Тест. «Выражения советской эпохи»

Хвостик хека или минтая в тарелке условного заводчанина Василия появлялся по четвергам. Автором новации послужил небезызвестный нарком пищевой промышленности Анастас Микоян. Тогда, в 1930-е, у него была задача: накормить советский народ. Именно с этой целью была придумана докторская колбаса. Именно с этой целью в рацион ввели рыбу. День отдельный за рыбой тогда не закрепили. А вот в 1976 году по постановлению ЦК КПСС единым «рыбным днем» для всей страны стал четверг. Опираясь на расчеты статистиков, власти решили, что именно в этот день реализация рыбы будет максимальной.

Подушечки дешевой карамели, способные напомнить нынешнему потребителю скорее кошачий корм, были в 50–60-х среди детей настоящей валютой. Продавались на развес, килограмм стоил всего 1 руб. А внутри было повидло

Влюбленных, конечно, так тоже можно назвать, но, как авторитетно заявляет словарь Ушакова, выражение произошло от французского ma chère — «моя дорогая», которым награждали друг друга все прелестницы XIX века, от институток до светских дам. Институток, собственно, так и называли — «шерочки». В стенах Смольного танцевать им было не с кем. Преподавателей-мужчин по пальцам сосчитать, и те не без изъяна (чего только не сделаешь в борьбе за нравственность). Так что девушки танцевали друг с другом…

Фарфоровые стада, охранявшие комоды и трельяжи страны, в 60-е годы стали олицетворением мещанства, или, как сейчас бы сказали, китчем. Другое дело — целина, на худой конец — картошка. А фикус в углу, кружевные салфетки, ковры на стенах — это все отголоски буржуазного влияния.

Стенды почета с портретами лучших работников и управленцев висели на входе в каждом советском учреждении, а также повсеместно встречались в общественных местах.

Запись в анкете или паспорте о национальности. Политика ограничения прав по национальному признаку в СССР делала пресловутый «пятый пункт» знаком «вход воспрещен» для множества людей. Это касалось поступления в вуз, приема в аспирантуру и на работу, карьерного роста, наград, поездок за границу и т. п.

В эпоху, когда прилавки были полны килограммовыми пакетами крупнозернистой соли и резиновыми галошами, любой другой товар населением сметался мгновенно. Видя толпу у магазина, всякий прохожий сначала становился в очередь, а потом спрашивал: «Что дают?» В ответ получал: «Колбасу / курицу / финские комбинезоны выбросили». Даже если в дом вещь была не нужна, ее все равно покупали, а потом сбывали по знакомым.

Земельный участок, но не простой, а используемый гражданином неофициально, под посадку картошки, томатов, огурчиков и прочих садово-огородных культур. Самозахват, другим словом.

Он же комиссионный магазин. На то, чтобы сдать, и на то, чтобы приобрести дефицитную вещь, требовался пароль типа «Михалыч привет передает» или «От Тетьмарины я». Те, кто имел возможность выезжать за границу, сдавали сюда одежду, электронику, предметы роскоши и др., а особенно широк стал ассортимент в годы массовой эмиграции из СССР.

«Хиус» - это планетолет в произведениях братьев Стругацких. «Скотовозом» в народе нарекли весьма тесный и прожорливый автобус ЛиАЗ-677. «Луноходами» же назывались милицейские машины — из-за своей яркой, желтой с синим, раскраски.

Ну или практически любой. В эпоху дефицита за покупками в столицу (где ситуация была все-таки несколько лучше) отправлялись целыми населенными пунктами. По свидетельствам очевидцев, что «Москва — Ярославль», что «Москва — Волгоград» одинаково пахли колбасой. Жители Рязани и Калуги, Тулы и Орла, выходя на своей станции, оставляли под сиденьями лужицы от оттаявших гусей. А потом власти ввели продуктовые талоны...

Шарашка — жаргонное название НИИ и КБ тюремного типа, подчиненных НКВД/МВД СССР, в которых работали заключенные ученые. В системе НКВД именовались особыми техническими бюро (ОТБ), особыми конструкторскими бюро (ОКБ) и тому подобными аббревиатурами. Среди узников шарашек — авиаконструктор А. Н. Туполев, конструктор космической ракетной техники С. П. Королев, писатель и математик А. И. Солженицын, описавший этот период в романе «В круге первом».

Телевидение уже изобрели, но советскому человеку оно будет недоступно еще лет 30. Тарелкой в 30–40-е годы называли радиоточку, она и выглядела тогда как тарелка. На уличных столбах и стенах зданий тоже были радиоточки — рупоры. Из них неслась бравурная музыка, призывы, лозунги и сообщения об успехах рабочих и колхозников.