Комментарии о том, как “Реквием” Моцарта в исполнении musicAeterna сорвал стоячие овации на открытии Зальцбургского фестиваля
Foto: SF/Andreas Kolarik
Эффект Курентзиса
Ограничиться словами о том, что дебют Теодора Курентзиса с musicAeterna в Зальцбурге состоялся успешно — все равно, что судить о Гофмане по сказкам, игнорируя его поздние готические романы. Сказать, что выступления пермского маэстро очень ждали — и вовсе ничего не сказать. Кто еще сегодня так умело проводит в жизнь программу по реинкарнации классики, так убедительно маскирует собственные интерпретации под аутентичное звучание и так уверенно несет в массы любовь и свет Вольфганга Амадея? Кажется, вот-вот, и появится у дирижера псевдоним, который его немецкий литературный тезка Эрнст Теодор, будучи поклонником гениального австрийца, взял себе в далеком 1805 году.
“Реквием” Моцарта, прозвучавший на открытии фестиваля, пожалуй, — как раз то произведение, что позволяет в полной мере прочувствовать на себе эффект Курентзиса, о котором вот уже месяцами пишут немецкие СМИ. Выражается он в том, что для публики, познавшей остроту новизны, срабатывает мощный маркетинговый эффект, не подменяющий качество музыки, а наоборот, усиливающий ее восприятие. Ясность звука, очищенного от китчевой сладости романтических наслоений, вступает во взаимодействие с некоторой театрализацией, а энергетическое напряжение между музыкантами заряжает бывалого слушателя эмоционально и физически. Штрудель не с яблоками, а с вишнями, да еще и, судя по всему, замоченными в греческом вине. Не круглый моцарткугель фабричной штамповки, а вручную приготовленный марципан. Пусть не идеально ровный, с горчинкой, но зато — домашний. Альтернатива, уже давно завоевавшая свою нишу на, извините, музыкальном рынке.
Не только люди в черном
То, как Курентзис преподносит “Реквием”, в принципе, с определенного ракурса и есть музыкальная ипостась готического романтизма. Только перенесенного в наши дни и как будто лишенного всякой сентиментальности. И это даже не считая атрибутику, вторящую московскому “Реквиему” в версии от 17 июня (снова все музыканты были одеты в почти монашеские рясы). Темпы, в которые оркестр с хором разгоняются в Dies Irae или Benedictus, формируют впечатление, что музыка писалась не столько Моцартом или Зюсмайером, сколько тем же Гофманом при работе над его “Эликсиром сатаны”. А главный герой “Реквиема” Курентзиса — монах Медард на закате жизни, неистово-искренне раскаивающийся в своих грехах и с этой же неистовостью, время от времени усмиряющейся, вымаливающий у Господа Бога скорое прощение и шанс на жизнь после смерти. В результате то, что энергетическими волнами расходится по всем 650 квадратным метрам Фельзенрайтшуле, в прямом смысле электризует и гипнотизирует. Нравится или не нравится — другой вопрос. Увлекает и отвлекает от экранов мобильных телефонов даже скептически настроенных местных знатоков. В итоге и они увлеченно следят за происходящим на сцене, облокотившись на спинку кресел впереди сидящих. Правда, не без некоторого вызова во взгляде.
Foto: SF/Kolarik Andreas
Эликсир жизни
О чем может подумать среднестатистический гость Зальцбургского фестиваля, наблюдая за как-то по-христиански уместно шаманящим дирижером, призрачно-медитативно вибрирующим хором и оркестром, с миллисекундной точностью отзывающимся на метафизические переживания своего маэстро? Смерти не существует, так что бесстрашно продолжаем жить, друзья. Ну, или как минимум о том, что заупокойная месса священного Моцарта, оказывается, может быть и такой: стремительной, живой до последнего звука. В России знают, что и это не предел творческих изысканий Курентзиса; что еще есть вольности в виде вставок “Осанны” Сергея Загния; что в Перми хозяин-барин Курентзис позволяет себе звучание более смелое, чем просто ускоренные темпы, и акценты, не ограничивающиеся порой натянуто и резко звучащим вступлением духовых. Но консервативной публике Зальцбурга, пусть и готовой вот-вот поддаться на откровения русского грека, знать об этом ни к чему. Строгим профессорам именитых музыкальных академий Европы, коих в зале насчитывалось как минимум двадцать человек, — тем более.
Кстати говоря, сам Эрнст Теодор Амадей Гофман называл свое творение “Эликсиром жизни”, так как верил, что роман принесет ему финансовое благополучие. Если учесть сложность заполучения билетов на единственное концертное исполнение “Реквиема” и потоки желающих приобрести студийную запись 2011 года, специально переизданную к фестивалю, то последние сомнения, нужен ли людям такой “Реквием”, отпадают сами по себе. Взять хотя бы сам финал концерта. Реакции? Вначале — сдержанность, даже эмоциональная скупость. Но и они оказываются временными. На смену скептицизму тут же приходят бурные стоячие овации, а под приветствие хора — и характерное топанье, знак высочайшего восторга. Распробовали-таки вино Курентзиса.
Все права защищены. Копирование запрещено
Пока нет комментариев