В Киногостиной Александра Колбовского в ЕКЦ на Никитской прошёл вечер, посвящённый показу нового документального фильма Андрея Осипова «Восточный фронт»

Фотография Андрея Осипова, сделанная на показе

Этот фильм был показан на широком экране считанное количество раз – в Доме Кино, на «Артдокфесте» и здесь, в Киногостиной. Но он уже успел получить специальный приз «Слон» Гильдии киноведов и кинокритиков России на ХХIII кинофестивале «Сталкер» (декабрь 2017) и награду «Специальное событие кинофестиваля «Артдокфест» (декабрь 2017).

Суть и смысл фильма обозначил на встрече со зрителями сам режиссёр и сценарист Андрей Осипов: «Это фильм о ценности жизни, о цене победы, о трагедии немецкой нации».

Документальный фильм «Восточный фронт» основан на трофейных материалах кинохроники, отснятых немецкими операторами на территории СССР в период 1941–1943 гг. Более того, это материалы из пропагандистских немецких и итальянских киножурналов, и мощное впечатление от фильма связано именно с тем, что смысл видеоряда режиссёр «отстегнул» от его первоначального назначения. Естественно, в той версии, которая была предназначена для показа в кинотеатрах Третьего рейха, присутствовали и патриотическая музыка, и титры, и соответствующий пропагандистский нарратив.

Фильм А.Осипова смонтирован без единого слова комментария, даже музыка, которая сопровождает видеоряд, написана композитором Антоном Силаевым максимально деликатно – настолько, что она фактически не проявляет своей музыкальной индивидуальности, создавая лишь не фиксируемый сознанием эмоциональный фон. Кроме музыки, фильм сопровождают лишь скрупулёзно подобранные шумы и звуки, аутентичные именно тем автоматам, танкам, самолётам, которые в данный момент показаны на экране.

Документальное кино – это всегда гигантская работа и по массиву информации, по его подбору, по изучению исторического контекста. Для создания часового фильма было отсмотрено тысяча двести журналов кинохроники. А.Осипов рассказал, что соотношение просмотренных материалов к вошедшим в фильм составило сто шестьдесят семь к одному. Это, безусловно, и огромная заслуга режиссёра монтажа Андрея Демидова.

Но это лишь одна, рабочая сторона вопроса. Самое главное, самое существенное в любом произведении искусства – а документальное кино, безусловно, к таковому относится – это создание новых смыслов, эмоций, контекстов.

Здесь, в этом монтаже документальных материалов, в фильме «Восточный фронт» происходит рождение огромного числа смысловых уровней. Творческой группе удалось, как обозначил одну из задач А.Осипов, показать хронику, снятую немецкими операторами для немецкого зрителя, хронику, снятую ими в пропагандистских целях, глазами нашими, глазами и душой людей, которые живут на этой земле, родители и деды которых её защищали.

Поэтому, когда ты видишь кадры, в которых советские солдаты сдаются в плен, причём, смонтировано это мастерски, таким crescendo – от отдельных бойцов до бесконечных колонн, состоящих из тысяч и тысяч пленных, и ты, живущий семьдесят лет спустя, знаешь, что их ждёт, сердце кровью обливается. Ты ведь знаешь, что не все из них доживут даже до немецких лагерей, немногие доживут до освобождения, и что их ждёт потом, ты тоже знаешь. И видишь кадры от лиц крупным планом до огромных просторов, до горизонта заполненных пленными, понимая, что во время самых съёмок смысл этого был совершенно иным.

Подобные вещи в фильме происходит постоянно – и когда фашистский танк бьёт прямой наводкой по нашему танку, и когда под воду уходит наш корабль, и когда во время воздушного боя падает подбитый наш истребитель…

Даже при том, что ты понимаешь, что где-то это постановочные кадры немецких операторов, и танк уже пустой, просто брошенный, а танкисты, вероятнее всего убиты или взяты в плен, а воздушная дуэль – нарезка и монтаж из разных ситуаций и кадров, снятых разными операторами в разных местах и в разное время.

Конечно же, всё, что в фильме обнажает черты нацизма и вермахта – в значительной степени результат потрясающей работы немецких операторов, хотя показаны, точнее подобраны и смонтированы главным образом, если можно так выразиться, жанровые сцены – какие-то бытовые детали, дорога по грязи или снегу, подготовка техники, даже сцены боёв сняты «нешокирующе» для тогдашних победителей. Конечно же, такое качество операторской работы – это то, во что вылилась в результате потрясающая история межвоенного немецкого кинематографа, и это тоже чрезвычайно печально.

Ты вглядываешься в лица солдат вермахта, ты пытаешься понять их, понять, что они думают и чувствуют. Да, один из главных вопросов – как немецкая нация, нация Канта, Баха, Бетховена, Шиллера и Гёте могла докатиться до этого состояния. И в поисках ответа на этот вопрос ты вглядываешься в лица солдат, или, в начале фильма, в лица простых немцев, которые болеют за спортивную команду.

Так это нация Шиллера и Гёте? Или Гейне и Оффенбаха? Или Вагнера и Дюринга? Или тех 95 процентов, которые кроме капусты, сосисок и футбола, вообще ничего не знают?

Ты смотришь немецкую хронику, на детей, кидающих гранату, пока учебную, и сразу возникают ассоциации, от которых никуда не деться. Ты понимаешь, что есть абсолютно отработанный набор маркеров, которые должны заставить насторожиться.

Естественно, в памяти неизбежным образом появляется «Обыкновенный фашизм» М.Ромма, своеобразная точка отсчёта для документального кино о нацизме, а вместе с ним, с той же неизбежностью ты находишь общие детали и черты в разных обществах и социумах, которые должны насторожить.

Эти дети с военными игрушками – это ведь всё знакомо. И не только дети.

«…на сидении орудия расположилась какая-то женщина. Посетительница, уплатившая пятьдесят пфеннигов, берёт у второго служителя урок стрельбы из пулемета. В конце концов, каждый развлекается как может. Но эта женщина, управляющаяся с рукоятками смертоносного орудия, – особа почтенного возраста.

– Жмите на гашетку, gnädige Frau, – говорит фельдфебель. – Вот так! Представьте себе, будто вы стреляете.

– Ach! Wie ulkig! Ах, как занятно! – вздыхает старуха».

Это фрагмент книги «Коричневая трагедия», написанной с ужасом и отвращением французским журналистом К. де Отклоком под впечатлением поездки по Германии сразу после прихода Гитлера к власти. Через год он погиб, отравленный агентами гестапо.

Ты вглядываешься в лица солдат вермахта… Возможно, ещё несколько лет назад кто-то из них был против Гитлера, против нацистов, против аншлюса Австрии и Судет – их спрашивали, хотят ли они воевать? Призвали и всё. Нет, большинство, конечно, без проблем. Это видно.

Ты смотришь на них, а видишь всё глазами В.П.Некрасова и Н.Н.Никулина, потому что их книги «В окопах Сталинграда» и «Воспоминания о войне» находятся по нашу сторону этих немецких документальных кадров.

Но при этом есть кадры, которые для тебя являются в общем-то достаточно непривычными и неожиданными – например, противообледенительная обработка самолёта с помощью ломика, дистанционно управляемые гусеничные сапёрные танкетки или шестимоторные транспортные самолёты Мессершмитт-323, и когда они появляются в кадре, становится понятно, что это снято во время битвы за Сталинград, потому что на Восточном фронте они появлялись только там.

Или съёмки в подводной лодке, пусть даже и очевидно постановочные.

Последняя часть, эпилог, смонтированный как бы через небольшую цезуру, замыкает форму фильма, показывая, чем всё это закончилось для самих немцев. Это и кадры, сделанные в Берлине советскими операторами, и кадры, полученные от фонда Спилберга в Вашингтоне, в которых запечатлена казнь нацистских главарей.

Это всего лишь обозначение финала, всего лишь намёк, потому что победой над нацистской Германией борьба с нацизмом не закончилась.

Конечно же, все мы знаем и понимаем, что в истории европейской цивилизации германский нацизм – это пример абсолютно терминального состояния человечества, тут нет и не может быть каких-либо дискуссий.

И в этих обстоятельствах странно и абсурдно, когда какое-то «Военно-историческое общество» и Министерство культуры берут на себя функции судьи и цензора, дают оценку фильму, и автор, у которого болит душа, и это видно, вынужден использовать какие-то самооправдательные формулировки по поводу тех или иных использованных кадров и каким-то загадочным образом в документальном фильме о нацизме, вермахте и Третьем рейхе должен обойтись без свастики, потому что это теперь, видите ли, запрещено. В СССР было разрешено, при живых фронтовиках было разрешено, а вот теперь…

А ведь именно такой фильм, пользуясь формулировкой автора, «через реальность показывает правду» о нацизме, о войне.

Хотелось бы, конечно, пожелать автору создания новых, очень нужных фильмов, а «Восточному фронту» – большого проката и широкой аудитории, хотя понятно, что в наши дни об этом можно только мечтать.

Все права защищены. Копирование запрещено.