В Большой театр вернулся «Мазепа»: одна из самых непростых опер Чайковского после пятнадцатилетнего перерыва вновь звучит на Исторической сцене. Насколько убедительным оказался в контексте этой музыки жанр концертного исполнения?

 

Фото: Вячеслав Прокофьев/ТАСС

Свой путь опера «Мазепа» начала на сцене Большого театра, и теперь вновь туда возвратилась – в постановке к 180-летию Чайковского. Главный дирижер Туган Сохиев задействовал почти весь хор и оркестр театра, чтобы воплотить один из самых масштабных и непростых замыслов композитора. Над этой оперой Чайковский работал долго (почти два года – удивительно длительный срок для композитора!) и сложно, позже вспоминая, что ни одно большое сочинение не давалось ему с таким трудом. Однако и после окончания судьба оперы не стала проще: вскоре после премьеры она исчезла из репертуара, и впоследствии не повторила успехов «Евгения Онегина» или «Пиковой дамы».

Одна из самых мрачных русских опер оказалась уникальной в творчестве Чайковского: это единственное его произведение на целиком исторический сюжет (взятый, кстати, из драмы Пушкина). История Мазепы, более подходящая, пожалуй, для Мусоргского или Римского-Корсакова, вдохновила Чайковского скорее вопреки – несмотря на яркую лирическую линию, жанровая основа оперы тяготеет к русской истории, обращение к которой не слишком характерно для композитора. Именно поэтому акцент все же сделан на отношениях главных героев – Марии и Мазепы, а историческая подоплека становится скорее фоном, несмотря на бурное развитие событий, в числе которых есть и заговор, и казнь, и государственная измена.

Возможно, именно такая сюжетная насыщенность и оказывается причиной того, что опера в концертном исполнении ничуть не проигрывает сценической постановке. За исключением, пожалуй, только огромной увертюры, длящейся около восьми минут и явно нуждающейся в визуальном ряде, опера полностью сложилась и без сценографии – благодаря достойному дирижерскому осмыслению и отличному подбору исполнителей.

Одной из важнейших удач можно считать слияние хора и оркестра – редко когда звучание огромного количества музыкантов складывается в настолько единое целое. А хор, кроме того, удивил очень бережным и тонким, но при этом звучным исполнением – при том, что хоровых эпизодов в опере довольно много, и сама задача хора в контексте исторической драмы оказывается намного сложнее, чем, к примеру, в «Евгении Онегине», где роль хора не выходит за рамки чисто фоновой и бытовой. Но, конечно, главная ценность новой постановки Большого – в солистах и их взаимодействии.

Однозначным «лидером» стал Станислав Трофимов в роли Кочубея. Удивительный бас «старой школы» с многообразием оттенков тембра, продуманностью фразировки, агогики и динамических градаций вкупе с актерской проработанностью партии (несмотря на концертное исполнение) оказался наиболее ярким героем оперы, и третье действие, в котором события происходят уже после казни Кочубея, явно нуждалось в вокале Трофимова. Совсем иначе подошел к воплощению своего персонажа Геворг Акобян (Мазепа) – для неоднозначной роли гетмана-предателя певец сделал ставку на энергетику и колорит, чего, вероятно, и требовал образ. За исключением, пожалуй, только неидеального верхнего регистра, голос Акобяна звучал максимально уместно в партии Мазепы и воплотил в себе все, что должен был показать старик-гетман: страсть, жестокость, истовость и неистовость.

Фото Батыра Аннадурдыева/Photo by Batyr Annadurdyev

Дочь Кочубея и возлюбленная Мазепы Мария в исполнении Евгении Муравьевой получилась очень естественной – и в вокальном, и в образном плане. Несмотря даже на некоторую неровность диапазона, певица справилась со сложной и объемной партией, сумев показать в своей Марии нежность и капризность, чувственность и жесткость, а в сцене сумасшествия, отсылающей сразу к «Царской невесте» Римского-Корсакова и «Лючии ди Ламмермур» Доницетти, – и самые сложные, потусторонние эмоции. Удалась и линия Марии с Андреем (Дмитрий Головнин), чей тенор оттенил низкие голоса главных мужских персонажей красивым матовым тембром, не слишком насыщенным, но при этом звучным. Еще одна удача – маленькая партия Пьяного казака (Иван Максимейко): характерный комический образ, контрастирующий с драматичностью остальных героев, привнес скомороший дух и ослабил напряжение второго действия. Более слабыми элементами постановки можно назвать персонажей Орлика (Николай Казанский) и Искру (Илья Селиванов), очень блекло прозвучавших во второстепенных, но немаловажных ролях, и особенно Надежду Сердюк в партии Любови, которая неприятно удивила резким и истеричным меццо-сопрано.

«Мазепа» – опера, наводящая на множество аналогий: как с операми Чайковского, так и с «Царской невестой» Корсакова (по сути, тема женитьбы правителя на юной девушке отражена в двух операх полностью противоположно), и даже с «Князем Игорем» Бородина (мотив друзей-врагов). При этом загадкой остается столь несправедливая непопулярность этой оперы – при том, что для успеха в ней есть, кажется, абсолютно все: и яркий конфликт, и стройность формы, и, конечно, насыщенность мелодического тематизма. Новая постановка Большого театра, хоть и в концертном исполнении, явно станет одной из важных страниц в истории оперы, и, быть может, именно это станет отправной точкой в будущем триумфальном пути «Мазепы».

 

 

Все права защищены. Копирование запрещено.