Происхождение музыки теряется во тьме веков, но одно не вызывает сомнений: музыкальная интонация – «родная сестра» интонации речевой. Разумеется, с особой полнотой это «родство» ощущается в музыке вокальной… Впрочем, она тоже может быть разной. Вспомним любую оперу – и мы убедимся, что в ней есть не только арии с эффектными фиоритурами и яркими, запоминающимися мелодиями, которые в принципе можно извлечь из спектакля и исполнять на концерте, но и совсем другие фрагменты, в которых пение максимально приближается к обычной человеческой речи. Такой род вокальной музыки называется речитативом. Что играет в опере более значительную роль – ариозное начало или речитативное – однозначно ответить нельзя. Об этом, пожалуй, можно спорить, но трудно назвать такую оперу, в которой не было бы ни одного речитативного эпизода – а вот оперы, целиком построенные на речитативах, существуют.

Речитативное начало встречается не только в операх, и всё же, говоря о нем, неизбежно приходится говорить об оперном жанре – можно сказать, что речитатив родился вместе с оперой. Конечно, у него были предшественники и в фольклоре, и в христианской богослужебной практике – нараспев декламировались эпические поэмы, читался текст церковной службы – это называется литургической псалмодией. Но литургическая псалмодия была призвана в первую очередь нивелировать эмоции (человеческим страстям не место там, где на первый план выступает Слово Божье), перед речитативом же ставилась задача прямо противоположная – привнести в музыку выразительные оттенки речи. Участники Флорентийской камераты, создавая оперный жанр, были уверены, что возрождают древнегреческую трагедию – и пытались представить себе, как могла выглядеть напевная декламация, свойственная античному театру. В предисловии к самой первой опере – «Дафне» Джакопо Пери – присутствует указание: recitare cantando (декламировать напевно), именно такая «омузыкаленная речь» требовалась от исполнителей. Но все-таки это было ближе к музыке, а не к декламации как таковой: в вокальной партии точно указывалась высота и длительность звуков. Речитатив и вокальная кантилена поначалу не противопоставлялись друг другу, но вскоре между ними произошло «распределение обязанностей»: пение сосредоточилось в ариях – своеобразных «стоп-кадрах», в которых ничего не происходило, но раскрывались чувства героев, речитативы же двигали действие.

К концу XVII столетия в итальянской опере (точнее, в творчестве композиторов неаполитанской школы) уже можно было говорить о двух разновидностях речитатива. Одна из них – речитатив secco (сухой): «говорок» в свободном ритме, где на каждый слог текста приходится один звук. Аккомпанемент, сводящийся к аккордам клавесина, практически не выражает никаких мыслей или эмоций – только помогает певцу держать тональность. С возникновением оперы-buffa именно такой вид речитатива утвердился в ней и просуществовал гораздо дольше, чем в других оперных жанрах. Другая разновидность – речитатив accompagnato (аккомпанированный), более выразительный, с точно фиксированным ритмом и оркестровым сопровождением. Он, как правило, предшествовал арии, его особенности позволяли передать множество эмоциональных оттенков.

Речитативы появлялись не только в операх, но и в других вокальных жанрах – ораториях, пассионах (например, в «Страстях по Иоанну» Иоганна Себастьяна Баха речитативы даже более выразительны, чем во многих операх того времени), но в опере они всегда играли особенно важную роль. Не всегда те разновидности, о которых мы говорили, настолько четко разделялись – например, у Кристофа Виллибальда Глюка речитатив secco часто сопровождался не клавесином, а оркестром. Но все-таки аккомпанированный речитатив играет в его операх более важную роль – на нем строятся развернутые монологические сцены.

0.15-до конца

Границы между ариозностью и речитативом все в большей степени стираются в XIX веке, когда получает распространение концепция оперы – музыкальной драмы. В первую очередь следует вспомнить, конечно, творения Рихарда Вагнера, в которых мелодизированный речитатив свободно «переливается» в ариозные фрагменты. К органичному сочетанию речитативности и ариозности пришел Джузеппе Верди в поздних операх (например, в «Отелло»). А опера Клода Дебюсси «Пеллеас и Мелизанда» полностью построена на речитативе.

Тем же путем следовали в России Александр Сергеевич Даргомыжский, Модест Петрович Мусоргский. Почти полностью (за исключением песен Лауры) на речитативе построена опера Даргомыжского «Каменный гость», важную роль играет речитативное начало и в его романсах. В операх и романсах Мусоргского с помощью речитатива блестяще переданы особенности речи разных людей – детей и взрослых, мужчин и женщин, крестьян и горожан, духовных лиц и мирян. Но если Даргомыжский и Мусоргский исходили из выразительности разговорной речи, то Николай Андреевич Римский-Корсаков ориентировался на народно-эпический былинный речитатив, как нельзя лучше соответствовавшей сказочным и легендарным сюжетам.

Речитатив продолжает существовать в опере и камерно-вокальной музыке Новейшего времени, в том числе в виде чисто речитативных опер.

 

Все права защищены. Копирование запрещено.