Исполнители оперы Гуно противопоставили войне и смерти прекрасную музыку

Фауст

Участники исполнения «Фауста» в зале имени Чайковского. На переднем плане — Василий Ладюк, Ирина Лунгу, дирижер Андрей Лебедев. Фото Сергея Бирюкова

Концертным исполнением «Фауста» Гуно в зале имени Чайковского завершился фестиваль Opera Live, устроенный выдающимся оперным певцом и просветителем Василием Ладюком. Даже в череде ярких событий смотра, шедшего с середины октября и включившего оперу на сцене («Трубадур»), крупные ораториальные и симфонические исполнения (Реквием Верди, «Песнь о земле» Малера), камерные концерты с участием знаменитых солистов и дирижеров (Динара Алиева, Владимир Федосеев, Владимир Спиваков, Александр Сладковский и др.) – «Фауст» выделился мощным скоплением звезд, которое, вместе с гениальной музыкой Гуно, сделало его одним из центральных событий первой половины сезона в столице.

«Фауст» – особая опера. Это не просто одно из классических произведений мирового оперного репертуара, но можно сказать, один из образцов старого оперного вкуса. Обращение к «Фаусту» в каком-то смысле возвращает нас во времена увлечения романтизмом, когда пышные и волшебные действа привлекали больше, чем жесткая правда чувств. Это сегодняшним оперным театрам, если посмотреть на их афиши, ближе «Травиата» и «Кармен» – а лет сто назад, например, Михаил Афанасьевич Булгаков, думая о своем любимом Большом театре, вздыхал прежде всего по «Аиде» и «Фаусту». Возродить для современного слушателя свежесть романтического восприятия музыки – сложная задача, требующая прежде всего высочайшего качества исполнения.

Василий Ладюк проявил в ее решении высокую ответственность: будучи сам одним из ведущих оперных баритонов, он пригласил в партнеры солистов первого мирового ряда – Ирину Лунгу (Маргарита), Ильдара Абдразакова (Мефистофель), Чарльза Кастроново (Фауст)… Правда, Чарльз заболел, замена нашлась в лице Сергея Романовского – но и он, сколько мог, поддержал звездный уровень исполнения. Как и дирижер Андрей Лебедев, заменивший в последний момент значившегося в афише главу Большого симфонического оркестра имени Чайковского Владимира Федосеева.

С первых звуков большой увертюры оркестр погрузил нас в атмосферу романтических гармоний и сладостных мелодий, за которую мы и любим Гуно с его французским шармом. Даже говоря о роке, аде и самом сатане, этот композитор никогда не перестает быть волшебником, творящим красоту (в отличие, например, от неистового Верди, без оглядки переступавшего через ее каноны, если это было нужно ему для сценической правды). И этот колорит отлично почувствовал дирижер.

Сергей Романовский показал себя достаточно качественным Фаустом. Его тенор с чуть выпирающим нервным тремолированием естественно воспринимался и в старческой ипостаси (пролог), и в юношеской части партии. Разве что на самых верхних нотах знаменитой арии из второго действия («Привет тебе, приют невинный») пение досадным образом оборачивалось криком.

Ирина Лунгу, как показалось, начала свою партию чуть равнодушнее, чем этого заслуживает ее героиня – один из самых трепетных лирико-трагических персонажей во всей мировой культуре. Хотя хрестоматийная ария с жемчугом вроде бы было спета добросовестно, но ей чуть не хватило наивного подросткового «Ах!», изумленной радости «Смешно смотреть мне на себя!» Постепенно, к третьему действию (на паперти) и к патетической развязке в четвертом (в темнице) солистка смогла разбудить важные и нужные для этой роли струны своей души, без которых даже ее уникальный голос не достигал настоящих высот драматизма.

А вот кто был совершенно органичен в своей партии – так это Ильдар Абдразаков. Мало того, что его бас феноменально, так и хочется скаламбурить – чертовски красив, так еще и сам артист победительно харизматичен. Даже легкая как бы небрежность его манеры – следствие большого опыта исполнения роли – воспринималась вовсе не недостатком, а наоборот, работала на образ циничного и скучающего врага рода человеческого, для которого все происходящее – веселая возможность развлечься, играя людскими судьбами.

Ровно таким, каким нужно (ну, может, чуть более «жилисто-мускулистым», чем нужно) предстал юный Зибель в интерпретации мощно-голосистой Валерии Пфистель. И, как и Абдразаков, практически безупречен был сам Ладюк в относительно скромной по объему, но драматургически важной партии Валентина, своим «правильным» благородством оттеняющей замешанную на чертовщине страсть главных героев.

Богатый спектр хоровых красок от бравого солдатского пения до экстатического ангельского гимна внесли в исполнение «Мастера хорового пения» – коллектив прославленного хормейстера Льва Конторовича.

Что до оркестра и его дирижера Андрея Лебедева, повторю: многокрасочная ткань партитуры Гуно была передана с должным тщанием, а порой и воодушевлением, как, например, в кульминации дуэта героев во втором действии. (Разумеется, нам не сыграли не только обычно опускаемую в постановках сцену в комнате покинутой Маргариты, но и балетную картину «Вальпургиеву ночь»). Вместе с тем звуковой баланс иногда хромал: может быть, Андрею, подключившемуся лишь на поздней стадии репетиций, не хватило времени полностью его воссоздать? Так или иначе, но в оркестровой массе временами тонул даже могучий Абдразаков…

При всем том овация публики в конце была заслуженно долгой. А вот началось исполнение совсем в другом настроении – с траурной минуты молчания. Ведь оно состоялось вечером того же дня, утром которого разбился самолет с артистами Дважды Краснознаменного ансамбля имени Александрова, доктором Лизой, журналистами, летевшими, чтобы навестить и поздравить наших воинов в Сирии. В принципе и участники исполнения «Фауста», и дирекция Московской филармонии имели достаточно оснований отменить его. Но не сделали этого – и очень правильно поступили. Конечно, помолчать, думая о трагически погибших, необходимо. Но еще лучший способ помянуть тех, кого мы так страшно потеряли, – это доказать, что МУЗЫКА несмотря ни на что остается С НАМИ.

 

Все права защищены. Копирование запрещено