От дьяволов и негодяев до любовников и правителей – кто сказал, что тенорам достается все самое интересное?
Кайл Кетельсен (Kyle Ketelsen) в роли Эскамильо из «Кармен © ROH / Catherine Ashmore 2008
Может, голос бас-баритона и был официально признан только в конце 19-го века, но со времен Классической оперы и до наших дней он вдохновляет многих композиторов создавать психологически сложные и музыкально красивые роли для тех, у кого голос тяжелее обычного тенора. Итак, наша любимая десятка:
Фигаро – «Свадьба Фигаро» В.А. Моцарта
Ловкий слуга из оперы Моцарта предоставляет бас-баритону редкий шанс сыграть романтического героя, с восхитительными дуэтами для Фигаро и его невесты Сюзанны. В опере также множество комических хитростей и уловок, которые доставят удовольствие. Например, насмешливая военная ария Фигаро «Non più andrai» из первого действия, или его попытки ввести в заблуждение Графа в ансамбле второго действия. Другими запоминающимися бас-баритонами, созданными Моцартом, являются обольстительный Дон Жуан и его комичный друг Лепорелло.
Дулькамара – «Любовный напиток» Г. Доницетти
Яркая ария Дулькамары «Udite, udite, o rustici!» из первого действия и следующий за ней дуэт с доверчивым Неморино бросают вызов бас-баритонам, окончательно заплетая им языки, когда комичный жулик болтает с головокружительной скоростью. Тем не менее оказывается, что, несмотря на всю ложь, у «доктора» доброе сердце, когда он побуждает Адину сказать Неморино о ее чувствах в их очаровательном дуэте из второго действия.
Борис Годунов – «Борис Годунов» М.П. Мусоргского
Годунов является одной из самых психологически захватывающих ролей в опере. Ведь он фактически совершил ужасное преступление для реализации своей власти. Но все же раскаяние, выраженное в его монологах, дополненное безграничной любовью к его народу, делает невозможным не сочувствовать этому герою. Будучи собственностью басов, в последние несколько лет Годунов был исполнен выдающимися бас-баритонами.
Эскамильо – «Кармен» Ж. Бизе
Бизе восполнил краткость роли Эскамильо, дав ему одну из самых захватывающих и оживленных входных арий в опере — Арию Тереодора, описывающую его победы в боях с быками. В число других важных моментов входит любовный дуэт Эскамильо и Кармен в четвертом действии, который подсказывает нам, что две вспыльчивые души нашли свой покой друг в друге.
Ганс Сакс – «Нюрнбергские мейстерзингеры» Р. Вагнера
Вагнер написал несколько величайших ролей для бас-баритона, но ни одна из них не похожа на Ганса Сакса. Он задумчивый и мудрый, у него есть чувство юмора и что-то такое в характере, что делает его одним из самых человечных и интригующих персонажей в опере – с удивительно разной музыкой в репертуаре: от веселой «Песни сапожника» из второго действия до интроспективного монолога «Жизнь» из третьего действия. Другими захватывающими персонажами для бас-баритона у Вагнера являются Летучий Голландец и мощная (трех-оперная!) роль бога Вотана в «Кольце нибелунга».
Сэр Джон Фальстаф – «Фальстаф» Дж. Верди
Верди вернулся к бас-баритону только под конец своей карьеры, чтобы создать одного из самых лучших комедийных персонажей оперы — Шекспировского толстого рыцаря Сэра Джона Фальстафа. Музыка этого милого негодяя движется, словно ртуть, от величественного монолога «Onore» в первом действии, через чувственную ностальгию в ариетте «Quand’ero paggio» в следующем действии, до меланхоличного монолога «Mondo ladro» в действии третьем – однако же вскоре бокал глинтвейна утешает его!
Барон Скарпиа – «То́ска» Дж. Пуччини
Пуччини использует широкий диапазон голоса бас-баритона и различные вокальные краски, ловко показывая вежливое злодейство Скарпиа. Преувеличенная любезность его обмена репликами с Тоской в первом действии, гремящие угрозы Te Deum из того же действия, неистовый восторг его монолога и жестокость его диалогов с Тоской во втором действии – все это создает яркое впечатление о безумном, но странно обаятельном человеке.
Иоканаан (Иоанн Креститель) – «Саломея» Р. Штрауса
Низкие восторженные пророчества Иоанна Крестителя из его тюремной камеры – чему придает наибольшую таинственность тот факт, что мы его не видим – делают вступительную сцену Саломеи одной из самых запоминающихся в опере. Поднятый из своей темницы, Иоканаан пробуждает дикое желание, решительно отвергая соблазны Саломеи. Только призывая ее попросить о спасении, его музыка переходит в пылкий, красивый лиризм – если бы она только послушалась!
Ник Шэдоу – «Похождения повесы» И. Стравинского
Может и не такой известный, в отличие от персонажа Пуччини, Ник Шэдоу («Старый Ник») составляет Скарпиа серьезную конкуренцию за звание Лучшего Злодея бас-баритона. Очаровательно вежливый в I Акте, мошеннически уничтожающий во II Акте, Шэдоу наконец показывает свое истинное лицо в яростной арии «Гореть, опять гореть!» из III Акта. Темный тембр, широкий диапазон и абсолютная мощь голоса создают ужасающее впечатление о дьявольской злости, когда он лишает Тома Рейкуэлла рассудка и спускается в Ад.
Протектор – «Написано на коже» Дж. Бенджамина
Протектора можно назвать оперным потомком ревнивого мужа Голо из «Пеллеас и Мелизанда» Дебюсси. Точно как Дебюсси противопоставлял темный бас-баритон Голо юношескому высокому баритону Пеллеаса, Бенджамин ставит в контраст страдальческое низкое произношение Протектора, случайно переходящее в речь, и безмятежную чистоту контртенора Мальчика, блестяще показывая нам портрет встревоженного и опасно ревнивого мужчины.
Текст является переводом статьи, размещенной на сайте ROH. По договоренности с театром перевод делается в точной редакции автора, имя которого указано в заголовке страницы. За все неточности и ошибки, допущенные автором в оригинальном тексте, «Музыкальные сезоны» ответственности не несут.
Перевод: Ксения Гекейт
Источник: www.roh.org.uk
Копирование запрещено
Пока нет комментариев