Мария Баракова

Мария Баракова. Фото — Кристина Калинина

Мария Баракова с 2017 г. – артистка Молодежной оперной программы Большого театра.

В ноябре 2017 г. дебютировала на сцене Большого в партии Петровны («Царская невеста» Н. Римского-Корсакова).

2019 г. — I премия XXVI Международного конкурса вокалистов им. М.И. Глинки (Казань).
I премия XVI Международного конкурса им. П.И. Чайковского (Санкт-Петербург-Москва).

 

При первом же знакомстве с тобой, с твоим голосом обращает на себя внимание богатство природы, редкое в наше время. Не обычен для настоящего (в русском понимании) меццо и репертуар: от Моцарта, Россини — до Мусоргского, Римского-Корсакова, Чайковского, от героинь — до комических, характерных ролей… Причем все это звучит по-настоящему, особенно имея в виду твой юный для меццо-сопрано возраст… Мой первый вопрос не оригинален, но все же — все мы родом из детства… Когда ты начала петь?

Я пела всегда. Мама мне рассказывала, что в три года (когда говорить еще толком не умела) я уже что-то пела. У нас куча дисков, — мама меня записывала. В Кемерово был композитор, который написал песню «Топачок»: «Топни, топни каблучок / Звонче под ногами…» Он пригласил нас с мамой к себе в студию, и я делала ее запись на диск. Я тогда была еще в детском саду. Так что пела «с самых колыбельных дней»… Я сообщила всему своему окружению, что буду оперной певицей, еще до того как узнала, что такое опера и оперное пение. Не зря сказала. (улыбается)

А какую музыку слушала?

Тогда, как и сейчас, мне нравится разная музыка. Если открыть мой плейлист, многие удивятся. Я не могу слушать только классику, — «замыливается» ухо. Сейчас, когда еду в метро, в такси, — у меня сначала Джей Зи, потом Бейонсе, а потом Каватина Алеко в исполнении Юрия Гуляева. Мне в кайф! Постоянно слушать арии, которые я учу в данный момент, — это сложно. Я так не могу.

 Я сегодня открыла твою страницу ВКонтакте и увидела видео с Раневской …

Мое любимое: «У Вас меццо?» — «Колоратура»… (улыбается) Это я обожаю!

Давай вернемся к учебе в Кемерово.

В Кемерово я училась девять лет — в музыкальной и обычной, общеобразовательной школе. В музыкальной школе — на трех отделениях. У меня три красных диплома: вокал, фортепиано и теория музыки. Вокал преподавала Наталья Александровна Золотова. С ней я много прошла и на детском уровне много всего выигрывала… А потом мы, мама, папа и я, всей семьей приняли решение, что я поеду в Новосибирск — поступать в музыкальный колледж… Там я училась у Светланы Ивановны Балашовой, с которой мы до сих пор поддерживаем прекрасные отношения. Мне повезло с природой, но 70, а то и 80 процентов сделали педагоги.

В первые два года в музыкальном колледже у меня были трудности с вокалом — отсутствие верха, рыхлая середина. И, пока все пели арии, два года (с моим нетерпением!) я пела в основном вокализы. Арии учила и впевала за полтора месяца — только для академов.

Ты легко учишь?

Да. У меня абсолютный слух, это помогает. Мне очень помогло и то, что я училась в музыкальной школе на теоретическом отделении. Я хорошо чувствую ритм, слышу гармонические функции, могу представить их в голове. Могла бы за пару часов запоминать арии наизусть, но для этого, наверное, ленивая… Когда я уходила на каникулы после второго курса училища, Светлана Ивановна сказала мне пророческие слова: «С начала третьего года ты запоешь». Я не занималась все лето. Прихожу, открываю рот, — у меня откуда-то появился верх. Я начинаю петь и понимаю, что у меня есть «ля бемоль», «ля», «си бемоль», «си»… Не знаю, как она это сделала, но это произошло.

Все четыре года, пока училась, я ходила в оперный театр слушала певцов и благоговела перед ними: «Такая огромная сцена, огромные партии, как они это могут делать?!» «Кармен» со Светланой Токаревой… В антракте все люди ходят, пьют шампанское, а я что-нибудь напеваю, привлекаю к себе внимание… (улыбается) Как без этого? Артистическая душа, ничего не могу с собой поделать.

Ты пела на сцене Новосибирского театра?

Да. Моя мечта исполнилась. Я пела на этой сцене прослушивание в Молодежную программу Большого театра 14 июня 2017 года. Первый тур проходил на большой сцене Новосибирского оперного театра. Исполняла я арию Морозовой из «Опричника». Ту самую, которую потом пела и на финале Конкурса им. Чайковского. Выбор ее для конкурса — это был вызов для меня. Произведение уже заучено, вокально, мышцами, — а надо было переделать его… К этому времени все в голосе уже 300 раз поменялось… Наверное, многие осудили меня за то, что я выбрала для финала эту арию. Но это не значит, что я сейчас побегу петь всю партию Морозовой, Ульрики, Азучены…

Я никогда не забуду свои ощущения от огроменного зала Новосибирской оперы, эту акустику… Кому-то он великоват. Мне — ровно столько, сколько нужно. У меня было такое приятное чувство, что я открываю рот, звук летит, совершает круг и возвращается обратно. Чувствовать этот обволакивающий звук — очень приятное ощущение. Пришелся мне по вкусу этот зал. (смеется) Очень приятно будет вернуться туда, чтобы спеть какую-нибудь партию… Итогом четырех лет занятий в колледже со Светланой Ивановной стало поступление в Молодежную программу Большого театра.

Ты сразу привыкла к Москве, или чувствовала себя как сибирячка, приезжая?

Если честно, я себя прекрасно чувствую везде. Мне очень нравится общаться с людьми, хотя при этом, когда я прихожу домой, я люблю тишину, люблю побыть одна. В Москве меня вдохновляет движение, бешеный ритм, без него мне становится скучно. Мне нравится меняться, быть в этом ритме.

Из чего состоит твой день?

Я сейчас практикую ранние подъемы. Я встаю в 7 30‒8 00 утра. (Для кого-то может быть и не рано, но для меня, привыкшей вставать в 9 30‒10 00, это уже успех.) До занятий, которые начинаются в 12 00 дня, я успеваю съездить на вождение (учусь водить машину), погулять с собакой, съездить с подругой на тренировку в фитнес-зал. А потом до 19 30‒20 00 — занятия в театре, встреча с еще одной подругой, приехала домой, погуляла с собакой, выдохнула и сразу — спать… Что бы я ни делала, я действительно отдаюсь процессу. Например, когда я за рулем, я сосредоточена только на дороге, когда я на прогулке с собакой, смотрю, чтобы она чего-то там не съела, чего-то не вырыла, не запачкалась, если я иду в ателье — не учу параллельно ноты… Так я чувствую себя «в своей тарелке».

Дальше было бы логично рассказать о твоих занятиях в Молодежной программе.

Занятия с Дмитрием Юрьевичем Вдовиным — это отдельная тема. Наверное, все думают, что мы ходим к нему просто заниматься вокалом. Но на самом деле мы проходим у него в классе школу жизни. Так или иначе за три года он меня вырастил как человека, как личность.

Он всегда говорит мне, что я слишком общительная, эмоциональная. Мало ли что в жизни я наговорила… Я иногда жалею об этом. Бывает, жалею о том, что расстались с людьми не вовремя или нехорошо. Если честно, я очень характерная девочка. Бывала в гневе. (Никого, правда, не била — не убила. Это уже хорошо, в том плане, что я меццо-сопрано — и как меццо-сопрано я за себя не отвечаю.) (смеется) Многое зависит от момента. Если подойти ко мне, когда я расслаблена — это одно, если во время конкурса, или до моего выступления — лучше не надо. Бывает, и сейчас могу что-то такое «ляпнуть», — казалось бы, ничего особенного, а потом я понимаю, что это было нетактично, кому-то неприятно. Дмитрий Юрьевич мне пару раз об этом сказал, и я стала поосторожнее со словами.

А что касается голоса?

Каждый педагог учил меня по-новому. И в этот раз была «ломка». После колледжа у меня был достаточно крепкий (не по годам) голос. Он и сейчас крепкий. Дмитрий Юрьевич настаивал на том, чтобы приспособить его для Россини и Доницетти, для всего репертуара bel canto, который я тогда не пела. Я вообще не думала, что могу это петь.

Когда я пришла в Молодежную программу, мне было всего 19 лет. Возник вопрос: что ты будешь петь дальше, если сейчас поешь Морозову и ариозо воина из кантаты «Москва»? Я призадумалась: почему я всегда должна петь «тяжелый» репертуар? И поняла: надо попробовать. Репертуар колоратурного меццо тоже стал получаться.

Замечательно, что при этом не теряются плотность голоса и тембр.

Сейчас я учу арию Джованны Сеймур из оперы «Анна Болейн» Доницетти и слушаю Элину Гаранчу. Она поет это достаточно светлым тембром. Я учусь у нее тому, что не нужно грузить «середину» прежде чем выйти наверх. Потому что, если ты будешь грузить ее (а я этим раньше злоупотребляла), как бы ты не пыталась расслабиться, ничего не получится.

Ни разу не замечала у тебя проблем с верхними нотами…

Первое время (первый год в Молодежной программе) они были. Может быть, скорее, психологического характера. Я позанималась с Дмитрием Юрьевичем…  Как я уже тебе говорила, занятия с ним — это не только «вокал». Например, если я приду в джинсах, но с вечерним макияжем, он мне об этом скажет и я задумаюсь: «Зачем я это сделала?»

На любом собрании Дмитрий Юрьевич говорит нам: «Учите языки. Почему вы не учите языки?» В первый год эти слова в одно ухо влетают, в другое — вылетают. У меня еще в силу возраста. Но он абсолютно прав. Сейчас такое время, которое требует от певца мобильности, — в плане передвижения (куча виз — американская, шенген…), должен быть «подвязан» язык (нужно хорошо говорить на английском, итальянском, желательно еще на французском, немецком, испанском). Я преклоняюсь перед людьми, которые выучили 5‒6 языков. Доминго говорит, кажется, на 5‒6 языках… Я очень способна к языкам, но слишком ленивая.

Ты ведь знаешь английский, кажется, и итальянский?

Я говорю на английском, когда работаю с режиссерами, дирижерами — все замечательно. Но когда мне нужно сказать сложносочиненное, сложноподчиненное предложение, тут я немножечко теряюсь. Я разговариваю очень простым английско-американским языком.

Как ты работаешь над текстом арий?

Честно тебе скажу, мало кто из русских певцов говорит на итальянском как на родном (так его знает, например, Максим Миронов). У большинства есть подстрочник, дословный перевод, — хотя чаще всего мы не знаем каждое слово. Есть опорные слова в каждой строчке, по которым мы так или иначе ориентируемся.

Мой итальянский улучшился после фестиваля Россини в Пезаро. Это было после моего первого года в Молодежной программе. Мы начали заниматься Россини с Дмитрием Юрьевичем. У Молодежной программы есть обменные стажировки с итальянцами (при поддержке Посольства Италии). У меня не было никакого прослушивания, просто Дмитрий Юрьевич сказал, что в этом году поедет Маша. Я провела там замечательные две недели как стажер, а потом еще месяц мы оставались на постановку «Путешествия в Реймс». Это был мой дебют не только в Россини, но и в опере, в целой партии. Когда началась работа с режиссером, обнаружилось, что он не говорит на английском — только на итальянском. Это был для меня «челлендж». Хорошо, что там были ребята, которые говорили на русском и итальянском. Они мне помогали. И все же за это время мне пришлось очень быстро выучить итальянский язык.

Какой была постановка?

Это была осовремененная постановка. Мы там все в халатах, полотенцах… Она, кстати, есть на youtube. Не помню, правда, наш это год или нет. Вообще, постановка не меняется уже 6 лет. У них есть фестиваль, так сказать, «взрослый», а есть фестиваль молодежный. И если на взрослом три оперы каждый год меняются, то на молодежном это только «Путешествие в Реймс». Начало наших спектаклей было в 11 утра… Чтобы спеть в 11, надо встать в 6…

Техника исполнения Россини зависит и от размеров театра. В Пезаро маленький театр, он меньше, чем Новая сцена Большого. Там можно петь практически «шепотом», и все всё будут слышать. Я-то готовилась нормально петь: театр, сцена!.. А там сценическое пространство — как в большой комнате. Мне всё время говорили: «Silenzio, silenzio, meno, meno…» Я приспосабливалась. А режиссер давал нам задачи: «Ты должен быть шутливый, ты — пьяный, а ты — стервозной…»

Какой была ты?

Я была кокетливо-стервозной. (смеется)

Ты говорила о впечатлениях от конкурсов им. Глинки и Чайковского в нескольких интервью… Комфортно ощущаешь себя в ситуации конкурса, состязания?

Да. Я очень азартный человек. Для меня конкурс им. Чайковского был огромным стрессом, я очень хотела победить, осознавая, как много в меня вложили все мои педагоги. Это не просто пафосная фраза. Каждый из педагогов — по вокалу, актерскому мастерству, куча приезжих коучей —столько сил в меня вложил, что я не могла себе позволить не занять первое место. С такими мыслями ехала на конкурс.

Я рада, что он проходил именно в июне, потому что в июле — августе у нас отпуск. У меня было такое состояние… Представляешь, когда ежик с колючками сворачивается. Целый месяц был нужен, чтобы разжаться, расслабиться, выдохнуть, понять, что все закончилось.

И все таки сейчас, спустя почти год, что остается самым ярким воспоминанием о конкурсе им. Чайковского?

Я очень волновалась перед вторым туром, потому что надо было исполнять пять произведений, абсолютно разных и по характеру, и по жанру, и по всему… Я очень боялась: вдруг мне не хватит запала, еще и голос сядет… Потому что я никогда не пела такую программу подряд и на все 100 процентов. Когда мы поем в классе, даже если мы поем очень хорошо, это на 80 процентов, не на 100. Я сильно волновалась. И вечером перед вторым туром написала Ольге Владимировне Бородиной: «Ольга Владимировна, помогите, мне страшно…» Я призналась честно. Она ответила: «Не бойся, у тебя все получится, ты молодец, ты замечательная, все с тобой». И мне полегчало. Потом, когда я прошла в третий тур, мне все начали писать… А вот представляешь? Третий тур, я стою в платье перед зеркалом, уже выходить надо, и мне за 15 минут родные, друзья присылают 10‒12 sms: свои «селфи» с телевизорами, с планшетами, — они смотрят… Как меня это вдохновило, Господи! И я почувствовала: «Я должна выйти и сделать…» Потом, когда я вернулась в театр, и все начали меня обнимать, поздравлять, я столько плакала!.. Я никогда в жизни, наверное, столько не плакала, как тогда, потому что это был очень трогательный момент… Когда меня поддерживают костюмеры, гримеры… Мне же весь театр писал, колледж, Гнесинка, все… Это я не за буду до конца жизни. Это для меня очень важно.

Я тоже смотрела… Ты даже не знаешь, сколько людей были за тебя …

Я сейчас расплачусь. Я чувствую всеобъемлющую поддержку этих людей, их энергию —это очень важно. Это дает такие силы, что горы можно свернуть… Я сделаю то, что должна сделать. И сделаю это очень хорошо. Просто потому, что знаю, что за мной стоят люди, которые в меня верят, которые меня любят, которых я люблю, которых я мысленно держу за руку…

 

 

Все права защищены. Копирование запрещено.