Под титлом «Серия пианистов Blüthner» в St Johns Smith Square  прошло выступление пианиста Давида Фрая с сольной программой. Исполнялись произведения Моцарта – Фантазия ми минор K475, Соната № 14 до минор K457; Рондо K511, а также Соната № 20 D959 Шуберта.

 

Появление Давида Фрая на международной сцене было несколько неожиданным. В 2006 году он заменил Элен Гримо в Париже в Театре Шатле, играя ту же программу. И после этого обратил на себя внимание. Пресса была к нему благосклонной.

Фортепианная музыка Шуберта близка более к Моцарту, чем к Бетховену (даже если сам Шуберт был большим поклонником последнего). Поэтому выбор программы для вечера выглядел гармонично. Шуберт лучше всего подходит к тому, что является музыкальным вызовом Фрая: «Как можно создать и дать ощущение тишины, но со звуком? Это тайна. Музыка создает тишину. Шуберт, возможно, самый великий композитор, который заставляет людей понимать всю сложность и тонкость человеческих чувств», – говорит он.

Вечер открывался исполнением Фантазии ми минор K475 Моцарта. Пианист подошел к ней как к расширенной импровизации. Штормовая быстрая секция прекрасно контролировалась, наблюдалась широкая динамическая палитра Моцарта.

Это было прологом к Сонате для фортепиано № 14 до минор (К457) – самой ранней из шести, написанных Моцартом в его венские годы. Фрай не пытался как-то красиво ее подать или задумать что-либо в целом. Да, там присутствовало участие, но не более. Он качался на стульях, поставленных друг на друга, мычал, издавал разные звуки… Казалось, он был очень недоволен.

Впрочем, это вполне могло быть, так как зал данной церкви – один из самых неудачных в Лондоне. Зимой, когда слушала здесь Бориса Гильтбурга, было отчаянно холодно, сейчас, когда на улице довольно жарко, в зале было очень некомфортно.

Волосы, падающие на глаза, стулья вместо скамейки – его сравнивают с Гленном Гульдом, и совершенно напрасно. Энергетике его далеко до гульдовской. Поэтому много пустот. Четко сформулированная ясность была отличительной чертой Гульда, а Фрай играет рыхло: диапазон цвета и прикосновения минимальный, периодическая ритмическая нестабильность, растворяющая штриховые линии; грязнит педалью, нарушая тембровое и артикуляционное единство звучания.

А эти вскинутые вверх руки в конце виртуозных пассажей, как будто он забил гол? Хотя очень перекликалось с ожиданиями вечера, так как первый гол уже был забит…

Нагнувшись низко над клавиатурой, что-то говоря ей, вернее издавая звуки, в исполнении Сонаты Шуберта, казалось, что она ему отвечает. У них было полнейшее взаимопонимание.

«У меня очень часто возникает впечатление, что Шуберт писал свои композиции из другого мира. Как будто он уже перешел на другую сторону жизни», – это мнение Фрая, которое он донес до зрителей.

И действительно, три последние сонаты были написаны Шубертом почти одновременно, и незадолго перед его кончиной, о которой он знал. Средняя, D959, исполненная в этот вечер, – теплая и добродушная, и ее темы – весенние и лиловые. В ней чувствуется радость. Другим поразительным аспектом этой сонаты является второе движение – лиризм внешних секций, драматическая интенсивность средней секции создает замечательный контраст между величием и экспансивностью движения. Причудливое Скерцо, следующее за ним, и удивительная теплота финала необычайно усиливает чувство драмы.

Слабость его игры и ее странные разрывы – все это было далеко от убедительности и оставило совершенно иное впечатление, чем записи. Возможно, я недооценила его выступление, особенно, в Моцарте. Или, может быть, акустика и размеры, а, главное, качество зала не подходили для интимности музыкальных откровений Фрая. Похоже, Фрай был так же разочарован своим выступлением, как и некоторые из зрителей.

 

 

Все права защищены. Копирование запрещено.