Попадая урывками на «Серебряный бор», всякий раз думала, что неспроста действие сериала развивается именно там. Заложенные в сюжете любовные страсти, интриги, драгоценности – не досужая выдумка сценаристов, а воплощение того магического влияния, которое этот зеленый кусочек Москвы оказывает (и оказывал!) на всех живущих.

Саша и Мила в Серебряном Бору

В том числе – на судьбу Саши Годунова. Дача Минобороны в Серебряном Бору (именно так – с прописной буквы – пишется Бор в этом словосочетании) стала адресом его первой московской прописки: здесь временно разместили артистов «Молодого балета», и после нескольких бесприютных месяцев, когда каждую неделю Саша менял пристанище, он обрел крышу над головой. И отсюда, но только из Дома творчества Большого театра, он уезжал на гастроли в Америку, с которых не вернулся.

Он жил здесь и когда ровно полвека назад встречал Новый – 1968 – год. Маме писал: «Я праздники провел очень хорошо. У меня теперь очень много знакомых, очень интересных. Был в театре Станиславского на банкете и, наверное, еще у 6-7 человек за весь Новый год. Третьего января вышел на работу». (Неожиданные последствия этих новогодних торжеств – в конце текста).

…Серебряный Бор встретил Годунова хрупким и невысоким солистом «Молодого балета», а 12 лет спустя провожал выдающимся премьером главного театра страны. Именно этот уголок Москвы стал свидетелем его творческих свершений, душевного и физического взросления, восторга и разочарований первых влюбленностей.

Впрочем, в дни новогодне-рождественских чудес предлагаю всем стать папарацци, ведь не случайно пост сопровождает снимок юного Саши с фотоаппаратом! Только в нашем распоряжении не камера, а его письма.

Итак, осенью 1967-го в Ригу писал: «Когда появится возможность и зайдет разговор обо мне, передай большой привет N (речь вовсе не о Миле! – Т.Б.), – и сообщи, как она прореагировала»; «Всегда бывает два выхода: либо она сердится, либо радуется моим приветам. Но тут наклевывается 3-й выход – она страдает. Может быть, это лучшее, на что можно надеяться. Но ты все-таки попробуй выяснить поточнее, что же из трех?»; «Не знаю, в честь чего, но мне вдруг написала мама, как она видела N в «Пер Гюнте». Сказала, что она женственна и прекрасна. Я был польщен! Пиши о ней как можно больше». Но не проходит и месяца, а он пишет: «Когда я узнавал что-нибудь хорошее об N, то мне лучшего допинга не надо, чтобы заниматься. Было бы неплохо, если бы она об этом узнала. Впрочем, это уже наверно ни к чему».

«Ни к чему» – потому что его сердце внезапно переметнулось к NN, – и это тоже не Мила. Из писем другу: «Не буду тебя обманывать, я не могу просто. NN – единственное создание во всей этой проклятой Москве, хотя бы она взорвалась на 7-ое ноября вместе со мной! Ты же знаешь, я на красивых женщин равнодушно не могу смотреть»; «Ты себе не представляешь, как мне сейчас плохо. Я ухожу весь в себя, и теперь моих чувств никто не услышит»; «Только тебе могу рассказать, что у меня на душе. Я не везучий, я в этом убедился. Не знаю, может быть, я еще очень молод, а, скорей, я, наверное, трахнулся, но так не везти может только мне. Сейчас я нахожусь в диком трансе. Скоро у меня день рождения, NN, конечно, будет, но что толку». А месяц спустя в Ригу полетело торжествующее признание: «С Нового года NN стала моей, так что я не скучаю. Все хорошо».

После женитьбы в Серебряный Бор Саша приезжал с Милой. С ней связана одна почти сказочная история везения. Однажды под сенью деревьев Мила потеряла свою сережку с сапфиром в бриллиантах. Для всех дачников то был несказанный ужас. Все расстроились, прочесывали каждую травинку, но искали безрезультатно. А утром Саша заходит в столовую на завтрак и показывает всем злополучную драгоценность. Оказалось, он не изменил своей привычке и с раннего утра набегал, как обычно, километражи вокруг Серебряного Бора. Возвращаясь через калитку, заметил, как что-то блеснуло в траве. Нагнулся смахнуть росинку и увидел серьгу. Разве не чудо? Везунчик!..

«Молодой балет»: Александр Годунов и Элита Эркина в «Адажио» Альбинони (хореография И.Чернышева)

А вот обещанная история о последствиях веселой встречи 1968 года в отрывке из книги о Саше.

<…> В Серебряном Бору в Годунове проснулась хозяйская струнка. Он навел порядок в комнате, которую разделял с Петей Корогодским, переставил мебель, чтобы было по-домашнему уютно. Молодые артисты жили дружно и весело, без обычных общежитских склок с выяснением, кто, что и когда должен убирать и мыть. Все складывалось само собой: кто свободен, тот и делает, если хочет. Саша обычно просыпался рано и ставил для всех большой чайник. Если надо – мыл оставшиеся с вечера тарелки и чашки, не считал зазорным и пол лишний раз подмести: грязь его раздражала. К тому же всегда помнил слова мамы, что опрятность подстерегают два главных врага – замызганный пол и неотмытый низ посуды. Когда они чисты, все вокруг кажется убранным.

С едой тоже проблем не создавали. Утром – кофе, чай, яичница, бутерброд, а то и просто голый ломтик колбасы или сыра. Днем перекусывали в буфете Зала Чайковского либо в городской столовой напротив, или ходили в гости к кому-нибудь из московских. В общежитии по вечерам часто устраивали складчину, выставляли на стол припасы, не особо беспокоясь о завтрашнем дне. И вот после новогодних праздников их наказала собственная беспечность.

Как-то встали ребята поутру, вышли на кухню чайку попить, а в холодильнике и шкафчиках – первозданная пустота. Ни кусочка хлеба, ни ломтика сыра, ни завалявшейся пачки макарон – из съестного вообще ничего нет. И денег ни у кого ни копейки. Молодые были, только-только от мам оторвались, хозяйничать еще не научились. Вместе со всеми охать и ахать Саша не стал, а молча собрал в авоську пустые бутылки, банки и пошел их сдавать.

Проходит полчаса, час, второй на исходе. Ребята начали волноваться. На улице мороз под двадцать градусов. Вспомнили, что он одет налегке и ушел без перчаток, – потерял их, а на покупку новых денег у него всегда не хватало, занять же у других гордость не позволяла.

Время идет, Саши нет и нет. Постепенно градус тревоги перерастает в возмущение:

– Да где он шляется? Мы тут, можно сказать, с голоду умираем, а он гуляет!

Долгожданный звонок в дверь всех обрадовал.

– Наконец-то, явился, не запылился!

Но то был не Саша, а симпатичный мужчина с пакетами в руках.

– Привет! Я тут мимо проезжал, решил в гости заскочить, гостинцами порадовать. Девочки, несите пакеты на кухню, разбирайте и режьте что надо, а мальчики – накрывайте стол, – отдавал распоряжения поклонник одной из балерин.

В считанные минуты в доме словно скатерть-самобранка появилась. Проголодавшиеся артисты за обе щеки уплетали угощение, забыв о Саше. Он появился, когда его и ждать перестали. Пришел продрогший, с красными обмороженными руками. Оказалось, на ближайшем пункте приема стеклотары висел замок, а у него не нашлось пяти копеек на автобус, и потому несколько остановок прошел пешком в поисках места, где бы приняли бутылки с банками. Нашел, сдал, но этих денег хватило лишь на хлеб и пару пачек пельменей. Войдя с нехитрой провизией в дом, взглянул на роскошный стол и довольные лица ребят – и так ему обидно стало! Но смолчал. Присоединился к застолью и ел, время от времени согревая дыханием непослушные пальцы.

С тех пор при холоде или волнении его руки постоянно краснели. О причине этого он ни тогда, ни позже маме не говорил, хотя не забывал сообщать о сущих мелочах, типа вскочившего фурункула или легкой простуды». <…>

 

 

Все права защищены. Копирование запрещено.