Люди, знавшие Говорухина, пишут, что за маской высокомерия и рассудочности он прятал крайнюю уязвимость

Новодережкин Антон/ТАСС

 

 

 

 

 

Премьера его последнего фильма, «Конец прекрасной эпохи» (по «Компромиссу» Сергея Довлатова), состоялась на «Кинотавре» три года назад. У многих та картина вызвала оторопь: происходившее на экране имело к Довлатову мало отношения. То же место действия (Таллин), та же профессия героя (журналист в местной газете), условно те же коллизии – но абсолютно другая интонация. И время другое: не 1972-1975 гг., как в «Компромиссе», а 1969 г., не устоявшаяся духота застоя, а излет оттепели. Герой не страдает от советской удушающей тупости – он относится к ней скорее с улыбкой. Гораздо важнее другое: ничего не формулируя, но все бессознательно ощущая, он прощается с замечательными 1960 гг. и с собственной юностью. Никто не мог и подумать, что это Говорухин прощается с профессией и с жизнью. Без горечи, без ярости и без уныния – со вздохом напоследок оглядывается.

Говорухин многое знал про печаль о прошлом. К своим восьмидесяти он схоронил толпу друзей и своих актеров. Давно ушли Владимир Высоцкий (Жеглов), Александр Белявский (убийца Фокс) и Евгений Евстигнеев (Ручечник). Ушел Владислав Галкин, дебютировавший у Говорухина в роли Гекльберри Финна, а потом снимавшийся в «Ворошиловском стрелке». Ушел и ворошиловский стрелок Михаил Ульянов, и его главный по фильму противник Александр Пороховщиков. И большинство «негритят» – Кайдановский, Зельдин, Глузский, Жарков, Абдулов, Ромашин. Ушла Гурченко, которой Говорухин дал главную роль в «Белом взрыве» в то время, когда хороших ролей ей почти не перепадало. Ушел Николай Еременко-младший, для которого главным в жизни фильмом стали «Пираты ХХ века» по говорухинскому сценарию и который потом еще снялся у него в «Детях капитана Гранта».

Люди, его знавшие (как киновед Вячеслав Шмыров), пишут, что за маской высокомерия и рассудочности он прятал крайнюю уязвимость. У Говорухина не так много фильмов, действие которых разворачивается здесь и сейчас. Он предпочитал иные страны, о которых читал у Марка Твена, Даниэля Дефо, Жюля Верна и Агаты Кристи, экзотические южные моря, далекие горы (лучше которых могут быть только горы). Как режиссер он куда вольготней чувствовал себя в прошлом, чем в настоящем. На глазах у Говорухина растворялись реалии эпох — ельцинской, перестроечной, позднего застоя, раннего застоя, хрущевской, послевоенной (которую он воспел в «Месте встречи…») – не говоря уже о 1913 г., которого он не видел, но по которому вдохновенно скорбел в «России, которую мы потеряли».

Он проклял современность в «Ворошиловском стрелке» и снимал потом подчеркнуто старомодные фильмы вроде «Артистки», «Пассажирки» или «Week-end» – и обижался, что зритель на них не ходит. Но он горячо поддерживал Владимира Путина и доказывал, что и его друг Высоцкий тоже непременно поддержал бы того – потому что в Путине Говорухин абсолютно искренне видел гаранта стабильности и духовных скреп. Как председатель комитета по культуре Госдумы, Говорухин был самым горячим сторонником закона, запрещающего мат с экрана. В неискренности Говорухина упрекнуть вообще было невозможно.

Может быть, это одна из причин, почему даже люди, категорически с ним во взглядах расходившиеся, грустят о нем. Он был режиссером крепкого, всенародно любимого кино. Символом советского кинематографа, не пропускавшим в свои фильмы ничего официально-советского. Человеком, никогда публично не распускавшим нюни и не хваставшимся своим удивительным внутренним миром, — но и человеком, которому все время снились сны о чем-то большем, о чем-то более благородном, чем будни.

Автор – специальный корреспондент «Комсомольской правды»