Чинно, без скандалов, с широким толстовским размахом, в Большом театре прошла премьера хореодрамы Джона Ноймайера «Анна Каренина» на сборную музыку Петра Чайковского, Альфреда Шнитке, Кэта Стивенса. Это совместный проект Большого театра и Гамбургского балета. Впервые балет показали в Гамбурге летом 2017 года. Теперь настал наш черёд. Это вторая «Анна» в Большом. Многие помнят и любят «Анну Каренину» с незабываемой Майей Плисецкой…

Анна Каренина – Светлана Захарова. Вронский – Денис Родькин. Фото Дамира Юсупова/ Большой театр.

За последние десятилетия роман Льва Толстого стал бестселлером. По нему снимают кинофильмы, сочиняют балеты и даже мюзиклы. Только в Москве один за другим появились два балетных спектакля на этот сюжет. В Музыкальном театре имени Станиславского «Анна Каренина» Кристиана Шпука, в Большом – Джона Ноймайера. Оба – выходцы из Штутгарта, где танцевали и начали ставить. Сравнивать их спектакли нет смысла. У хореографов разный статус и степень одарённости. Благопристойную скучную драму нравов в красивых костюмах предложил Шпук. Масштабную панораму современных людей с их страстями «по мотивам романа Толстого» – всемирно известный хореограф Ноймайер. Пожалуй, он – абсолютный лидер в жанре многоактных, сложных сюжетных балетов.

В «Анне» он един во множестве лиц. С филологической скрупулёзностью Ноймайер выстроил сюжет, вычленив из полифонического романа Толстого три семейные пары – Карениных, Лёвиных. Облонских. У каждой семьи своя драма с разными финалами. Эти драмы – вне национальных границ. Такое может случиться в Америке, Европе, России, хотя герои исправно крестятся по православному обряду …

Ноймайер сам выстроил и музыкальную партитуру балета из произведений трёх композиторов. (По словам хореографа, музыка Р.Щедрина его не привлекала). Чайковский нужен для исторической отсылки к ХIХ веку и раскрытия тончайших эмоций. Шнитке с его нервным надрывом – для трагических эпизодов балета. Песни в стиле кантри Кэта Стивенса – для идиллических американских сельских пейзажей с косырями, гумном, трактором. Хореограф словно ностальгически вспоминает своё американское детство.

В чутком исполнении оркестра под управлением Антона Гришанина многослойная партитура стала верным союзником хореографа и артистов, что нечасто бывает.

Ноймайер также является художником декораций, костюмов, тонкой световой партитуры. На сцене царит минимализм. Две простые деревянные конструкции на колёсиках, бесшумно перемещаясь, обозначают место действия: трибуны во время предвыборной компании политика Каренина, интерьеры комнат Карениных и Облонских, стерильную палату санатория, где с депрессией борется Китти, оперного бала и представления «Онегина». Большая сцена почти пуста в кантри-картинках, итальянских сценках. В эпизоде самоубийства Анны Ноймайеру важны не обстановка и неизменный бутафорский паровоз, а человек перед лицом Бога и Вечности. Анна исчезает, стремительно опускаясь в люк. По авансцене едет и терпит крушение маленький игрушечный поезд, но это уже трагедия не Анны, а её сына Серёжи. (Эпизод с игрушечным поездом уже был в «Анне» Бориса Эйфмана).

Виртуозна игра постановщика с цветом и светом. Яркий световой тоннель сверху словно ослепляет Анну в момент смерти. В столпе божественного света с молитвенно вскинутыми руками в финале балета застывает Лёвин…

Анна Каренина – Светлана Захарова. Каренин — Семен Чудин. Вронский – Денис Родькин. Фото Дамира Юсупова/ Большой театр.

В балете сильны христианские мотивы. Ноймайер никого не осуждает, не делит героев на плохих и хороших. Не суди, дабы судим не был. Судить людей может только Бог. Но симпатии хореографа, очевидно, на стороне Лёвина, способного помогать, возрождать, поддержать в этом насквозь эгоистичном мире.

Любовь для хореографа выше страсти. Любить значит сострадать, понимать, прощать. Ноймайер пытается понять каждого героя, танцем передать мысли, эмоции, вещие сны. Он сочувствует Анне, её мужу, истерзанной изменами мужа Долли, сыну Анны – нежному подростку Серёже…

Современны костюмы персонажей – платья, фраки, клетчатая рубаха и сапоги Лёвина, спортивные принадлежности для фитнеса и игры в жёсткий американский лакросс. Тольку Анна носит стильную одежду от известного кутюрье Альберта Краймлера, что подчёркивает её вкус, богатство и высокий социальный статус.

Из другой эпохи толстовская лошадка-качалка, деревянные сабли детишек, истрёпанный игрушечный медведь (не наш Мишка, а американский медвежонок Тедди) да старый фанерный чемодан (привет от «Лебединого озера» Матса Эка!), с которым дом хочет покинуть Долли. У бутафорских исторических отсылок чёткий подтекст. Меняются мода, быт, игрушки, взаимоотношения, нормы поведения и социальные конфликты. Вечно люди жаждут любви, мечтают о семье и детях. Они эгоистичны и одиноки от рождения до смерти. Всегда и везде.

О людях, их страстях, светлых и тёмных, по-ноймайеровски детально рассказывает длинный балет. Выдержать такой эмоционально-танцевальный марафон длинною в 2 часа 40 минут дано не каждому артисту. Тем более насытить сложнейший хореографический текст не театральными, а настоящими страстями. Танцуя на пуантах, босиком, в спортивной и бытовой обуви.

По Ноймайеру, «только эмоции рождают правильные движения». Успех его «Анны» пропорционален самоотдаче артистов. Надо потрошить себя, выворачивать наизнанку. Если эмоции на сцене гаснут, однообразной, порой сентиментальной, даже утомительно скучной кажется его хореография.

Кое-что местами можно безболезненно подсократить. Скажем, тренинг и игру в лакросс с повторами – и так всё ясно! Сцену родов Анны, где она долго корчится в огромной кровати – подобное поднадоело на балетной сцене. Да и акушерки с длинными полотенцами-полотнами скорее напоминают санитарок психбольницы, чем роддома. Эпизод кажется вторичным, иллюстративным, просто ненужным. Монотонна сцена покоса, когда, под кантри-музыку, рабочий процесс имитирует мужской кордебалет. Деревенская идиллия тормозит действие, настраивает на сентиментальный лад. Многовато повторов в итальянском дуэте Анны и Вронского. Есть пределы зрительскому восприятию. Давно известно – после часа сценического действия внимание к происходящему ослабевает.

Анна Каренина – Светлана Захарова. Мужик – Эрик Сволкин. Фото Дамира Юсупова/ Большой театр.

Имеются и отсылки к модным триллерам. В балете появился иррациональный образ Мужика (А.Каракозов) в оранжевой спецодежде путевого работника. Мужик погибает при первой встрече Анны и Вронского. Вернее, его манекен сбрасывают с колосников и подменяют актёром, что скорее смешно, чем трагично. Словно неотвратимый рок, бормоча что-то по-французски и таская за собой тяжёлый мешок, он преследует влюблённых. Этот агрессивный, сексуальный насильник появляется во снах Анны и Вронского. Хотя, как можно видеть страшные сны наяву, по происходящему на сцене не очень понятно. Перед смертью в наркотическом дурмане в спецодежде Мужика Анна видит Вронского и Каренина. Они – её судьба, её убийцы. Не расставаясь с модным клатчем, Анна сама пристраивается на мешок Мужика, который тот тащит к могиле…

Поражает умение Ноймайера и его ассистентов тонко работать с артистами. Так репетировали наши старые мастера, всё детально объясняя. Сам Ноймайер осуществил кастинг. Ведь «Анна» – актёрский спектакль, хотя в нём немало кордебалетных сцен. Самых добрых слов заслуживают наши исполнители. Не все, но большинство. Каждый из них по-своему талантлив. В выигрыше те, кто доверил хореографу тело и душу.

В «Анне», как в «Трёх сёстрах» Чехова, три героини. Все они одиноки – каждая в своём мире, в своей скорлупе. Равно несчастны Анна, супруга видного политика Каренина, жена её брата Долли, Китти, брошенная Вронским во время помолвки. Есть в ноймайеровском спектакле щемящие чеховские нотки, отсылки к его пьесам. Хотя бы чёрные наряды Анны, словно траур по собственной жизни…

После участия в «Даме с камелиями» прима Большого Светлана Захарова попросила Ноймайера поставить для неё новый спектакль. Его выбор пал на «Анну Каренину». Захарова танцевала московскую премьеру.

Всё есть у этой элегантной Анны с королевской статью. Верный, преданный, но прямолинейный муж Алексей (С.Чудин), говорящий сухими, рубленными плакатными фразами. Подобные «партийные речи» с двойными ассамблэ не раз встречались в идеологических советских балетах. Для него жена – брэнд, незаменимый персонаж рекламного семейного портрета. Только потеряв Анну, Алексей впервые проявляет простые человеческие чувства.

Анна обожает нежного, любящего сына Серёжу (Г.Иконников), отношения с которым заставляют вспомнить про «эдипов комплекс».

Каренин — Семен Чудин. Сережа – Григорий Иконников. Анна Каренина – Светлана Захарова. Фото Дамира Юсупова/ Большой театр.

Но только с фактурным спортсменом и самодовольным красавцем Вронским (Д.Родькин) Анна впервые познает настоящую страсть. Становится женщиной, независимой и смелой, очень трагичной в финальных сценах. Вот только зачем хореограф заставил Анну после бурного любовного дуэта с Вронским скромно, словно украдкой, уносить со сцены подушку да собственное платье? Хотя бы нежно обняла подушку, на которой только что занималась любовью с обожаемым мужчиной! Мелкий штрих, но режет глаз. В спектакле немало таких проколов. Почему? Ноймайер же отличный режиссёр!

Анна Каренина – Светлана Захарова. Вронский – Денис Родькин. Фото Дамира Юсупова/ Большой театр.

Царственная сдержанность балерины в «Анне» очень работает на образ. Такие совершают самоубийство, не теряя достоинства, не проронив ни слова. Её строгий силуэт в чёрном элегантном комбинезоне особо выделяется в сцене оперного бала. Ни к чему этой Анне наркотики. И так всё кончено, всё понятно. Быть может, в мире ином есть вечное счастье, вечная любовь. Но не в этом. Вполне сознательно Анна бросается в бездну…

Нечто от Достоевского есть в Анне Ольги Смирновой. С первой сцены Анна безумно одинока, хотя ей достался эгоистичный, но эмоциональный муж (А.Меркурьев). Она жаждет любви, семейного счастья. Такие женщины очень верны, просто так не изменяют, Жизнь должна их довести до бескомпромиссных решений. По-светски кокетничая с симпатичным, обаятельным и внимательным Вронским (А.Овчаренко), Анна словно предвидит трагический финал нового романа. Она не может безоглядно отдаться любовной страсти, выплеснуть тайные желания. Хорошо бы чуть высветлить образ, смягчить трагические нотки. Ведь Анна поначалу счастлива с Вронским.

Второе действие Смирновой пока ближе первого. Её Анна сурово замкнута, не просит пощады. Одиночество для неё губительно, но необходимо, чтобы разобраться с собственной душой, оценить свои поступки. А измена любимого, что смертный приговор. И не важно, реальна она или плод наркотических галлюцинаций. Поставив на страсть, Анна всё проиграла. Зачем жить?!

Мила бесхитростная, жизнерадостная Китти (Д.Хохлова) – невеста Вронского. Да так – просто балованная девчонка! В обществе школьных друзей и подружек всё ей кажется таким розовым и воздушным. Всё радует – цветы, поздравления родных, красавец жених Вронский, его подарок – бриллиантовое обручальное колечко. С первых шагов жизнь удалась!

Агрессивной депрессией и санаторием завершается разрыв помолвки. Мир рухнул, Китти одинока в борьбе с нахлынувшей бедой. Но стоит ли её судорожные метания дублировать на экран? Актриса и так ярко играет. Разве что для зрителей 4-го яруса!

Влюблённый Лёвин (Д.Савин), такой нелепый, добрый и простой, заново учит её ходить по земле, радоваться жизни, увозит в деревню. С милым рай в шалаше! Что верно, то верно. Сам Лёвин открыт миру, любит природу и землю. Сидя на гумне, он медитирует, как в буддизме. Запросто верит в переселение душ. В то, что добро спасёт мир.

Анна Каренина – Светлана Захарова. Фото Дамира Юсупова/ Большой театр.

Наивной кажется сцена, когда по-ковбойски одетая Долли на тракторе выезжает на сцену с грудничком на руках. Всё трогательно, но безнадёжно сентиментально. Хорошо бы добавить хоть капельку мягкого юмора в этот странный «па де катр». И трактор («Родные поля», 1953), и танцы с новорождённым («Ангара», 1976) были в советских балетах. Эти приёмы, обруганные критикой, давно сданы в архив. Искренней игрой ситуацию несколько спасают актёры. Весьма комично счастливое семейство залезает на трактор и уезжает под аплодисменты. Аплодируют не семейному счастью пары, а главному герою, красно-зелёному красавцу трактору.

Воздушные замки строит лёгкий, полётный фантазёр Лёвин А.Белякова. Правда, строит не на песке, а на любви к сдержанной, юной Китти Е.Фатеевой. Судить строго нельзя – это её первая сольная партия да рядом с опытным партнёром.

Сочувствие вызывает нервная, истерзанная семейной жизнью хрупкая Долли (А.Сташкевич). Её муж, брутальный Стива (М.Лобухин) – неисправимый бабник без угрызений совести. Такова его натура. Он, конечно же, любит семью да шестерых детей, но «без женщин свет нам не мил»! Для любовных утех любая юбка хороша – гувернантка, балеринка, прислуга. Напрасны мольбы и упрёки Долли, кидающей в мужа батон да продуктовые запасы. Неисправимого папашу смело поколачивают даже дети, давно привыкшие к семейным разборкам. Ребята научились разрулить опасные ситуации. Вовлекая мать в игры и воображаемое чаепитие из кукольного сервиза, они срывают её уход из дома. Уход в никуда. Или в смерть? Как никто, Долли понимает и поддерживает Анну…

К сожалению, масштабы сцены и зала Большого театра часто «съедают» многие тонкие нюансы и психологические детали в актёрской игре, важные и дорогие для самого Джона Ноймайера. Тут потери неизбежны.

«В следующей жизни я изучу русский язык, чтобы в оригинале читать русскую литературу», – говорит Ноймайер. Уже в этой он её интересно воплощал на сцене, пропуская через себя, своё сердце и душу. Так много балетов на сюжеты нашей литературы мало кто поставил. И русские хореографы в том числе.

Фото с сайта www.bolshoi.ru

Все права защищены. Копирование запрещено.