Константин Богомолов поставил в Московском академическом музыкальном театре имени Станиславского и Немировича-Данченко ораторию Генделя «Il Trionfo del Tempo e del Disinganno». Это первая оратория молодого Генделя, написанная им в Риме, где опера пребывала под папским запретом (1707). Сюжеты в ораториях значительно проще, чем в операх, количество персонажей меньше, и сценическое воплощение не предполагается, но на самом деле даже в Риме оратории иногда ставились почти как спектакли, да и музыкальная структура этих двух жанров мало чем отличается, поэтому идея превратить ораторию в зрелище не нова.
Сюжет данного произведения прост и строится вокруг четырёх аллегорических фигур. Красота (Bellezza) под давлением Времени (Tempo) отвергает обманчивое Удовольствие (Piacere) ради Правды (Disinganno).
Начну с того, что перевести «Disinganno» как «Бесчувствие» — непростительная вольность. «Inganno» — это «обман», приставка «dis» — отрицание. Точного соответствия в «великом и могучем» этому слову нет, но «разочарование» наиболее точно передаёт его смысл. «Правда» тоже подошла бы, недаром сам композитор потом заменил «Disinganno» на «Verità» и «Truth» («Правда» — ит. и англ.).
***
Все выразительные средства Константина Богомолова повторяют приёмы, найденные им ранее, не без косвенной помощи европейских мастеров типа Варликовского. Это гендерные перестановки (вполне «в духе» барокко, кстати), съёмка на сцене в прямом эфире, комментарии и истории, выведенные на экран в виде текста, песенные вставки. Здесь, к счастью, песня только одна: «крылатые качели» в исполнении пионерки. В отличие от драматического театра, в оратории они совсем неуместны. Пронзительные крики артистов миманса, изображающих больных детей, звучали поверх ритурнелей и очень портили впечатление. Я убеждён, что режиссёру «можно всё», но при условии, что собственно музыка никак не пострадает. В остальном постановка вызвала самые приятные эмоции.
В годы пристальной слежки за творчеством Богомолова я обратил внимание, что у него есть две манеры ставить спектакли. Первая — это феерическое глумление над вещами, представляющими бешеную ценность для 86 процентов населения России. Таковы, например, его опусы в МХТ. Я не разделял (и не разделяю) глубоких чувств ко многим явлениям, часто абсурдным, возведённым у нас в статус святыни, поэтому меня его творения никак не оскорбляли, а вот реакция других зрителей и общая «карнавальная» атмосфера, или, если хотите, эстетика капустника, очень развлекали. Вторая манера — антипод первой: актёры блекло проговаривают текст, неподвижно стоя, сидя или лёжа в разных частях сцены. Таков был «Лёд» по Сорокину. Будучи человеком, имеющим интерес к культурным «извращениям», я надеялся, что оратория Генделя будет сделана целиком в первой манере и боялся, что придётся созерцать апофеоз второй. Страх и надежда оправдались поровну.
На всякий случай предупреждаю, что следующие два абзаца — фатальная для будущего зрителя концентрация спойлеров!
В первой части режиссёр переосмыслил исходные образы, рассказав нам несколько историй. 1) Девочку Лену-Красоту соблазнил и убил Чикатило-Удовольствие. Пока её мать-Разочарование оплакивает дочь на опознании, отец читает газету «Культура», а специально обученная собака поедает труп. 2) История о девочке-уроде (тоже Красота), которая не интересна маньякам, но зато красиво поёт. Режиссёр в комментариях иронически предлагает отправить её на Евровидение. 3) История дам из благотворительного фонда (Красота и Удовольствие): одна из них усыновляет ребёнка-урода и издевается над ним, подслащивая виселицу мороженым. 4) Падре-Время с пересаженным сердцем (как тут не вспомнить священника из «Идеального мужа»?) устаёт спасать души грешников мирным путём и «конвертируется» в ИГИЛ. 5) Проститутка-Разочарование продаёт своего ребёнка на органы в клинику, чтобы вылечить мать. Та вскоре всё равно умирает, узнав о судьбе внука (или внучки), а проститутка спасается волшебным порошком. 7) Воссоединение группы ABBA (финальный квартет).
На вторую часть оратории фантазии у режиссёра не хватило, и певцы просто пели свои арии, нарядившись в обычные мужские костюмы и галстуки. Они теперь — влюблённые монахи, поэтому разрыв Красоты с Удовольствием приобретает новый смысл. Удовольствие режет себе вены и превращается в скелет, а следом остальные — в стариков. У Красоты выпадает челюсть, она не может есть и умирает от голода. По мысли режиссёра, Красоту без Удовольствия ждёт смерть, а не спасение души.
***
Действие разыгрывается в мраморно-чёрном, траурно-прямоугольном пространстве, напоминающем декорации к «Карамазовым» в МХТ. Оно отделено от зрителей колоннадой с черепами в лепнине. По бокам — экраны, а по центру — крест и под ним чаша для благословенной воды. Лаконичный стиль, раз и навсегда найденный постоянной «спутницей» Богомолова, Ларисой Ломакиной, очень гармонирует с придуманными режиссёром героями.
Ещё один творческий «друг» режиссёра — писатель Владимир Сорокин. Он создал для спектакля нечто абсолютно невразумительное, названное «кавер-версией» либретто. Это и не перевод текста Бенедетто Памфили, и не полноценный новый текст. Единственное, что отличает сорокинские субтитры от оригинального либретто — разбросанные по оратории «поэтические» образы, типа белого озера спермы, пролитой во имя Красоты. Либретто Памфили, конечно, далеко отстоит от гениальности, в этом можно согласиться с режиссёром, но у таких текстов в принципе есть своя специфика, им не нужно было быть «умными». Нужно учитывать и время, когда сочинялись эти слова, и их предназначение, и «профессию» автора (а он был, не будем забывать, Кардиналом). Фантазии Сорокина исходное либретто ничуть не улучшают и нисколько не украшают. Это не барокко XXI века, как уверяет Богомолов, прикрываясь филологическим образованием. Это хамская халтура, только испортила она не произведение Генделя и Памфили, а спектакль Богомолова.
***
Ансамбль Questa musica под управлением Филиппа Чижевского играл вполне прилично, я бы даже сказал хорошо. Исключение — некоторые корявости в начале оратории, особенно у струнной группы. Певцы тоже чаще всего радовали слух. Все роли исполняются импортными мужчинами. Красота (Филипп Матман) обладает звонким тембром и сносной техникой. К недостаткам относится слишком короткое дыхание и заметные интонационные погрешности. Певец изящно сыпал мордентами, но, к моему удивлению, не исполнил вообще ни одной трели. Не умеет? Тембр Удовольствия (Винс И) соотносится с тембром Красоты как стекло и бумага, что особенно явно проявилось в дуэте, зато пение в целом аккуратнее и чище. Разочарованию (Дэвид ДиКью Ли) отлично даются лирические арии: прекрасная фразировка, изумительное легато, искусное тембровое раскрашивание кантилены. Если бы певец не переключался на мужской звук в самых низких нотах, было бы совсем идеально. Исполнитель Времени (Хуан Санчо), единственный тенор без приставки контра-, показал себя как настоящий профессионал: достаточное дыхание, хорошая техника, крепкая подача звука, но вот в актёрском плане он проигрывал другим солистам.
***
Придуманные Богомоловым истории удачно корреспондируют с текстом арий и создают особую атмосферу, типичную и для других его постановок. У этого режиссёра есть какой-то необыкновенный талант к троллингу русско-советской интеллигенции и уникальная способность делать это стильно. С точки зрения новизны, «Триумф» Богомолова не примечателен, но в плане перенесения старых приёмов на принципиально новый материал — очень интересный опыт, который, хотелось бы надеяться, повторится в будущем. Спектакль, несмотря на оговоренные мелочи, очень хорош. Если вы любите только Генделя — можете смотреть его с «широко закрытыми глазами», а если любите современную режиссуру в разных видах, то получите большое удовольствие.
Никто ведь не ожидал увидеть на сцене трёхметровые парики, килограммы пудры и позолоченные завитушки?
фото с сайта stanmus.ru
Пока нет комментариев