На сцене Музыкального театра имени К.С. Станиславского и Вл.И. Немировича-Данченко впервые в России представлена хореография Рудольфа Нуреева. Для премьеры выбран его балет «Дон Кихот». Перенос постановки 1981 года осуществил худрук труппы Лоран Илер. Рискованный проект был восторженно принят московской публикой.

 

 

Оксана Кардаш — Китри, Иван Михалёв — Базиль

Балет «Дон Кихот» был впервые поставлен Мариусом Петипа на музыку Людвига Минкуса в 1869 году в московском Большом театре. Но решающим моментом в сценической жизни спектакля стала постановка Александра Горского там же в 1900 году. До сегодняшних дней эта версия с добавленными танцами и музыкой в разных редакциях продолжает шествовать по сценам отечественных театров.

В 1966 году в Венской государственной опере, спустя почти сто лет со дня первой постановки, Рудольф Нуреев (по Горскому и Петипа) представил миру свою самую сложную и искрометную версию «Дон Кихота». Подобно странствующему по Испании сервантесовскому Рыцарю печального образа Дон Кихоту Ламанчскому отнюдь не печальный балет «Дон Кихот» Нуреева, перешагнув в XXI век, триумфально странствует по континентам.  Сперва автор перенес его в Австралийский балет, затем в Балет Марселя, в Цюрих и Осло, а в 1981 году вписал надолго свой «Дон Кихот» в интерьеры Пале Гарнье, и с тех пор Балет Парижской национальной оперы – главный и верный хранитель хореографического наследия Рудольфа Нуреева.

Мария Бек — Уличная танцовщица, Георги Смилевски — Эспада

80-е годы Парижской оперы – эра Нуреева. Французская пресса писала: «Священное чудовище Нуреев превратил Парижскую оперу в балетный театр с исключительным классическим репертуаром. Он поднял французский балет на недосягаемый художественный уровень и придал ему сексуальность, соблазнительность и манящее очарование. Непримиримый и страстный он вернул балету Парижской оперы высокое международное признание и дал молодым танцовщикам шанс состояться, не всегда уважая иерархическую традицию постепенного поднятия по карьерной лестнице». Нуреев обильно наводнил Запад русской классикой в своей редакции, был одержим танцем и ратовал за поиск нового.

Ныне Лоран Илер возвращает нуреевское наследие в Россию. Его усилиями «Дон Кихот», этот «спектакль-террибль», плоть от плоти автора, добрался и до Москвы. Балет сегодня можно назвать «Дон Рудольф», ибо эта работа исчерпывающе представляет танцевальный портрет Нуреева, сгусток его вкуса и экстракт его витальной природы. В ней воплощен смелый художественный дух, дансантная и жизненная ненасытность Нуреева.

Мария Бек — Уличная танцовщица

Сервантес задумывал свое сочинение как пародию на рыцарские романы эпохи Ренессанса. Так и нуреевский опус можно рассматривать и как гениальную пародию на классический блокбастер, и как перфекционистское представление о крупной форме классического танцтеатрального действа. Если у хитроумного идальго Дон Кихота Ламанчского был меч и копье, то у Дон Рудольфа Неистового оружием стал могучий арсенал классического танца во всей его энциклопедической основательности. Лексику опуса хореограф щедро насытил своими излюбленными па, которые танцовщику Нурееву особо удавались и были трепетно им произносимы (в первую очередь, «ронды»). Для аранжировки музыки Минкуса Нуреев пригласил в соавторы спектакля британского дирижера и композитора Джона Ланчбери, ставшего хореографу истинным соратником. Партитурные куски из «Баядерки» по идее Нуреева композитор использовал во втором акте для великолепных соло и лирического дуэта главных героев. По художественному итогу очевидно, что Нуреев и Ланчбери придерживались общих взглядов.  Аранжировщик подал музыку в феерично витальной лучезарности искрящегося юмора, проникновенной чувственности, джазового обыгрывания хитовых мелодий, которые на слуху у каждого балетомана. Творение Нуреева-Ланчбери – брызги шампанского. Оно требует от исполнителей (равно как от танцовщиков, так и от оркестрантов) абсолютного технического мастерства, когда музыкальность и отточенность без тернистых «ковыряний», вписываясь в виртуознейший нотно-танцевальный текст, превращается в ликующий сценический праздник.  С выпадением одного из этих звеньев рушится, как видения заглавного героя, сам замысел Нуреева и его воплощение. Танцовщики МАМТа отдают себя сполна, свои сердце, азарт и ноги новому проекту, чего не скажешь об оркестрантах.  Музыканты театра будто занимаются вредительством: не только произвольно и коварно меняются темпы, но и фальшивое звучание, допустимое лишь для самодеятельного коллектива, снижает художественную ценность спектакля. Оркестр под руководством Тимура Зангиева то свиристел, то грохотал, а то урчал мур-мур-мур до полного исчезновения звука. Другой дирижер Ариф Дадашев вел оркестр на порядок лучше. Но, слушая известную запись нуреевского «Дон Кихота» 2002 года, создается впечатление, что Эрманно Флорио дирижирует по совершенно иной партитуре, настолько по-другому звучит музыка в достойном исполнении оркестра Парижской оперы.

Иннокентий Юлдашев — Цыган

Нуреев со снайперской точностью ввел в спектакль множество жизненных деталей. Тут ревнуют все! Дерутся, толкаются, по-хулигански задирают друг друга. Призывно трясут юбками. Вольготно в балете разлита цыганщина. Ну а Санчо Панса, монах-расстрига, успевает и пофлиртовать, заглянув под юбки, и курицу украсть. Повсюду искрится комедийный разряд. Получился не просто веселый балетный классический спектакль, а живой полнокровный театр, где каждый артист погружается с головой в свою неповторимую сценическую жизнь.

Этому формату балета Рудольфа Нуреева и художника Николаса Георгиадиса очень подходит отказ изображать дешевую испанщину, когда два-три атрибута, или характерных признака, отсылающие к Испании, однако выказывают ее в упрощенном или фальшивом виде. Знаменитая Сильви Гиллем, блистательная исполнительница Китри, когда-то сказала, что лучше этот балет было бы назвать «Les Amours contrariés de Kitri et Basilio» (дословно: «Расстроенная любовь Китри и Базиля»), потому что он по большей части не имеет ничего общего с романом Сервантеса. Георгиадис не привязывает спектакль точно к определенной эпохе. Как и Петипа, как и Горский, он фантазирует, рассказывая об Испании, которой не существует. В самом начале 2000-х «Дон Кихот» был переодет и переоформлен: сценограф Александр Беляев переделал декорации, а художница Елена Ривкина – костюмы. Эклектики и алогичностей поуменьшилось: исчезли пушки под небесами, двууголки-бикорны и эполеты у цыган, нелепости в костюмах миманса, рыбачек, в пачке Китри на свадьбе и прочее. Но при этом исчезли также оживляющее буйство красок, пикантность и самобытность оригинала, в котором есть полная органика всех компонентов, пусть и парадоксальных. Лоран Илер для постановки в Музтеатре резонно выбрал парижскую версию со сценическим оформлением и роскошными костюмами Георгиадиса, шедшую еще при жизни Нуреева.

Георги Смилевски — Эспада

Эта редакция «Дон Кихота» – вызов для труппы.  Артистически тут нужно быть правдивым и суметь балансировать во всем диапазоне нуреевского вкуса. Но главное – преодолеть все технические рифы хореографии.  По-марафонски изнурительный для кордебалета и солистов спектакль, где надо много и разнообразно танцевать, – бесценный и полезный опыт в карьере танцовщиков. У исполнителей Китри и Базиля множество игровых сцен сочетается с элегантной классикой, которая по ногам лишь танцовщикам не только виртуозным, но и способным чувствовать шик акцентов и апломба, а также безграничные нуреевские подтексты, особенно ироничные или чувственные (что вовсе не свойственно редакциям классических балетов).

Трудно танцовщикам Музтеатра сразу «взять быка за рога», идеально исполнив то, что было по возможностям выдающихся интерпретаторов хореографии Нуреева и, конечно, самого Рудольфа. Но труппа совершила качественный прорыв в овладении новой сложной стилистикой классического танца. И первый опыт можно считать удачным. Тщательно отрепетировали с труппой спектакль Лоран Илер и Изабель Герен, этуали Балета Парижской оперы, выпестованные Нуреевым, прекрасные исполнители в прошлом партий Базиля и Китри в его «Дон Кихоте».

В «Дон Кихоте» больше, чем в любом другом балете, все зависит от состава исполнителей: речь идет о том, чтобы захватить публику своими темпераментом и виртуозностью, причем независимо от версии. Лучшая Китри Майя Плисецкая сводила с ума московскую публику в канонической постановке Большого театра (кстати, великая балерина была большой поклонницей хореографии Рудольфа Нуреева). Наталья Осипова восхищала в версиях и Большого, и Мариинки, и Ла Скала, где идет нуреевский вариант.

Мария Бек — Уличная танцовщица

Нуреев в своем «Дон Кихоте» требует от исполнителей главных партий едва ли не сверхъестественного мастерства. Пластическую выразительность, чистоту и точность движений, выверенность поз Нуреев ставит во главу угла в системе своих танцевальных координат. Он придает мужскому танцу высокий статус. Объявляет дансантное равенство между исполнителями партий Китри и Базиля.

У танцовщика в партии Базиля добавилось вариаций и дуэтов.  Большие движения соседствуют с мелкой техникой. Туры в аттитюд, «козлы», жете, двойные ассамбле, антраша, а чего только стоит исполнить с места два воздушных тура с остановкой в арабеск в обе стороны (вправо и влево). Тут и иная манера подачи движения, и особая координация, и каверзы с балансом.  Игра корпуса. Темпы скоростные.

Партию Базиля подготовили премьеры Денис Дмитриев, Иван Михалёв, Дмитрий Соболевский. Им удалось развеять скепсис публики, витавший в ожидании премьеры. Все трое превзошли себя. Длинноногим красавцам Дмитриеву и Михалёву особенно пришлось потрудиться над каллиграфией быстрых па. Ну а некоторой своей сдержанностью они лишь подчеркнули уместную задиристость своих партнерш. Соболевский довольно ровно провел спектакль. Хотя танцовщики только в начале пути постижения нуреевского стиля, но они уже достойно преодолели первый барьер высшей сложности.

Появление Китри на сцене из правой кулисы сразу же будоражит: смотрится это эффектно, когда прима пересекает сцену перед толпой на площади (не забыть, как Гиллем в свое время добавляла еще и великолепный прыжок grand jeté). Абсолютно разные Китри получились у четырех прим театра: провокационная Китри стильной Ксении Шевцовой, простодушно-напористая и позитивная – Эрики Микиртичевой, лиричная – Натальи Сомовой, жизнерадостная и жизнелюбивая до того самого комизма, который обожал Нуреев, – Оксаны Кардаш. С танцевальной составляющей все балерины хорошо справляются, но нуреевская планка еще выше.

Мария Бек превосходно исполнила партию Уличной танцовщицы и особенно уверенно – Повелительницы дриад (во втором составе), блеснув в вариации.

Ксения Шевцова — Китри, Денис Дмитриев — Базиль

Не утрачивает своего значения на сцене маститый премьер Георги Смилевски: в партии Эспады он покорил стройной статью, подлинной театральностью манер, зрелым мастерством. Первый солист Иннокентий Юлдашев залихватски подавал своего Цыгана, пленяя исполнительской свободой.

Отдельная похвала кордебалету: танцевали старательно, чисто и неформально.

Худрук Музтеатра Лоран Илер бросил уже третий вызов труппе на поле классики.  Сначала это была одноактная «Сюита в белом» Сержа Лифаря, затем Гран па из «Пахиты» Мариуса Петипа в редакции Лорана Илера. Танцовщики справились очень успешно. Но труппе все-таки хотелось иметь новый многоактный балет. Она его получила: «Дон Кихот». Помимо желания танцевать большую классику нужно быть состоятельным в ее реализации. Результаты первого прочтения Нуреева весьма убедительны. Время покажет, насколько сможет труппа продвинуться дальше в этом дерзком проекте.

Фото Карины Житковой и Светланы Аввакум

Фото предоставлены пресс-службой МАМТа

 

Все права защищены. Копирование запрещено.