фото с сайта tvkultura.ru

Прогулки по расписанию, общение через адвоката, записки… По такому распорядку Кирилл Серебренников живёт уже полтора года. Но как ни парадоксально, в родных стенах режиссёр остается абсолютно свободным, выпуская из своей комнаты хит за хитом. Сначала триумф балета «Нуреев» в Большом театре, затем приз на Каннском фестивале за фильм «Лето», «Маленькие трагедии» в Гоголь-центре, «Гензель и Гретель» в опере Штутгарта, теперь спектакль-байопик «Барокко», через  который режиссёр говорит с миром. Всё, что происходит на сцене — о нём, про него и за него.

фото Ирина Полярная

Находясь под домашним арестом, Кирилл Семенович, будто месяцами подавлял и копил в себе эмоции, обдумывал каждое слово, готовил свою революцию. А переворот совершила его армия — актёры, танцовщики и музыканты. «Чиркнув спичкой по сцене», они устроили двухчасовой пожар, который невозможно было остановить. Спектакль насквозь пропитан гарью, пеплом и трупами людей-одиночек, которые принесли себя в жертву, но сумели изменить мир, пусть хотя бы на миг. Студент Ян Палах, безумец Доминей, феминистка Валери Соланас, Жанна д’Арк, студенты французской революции… Все эти «люди-факелы» пытались отстоять свою свободу, а через них режиссёр отстаивал право на свою. «Свобода — результат аффекта, огромного усилия, боли. Искусство всегда берет на себя труд рассказывать о боли, о страдании, об аффектах, потому что тогда есть шанс, что в настоящей жизни всего этого будет гораздо меньше».

[su_carousel source=»media: 86661,86660,86659,86658,86657″ limit=»5″ width=»700″ height=»300″ title=»no» mousewheel=»no»]

Творя революцию в настоящем, режиссёр обращается к себе в прошлом, используя декорации, костюмы и реквизит предыдущих постановок: самоцитаты из «Кафки», «Маленьких трагедий», «Мертвых душ», «(М) ученика», «Обыкновенной истории», «Нуреева». Нет никак правил и ограничений — это же барокко, в барокко причудливо всё.

Ну а какая же революция без музыки? Произведения Монтеверди, Пёрселла, Вивальди, Баха — импульс всего спектакля. Здесь музыка диктует действие, а не наоборот. «Барокко» — это зафиксированные состояния, аффекты режиссёра: гнев, мольба, печаль, боль, переданные через вокальные номера. «Барокко» – это огромный музыкальный пазл, в котором создатели ловко переплетают арии, смешивая их друг с другом, а иногда изменяют композиции до неузнаваемости. Так хор из оперы Рамо «Галантные Индии» превращается в необузданный хип-хоп в исполнении Никиты Кукушкина, ария Дидоны — в народный плач, «мадригал» Монтеверди в рок, а музыка Генри Пёрселла в зажигательный джаз с блестящими костюмами, алкоголем и соответствующей атрибутикой американского гламура 20-х годов.

фото с сайта tvkultura.ru

Часто кульминацией классических театральных пьес становится монолог главного героя. Серебренников не изменил стандартам и передал, как он уже привык делать, своё послание через музыканта — Даниила Орлова… Через зрительный зал на сцену выходит юноша, одной рукой прикованный к представителю «службы судебных приставов». Свободной левой рукой Орлов исполняет на рояле «Чакону» Баха. Гробовая тишина. Музыкант доигрывает последний пассаж и вспыхивает, превращаясь в играющий факел. Ну а как по-другому?

фото с сайта tvkultura.ru

Постскриптум автора — эпилог, с маленьким апокалипсисом из фильма «Забриски Пойнт», где благополучный мир взрывается и разлетается на тысячи мелких осколков. Кирилл Серебренников сжигает всё в огне. Стремительный̆ закат. Солнце падает за горизонт. Мир погружается во тьму.

Тьма.

 

 

фото в тексте — Даши Ястребовой,

предоставлены пресс-службой Гоголь центра