Соната № 29 си-бемоль мажор является одним из наиболее крупных и сложных произведений Людвига ван Бетховена в данном жанре, Борис Асафьев назвал ее «симфонией для фортепиано». Даже сам Бетховен осознавал сложность своего творения, которое «задаст работёнку» исполнителям, и потому предполагал, что играть сонату будут не раньше, чем через полвека. Но даже среди современных пианистов далеко не каждый решается исполнять си-бемоль мажорную сонату, и это мешает ей войти в число наиболее популярных произведений Бетховена.

Композитор посвятил свое творение эрцгерцогу Рудольфу. В конце 1817 г., появились первые наброски сонаты, а завершена она была в 1819 г. В период начала работы над нею Бетховен ощущал упадок творческих сил, именовал себя в одном из писем «бедным человеком». Некоторым современникам казалось даже, что композитор исчерпал себя и ничего примечательного уже не создаст – тем удивительнее выглядело появление этой грандиозной сонаты. Впереди был еще один музыкальный «колосс» – Девятая симфония, и не случайно Антон Рубинштейн сопоставлял эти два произведения, именуя си-бемоль мажорную сонату «Девятой симфонией для фортепиано».

Произведение было издано под названием «Большая соната для хаммерклавира», впоследствии именовалась кратко – «Хаммерклавир». Этим немецким словом, переводимом как «клавир с молоточками», обозначалось фортепиано, которое в то время все больше завоевывало позиции, вытесняя клавесин. Конструкция инструмента совершенствовалась, предоставляя музыкантам все новые исполнительские возможности. В период работы над этой сонатой в распоряжении композитора был замечательный инструмент от фирмы Бродвея с клавиатурой в шесть октав. Предпослав своему творению такой подзаголовок, автор подчеркнул, что только фортепиано с его более богатыми, чем у клавесина, возможностями, способно воплотить его композиторский замысел во всей полноте, на клавесине было бы невозможно полноценное исполнение этой «фортепианной симфонии». С грандиозностью замысла связана и структура цикла – четырехчастность сближает сонату с симфонией. В противоположность многим иным бетховенским творениям позднего периода, среди которых преобладают произведения углубленно-созерцательного характера, си-бемоль мажорная соната поражает широтой размаха.

Часть первая – Allegro – выглядит монументальнейшей эпопеей. По словам музыковеда Вильгельма Ленца, она могла бы быть частью героической симфонии. Тон ей задают фанфарные, призывные интонации, открывающие главную партию. Второй ее элемент контрастен первому, но не конфликтен – он воплощает тот же радостный эмоциональный настрой, но иными средствами: мелодия и бас устремляются в противоположных направлениях, словно демонстрируя богатейшие возможности инструмента. Достигнув кульминации, тема возвращается к своему первому элементу, который на протяжении всей первой части будет выполнять функцию лейтмотива. Побочная партия излагается в тональности мажорной шестой ступени – в терцовом соотношении с основной. В ней время от времени возникает то маршевость, то фанфарность, но эти интонации словно «растворяются» в переливах восьмых – так достигается единство двух начал: пасторальности и героики. Героическое начало доминирует в разработке, являющей собою фугато, в котором развиваются элементы главной партии. Мощь фактуры постепенно нарастает, достигая невиданного масштаба. Реприза отличается от экспозиции в деталях, но не в общем образном строе, в коде фанфарные призывы затихают на фоне баса.

Часть вторая – Scherzo. Assai vivace – представляет собою скерцо, которое Александр Серов именовал «сардоническим», Вильгельм Ленц сопоставлял его с эпизодом скачки Фауста и Мефистофеля из драматической поэмы Иоганна Вольфганга Гёте, а Ромен Роллан видел в нем стремление «вырваться из борьбы». Причудливые, почти фантастические образы возникают в асимметричных семитактовых построениях, синкопах, триолях – словно на грани сна и яви.

Третью, медленную часть – Adagio sostenuto, Appassionato е con molto sentimento – Ленц определил как «безмерную жалобу». Широкая, кантиленная тема насыщена скорбными хроматизированными оборотами, которым противопоставляются просветленные диатонические интонации. Развитие строится на противостоянии этих двух начал. Завершение кажется просветленным, но аккорды в мелодическом положении квинты кажутся не вполне устойчивыми.

Финал – Largo – Allegro risoluto – слагается из вступления и грандиозной фуги, которая вызывала немало критических высказываний: Вильгельм Ленц называл ее «кошмаром», а Антон Рубинштейн, признавая великолепие обеих тем, отмечал, что звучит фуга «странно и некрасиво». В противоположность им, Александр Серов отзывался о фуге с восторгом, а Ромен Роллан видел в ней единение человека с Богом. В четвертой части главную роль играют не столько эмоции, сколько рассудок – финал выглядит апофеозом разума. Изобретательность композитора, проявившаяся в области использования регистров, соотношения голосов и иных приемов, кажется поистине безграничной.

 

Музыкальные Сезоны

 

Все права защищены. Копирование запрещено