В 1881 г. Петр Ильич Чайковский пережил тяжелую утрату – Николай Рубинштейн, который так много сделал для него, ушел из жизни. Горе заставляет задумываться о смерти, жизни, смысле бытия и иных вечных вопросах, которые композитор называет «неразрешимыми для слабого ума». «В мою душу все больше проникает свет веры… Начинаю уметь любить Бога, чего прежде я не умел», – пишет он Надежде Филаретовне фон Мекк. Эти слова кажутся чрезмерно самокритичными – в действительности вера много значила для Петра Ильича всегда. Еще в детстве он писал стихи религиозного содержания на французском языке, а в зрелые годы признавался, что церковь сохранила для него «много поэтической прелести». Неудивительно, что в такой тяжелый момент Петр Ильич ищет утешения и духовной опоры в вере:

Эти чувства находят выражение в творчестве – Чайковский вновь планирует создать духовное произведение, на сей раз его мысли занимает Всенощное бдение, которое он желает постичь «чутьем артиста».

Композитор помнит о своем опыте создания «Литургии Святого Иоанна Златоуста», которая оказалась слишком «европейской». Во «Всенощном бдении» Чайковский рассчитывает избежать такой музыкальной европеизации, поскольку в этом богослужении, по его мнению, меньше моментов, в которых «можно увлечься сочинять», и это позволяет композитору почувствовать себя не столько «свободно творящим», сколько «перелагателем с обихода».

Но и в роли «перелагателя» композитору предстояло решить задачу невероятной трудности – ведь в церковном обиходе существовала не одна тысяча вариантов Всенощного бдения. И если в неизменяемых песнопениях еще можно было как-то сориентироваться, то на изучение всех изменяемых не хватило бы и целой жизни. Чайковский жаловался, что он потерялся в этом «океане ирмосов, стихир, тропарей, кондаков». Тем не менее, композитор упорно идет к поставленной цели. Он изучает не только образцы церковного пения, но и литературу посвященную ему. Издатель Юргенсон по просьбе композитора прислал ему «Историю церковного пения в России» Дмитрия Разумовского, «Письма о богослужении» Иоанна Белюстина.

Композитор посещает Киево-Печерскую лавру, где слушает монашеское пение. Он обращает внимание, что монахи поют без нот – как говорит Петр Ильич, «без претензии на концертность». Его чрезвычайно увлекает такое пение «на древний лад», связанное с тысячелетними традициями. Величие самобытного церковного пения в лавре особенно поражает композитора в сопоставлении с тем «сладкогласием», которое наблюдал он в других храмах – настолько, что он даже написал письмо церковным властям с требованием «навести порядок» (что ответили композитору церковные власти и ответили ли вообще, осталось неизвестным).

Такой подход сказался на стиле «Всенощного бдения»: если номера «Литургии Святого Иоанна Златоуста» сочинялись свободно, то в данном случае композитор пошел по пути переложения и гармонизации образцов знаменного, греческого и киевского распева. К идее точного соответствия традициям древнего пения Чайковский относился скептически, утверждая, что воссоздать в точности церковную музыку, которая звучала в эпоху Ивана Грозного, так же невозможно, как превратить современных композитору прихожан в мундирах и фраках в бояр и опричников. Он максимально сохраняет особенности старинных образцов – в частности, использует переменный размер или даже вообще отказывается от деления мелодии на такты, отделяя только крупные разделы, а в песнопении «Взбранной воеводе» нет даже такого деления, оно исполняется словно на одном дыхании. Но на основе старинных образцов он создает сложные самостоятельные композиции.

Даже там, где несимметричная ритмическая структура все-таки укладывается в рамки четырехдольного размера – например, в песнопении «Блажен муж» – это компенсируется движением, которым насыщается хоровая фактура. Нередко композитор использует параллельные терции, что перекликается с ранним монастырским многоголосием. Мелодии подвергаются свободному развитию, которое в ряде случаев приводит даже к изменению ладовой опоры – как, например, в «Богородице Дево, радуйся». Композитор использует красочные тембровые эффекты – так, в песнопении «Свете тихий» первая фраза звучит сначала у мужской группы хора, а затем – у женской. В гармонии Чайковский старался придерживаться «строгого стиля», избегая хроматизмов и лишь иногда позволяя себе диссонансы.

Хотя Чайковский в своем «Всенощном бдении» стремился к соответствию традициям церковного пения, впервые произведение его прозвучало не в храме, а в зале Промышленной выставки в Москве. Произошло это в июне 1882 г. Большого распространения «Всенощное бдение» Чайковского не получило – ни в богослужебной практике, ни в концертных программах: для храмов оно казалось слишком сложным, для концертных залов – слишком строгим. Но значение его было велико: на созданную Чайковским форму ориентировались впоследствии другие русские композиторы при создании своих вариантов «Всенощного бдения» – в частности, Александр Тихонович Гречанинов и Сергей Васильевич Рахманинов.

 

Музыкальные Сезоны

 

Все права защищены. Копирование запрещено