в «Зарядье» лишний раз доказал верность избранного пианистом пути – отрабатывать произведения от концерта к концерту, продумывая интерпретации. Это, пожалуй, и отличает Бехзода Абдураимова от массы талантливых пианистов, и именно это позволило критикам сказать о нем:

«Здесь ни одна похвала не будет чрезмерной – просто не теряйте его из виду».

 

Фото предоставлены пресс-службой концертного зала «Зарядье»

 

 

Все права защищены. Копирование запрещено.